Наверное, дошло бы до головокружения, но Эвери Дроплет, потащившая Гремлина танцевать, проявила аккуратность, и вела своего партнера в танце так, чтобы снизить нагрузку на раненую ногу. А потом, сказав пару комплиментов его технике бачаты, предложила посидеть на поплавке со стаканчиком шампанского и легкой сигаретой.

— Сильно заметно, что я не в форме? — напрямик спросил он, поднося ей зажигалку.

— Угу, — сказала она, прикурив, — ты классно держишься, но биологию не обманешь.

— Биология, она такая, — согласился Гремлин, — а, кстати, что за биологию мы сеяли?

— Разве Малколмы тебе не сказали? — удивилась Эвери.

— Они сказали «хлореллина», но я понятия не имею, что это такое.

— Это одноклеточные водоросли, гибридная генная модификация морской хлоралы и спирулины. У хлореллины высокая урожайность, больше ста граммов сухого вещества с квадратного метра в день, и важно, что, она планктонная. Сама держится в верхнем слое воды, где достаточно плотный световой поток. Ее не надо искусственно перемешивать, как хлореллу, или как штаммы сине-зеленых водорослей. Достаточно засеять участок морской поверхности, и подсыпать туда минеральную подкормку.

— Значит, мы огораживали участок и сеяли? — уточнил командир группы Li-Re.

— Да, — она кивнула, — и через декаду можно начать собирать ежедневные урожаи.

— Так, стоп! Ты сказала больше ста граммов… А если умножить на… Сколько там?

— Примерно 340 гектаров. Это арифметика, Арчи.

— Арифметика, понятно… — Гремлин напрягся и перемножил цифры в уме, — …Но, это получается 340 тонн в день. Какая-то фантастика!

— Это биология, — возразила Эвери, — Для одноклеточных водорослей нормой является деление каждый час в течение светового дня. Световой день 12 часов, значит, за день биомасса растет в 4096 раз. Опять же, арифметика. Хотя, реально, все же, поменьше.

— Вот, черт… А как собирать этот урожай?

— Есть разные варианты, — ответила она, — самый простой, это откачка биомассы через гидроциклон, который концентрирует ее до состояния пасты. А пасту можно сгружать, например, в подводные самоходные цистерны, и вывозить к потребителям.

— Подводные самоходные цистерны? — удивился Гремлин.

— Объясняю на примере. Ты про карибские нарко-субмарины слышал?

— Да, слышал, но тут же не Карибское море.

— Верно, — она кивнула, — но на Великой Кокаиновой тропе логистика того же типа.

Он покачал головой, и задумался, следует ли сейчас высказать свое резко-негативное отношение к наркотрафику, или правильнее будет промолчать. Образовалась пауза, и Гремлин расслышал кусок разговора в юниорской компании, состоящей из трех молодых Малколмов и четверых их сводных родичей — полинезийцев.

— Если клоуны из правительства Островов Кука засекут нас на этом морском бизнесе с хлореллиной, то будет хреново.

— Да, по ходу, десять кило-баксов придется заслать на взятки, а то и двадцать.

— Брось! Не придется! Этому правительству жизни осталось с комариный хрен.

Через три часа Арчи Дагд Гремлин стремительно вошел в кают-компанию экобаржи «Вегетрон», и мгновенно окинул взглядом экраны планшетов и ноутбуков на столе.

— Дышите свободно, братья. Вы опять устроили без меня реввоенсовет?

— Дыши свободно, командир, — ответил Мэло Гереро Пикачу, — и прости, но доктор…

— Тебе, командир, — встрял доктор Хейво Хийси Протей, — надо больше спать и меньше работать, пока длится рекомендуемый реабилитационный период после ранений.

— А ему? — спросил Гремлин, похлопав по плечу Улата Вука Махно.

— Мне, — ответил авиатор, — медицина уже разрешила активный образ жизни.

— Пусть медицина и мне это разрешит. Прошло два месяца со дня ранения и травмы. Я чувствую себя абсолютно здоровым, и точка.

— Ладно, — со вздохом согласился Протей, — но ты, все же, приглядывайся к себе.

— Обещаю, док. А теперь, парни, введите меня в курс текущей разработки.

— Да, командир, — сказал Махно, — точка нашего первого удара: атолл Тинтунг, который расположен в 380 км к северо-западу от нас и в 80 км от Нгалеву.

Гремлин побарабанил жесткими пальцами по столу и коротко спросил:

— Почему Тинтунг?

— Мы долго выбирали, командир. И, получается, что именно на Тинтунге можно быстро добиться успеха, связав крупные силы будущего врага. Тинтунг не имеет значения для нашей команды, но туда вложены деньги империалистов, поэтому враг будет пытаться отбить у нас этот атолл. Пусть пытается. Пусть завалит атолл телами своих наемников.

— Хорошо. Я понял идею. Теперь покажи, как это выглядит на местности.

Махно кивнул и коснулся пальцем экрана ноутбука. Сразу прорисовалась карта-схема атолла, напоминающего сперматозоид-переросток, плывущий с запада на восток.

— У атолла Тинтунг треугольная лагуна со стороной 6 км. Лагуна окружена коралловым барьером, на котором три крупных острова: южный Мотуко, северный Вале и западный Катава. Крупные значит: около полста гектаров. Еще к западу от Катава тянется хвост барьера, на котором через 5 км есть островок Токо-Таоло, пять гектаров суши. На этом островке предлагается сделать наш командный пункт.

— Где конкретно? — спросил Гремлин, глядя на карту-схему.

Индеец-коммандос — Мэло Гереро Пикачу отодвинул кружку, из которой пил кофе, и аккуратно коснулся черенком ложки точки на экране.

— Вот тут. Это рыбацкие хижины наших друзей. Хорошее прикрытие.

— Понятно. А что на трех крупных островах?

— Северный, Вале, самый комфортабельный. Здесь было три поселка, которые сейчас срослись в один городок. Он называется Новый Южный Лондон, или просто Лантон. Каменная застройка есть только в Лантон-Сити. Там колониальные виллы, стадион и католический собор. Эти колониальные виллы принадлежат туземным аристократам, бизнесменам из Британии и приказчикам из Эмиратов.

— Пикачу, при чем тут Эмираты?

— Неоколониализм, — ответил индеец, — арабская компания «Alemir» купила почти весь Тинтунг. Туземные аристократы коррумпированы, британские бизнесмены выступили посредниками, и готово. Все туземные рыбаки с больших моту выселены.

— Понятно Пикачу. Продолжай.

— Про остров Вале я уже рассказал. Там аристократия, управление, обслуга и охрана, в сумме примерно 600 человек. На Мотуко идет строительство. Расширяется аэродром и морской порт, и сделана дамба поверх рифового барьера на север от Мотуко до Вале.

— Дамба, это важно, — заметил Гремлин.

Индеец-коммандос кивнул в знак полного согласия.

— Да, командир. Это важно. Теперь про гастарбайтеров. 2500 индонезийских батаков — чернорабочих размещены в бараках прямо на стройке на Мотуко. Еще 700 рабочих из Сальвадора живут на острове Катава. Им обещали нормальный быт и хорошие деньги, а поселили в хижины, из которых выгнали туземцев. Сальвадорцы там уже третий месяц, слушают пустые обещания. Их терпение на исходе.

— Сальвадорцы, хотя и небогатые, но не любят таких фокусов, — добавил Махно.

— Батаки тоже терпят не все, что угодно, — заметил доктор Протей, — сейчас на Мотуко настолько антисанитарные условия в поселке, что дизентерия в порядке вещей.

— Я не понимаю, — произнес Гремлин, — почему сальвадорцы не уехали?

— Их не отпускают, — ответил Пикачу, — есть охрана из военной корпорации «Groom», примерно 200 человек, в основном британцы, и локальная полиция, около полсотни.

— Понятно. А каков наш план?

— Про это лучше расскажет Варлок.

Пикачу повернулся к разведчику, и тот положил на стол яркую открытку: красивая смуглая девушка в бикини танцует на гребне волны. Надпись: «Мюзикл „Лаонируа, королева Полинезии“, новая волна. В главной роли Лайза Корн. Виртуальный театр Николаса Скиннера — это действительно то, что вы мечтаете увидеть!».