— Ну, спектральная энергия — это энергия, из которой состоят загробные сущности, всякого рода призраки. Её ещё называют эктоплазмой…

— Всё так, — кивнул Альтов. — Не неплохо зазубрили. Но знаете, как это называлось во времена моей молодости, когда до Прорыва оставалось ещё почти два века?..

Он усмехнулся.

— Душа. Слышали о таком понятии?

Я кивнул, всё ещё не вполне понимая, к чему он ведёт.

— То есть, это энергия смерти?

— Наоборот! — возликовал Альтов. — Это энергия жизни! То, что вдыхает жизнь в нас, что заставляет кусок мяса, именуемый нашим телом, двигаться! Конечно, когда душа попадает на Ту Сторону, она теряет часть своих свойств и начинает медленно разлагаться — так же, как и тело. Но живая душа — наверное, самое сильное, что есть во Вселенной!..

— … вот как? — Аббадон глянул на Альтова с изрядной долей скептицизма. — А почему я не в курсе?

— Потому что это в твоей природе — быть не в курсе и отрицать очевидное, — парировал старик. — Видите ли, молодой человек. Да, энергия смерти невероятно сильна — но всем известно, что в конечном итоге жизнь всегда побеждает смерть… как бы нашему общему знакомому не хотелось обратного. Рассинхрон — тот приём, которому он никогда не сможет вас научить… а я могу.

Смерть лишь саркастически хмыкнул и демонстративно закрылся книгой.

— Рассинхрон — это разделение своей души на две части. Ту, что мертва, и ту, что жива, — продолжал пояснять Альтов. — Но у живых нету «мёртвой» части души, а у мёртвых нету «живой». Ну?

Он кивнул мне, давая шанс проявить догадливость.

— … и только те, кто бывал сразу в двух мирах… — начал соображать я.

— Вот именно! — Альтов щёлкнул пальцами. — Схватываете на лету, юноша. Рассинхрон — это очень простой приём, и в то же самое время чрезвычайно редкий, потому что редки такие люди, как мы с вами, побывавшие по обе стороны. А ещё реже — те из них, кто умеет ходить туда-сюда.

Я моргнул.

— То есть, мне нужно отправить на Ту Сторону не всего себя, а только часть?

— Всё так, — согласился Альтов. — «Живая» часть души, связанная с физическим телом, боится материального оружия — но ей не страшно спектральное. «Мёртвая» часть — ровно наоборот. И это только самые основы!..

Я нахмурился, поглядел на Смерть; тот молчал, всем видом показывая, что это не его дело.

— Но… всё настолько просто… но должен же быть какой-то подвох!

— О, да, он есть, — согласился Альтов, вмиг посерьёзнев. — И о нём обязательно нужно помнить.

Я помнил о подвохе.

Да уж. Забыть о нём не получилось бы, даже если бы я захотел — всё-таки боль от простреленной головы и плеча не дала бы.

И пусть рана была нанесена «мёртвой» части моей души — той, которой не могло повредить материальное оружие — боль никуда не девалась. Как сказал Аббадон в самом конце наших с Альтовым трёхчасовых тренировок — способ рабочий, но очень болезненный, а если я переживу схватку, мне понадобится долго восстанавливаться.

Я надеялся, что всё-таки её переживу.

Бросок — и серп, вращаясь, направился прямо к голове Михаила. Тот вскинул левую руку, и стена золотого сияния встала между нами за секунду до удара. Лезвие врезалось в магический щит — и тот раскололся, но и сам серп оказался отброшен назад.

Выстрел, выстрел, выстрел!.. Часть из них ушли «в молоко», а точнее — в мои порталы, но парочка всё же задела меня по касательной. Больно!.. Но терпимо — благодаря Рассинхрону я имел внушительный запас прочности.

— Да кто ты такой, чёрт побери⁈ — теперь Михаил окончательно слетел с катушек; он не ожидал, что окажется на положении загнанного зверя, и это выводило его из себя.

— Я же сказал — я Денис Вальд, — поддев серп носком ботинка, я подбросил его и поймал в воздухе. — Может, стоило поинтересоваться этим до того, как пытаться сделать из меня пешку в ваших с Ингрид планах?

Я замахнулся серпом, но в этот момент пуля Михаила прошила мою ладонь. Чёрт!.. Нужно быть быстрее, ещё быстрее.

— Ну давай, заплачь, — Михаил выстрелил ещё раз — и, пользуясь тем, что я вынужден был обороняться, откатился за угол. Кажется, ему нужно было перезарядить оружие. — Пожалуйся, что тебя не любят и не ценят. Я не Ингрид, щенок, со мной не прокатит! Думаешь, я этого хотел?

Я швырнул серп так, чтобы рикошетом забросить его прямиком за угол.

— Не хотел, но сделал?

— Вряд ли ты поймёшь, — вначале раздался звук, будто металл скрежещет о металл — похоже, серп врезался во что-то — а затем мрачный смех Михаила. — Не поймёшь, что это такое — двадцать лет жить мыслями об одном и том же.

Он вылетел из-за угла и выстрелил сразу трижды, но я был готов и тоже ушёл в укрытие; одна пуля угодила в портал, ещё две — в стену.

— Тебе бы к психологу сходить, — от души посоветовал я. — Серьёзно! Жалеть о смерти жены — это нормально, но двадцать лет не отпускать ситуацию…

— Откуда ты⁈.. — взревел Михаил. — А, плевать.

Он выстрелил ещё два раза; одна пуля ушла в портал, но от второй моя нога взорвалась болью, пусть и на секунду.

— Да, это ради жены, — прорычал он. — Да, двадцать лет прошло, а я не успокоился. И не успокоюсь, пока не верну её с Той Стороны. Мне жаль, что до этого дошло, но если придётся убить миллион таких, как ты, Вальд, моя рука не дрогнет.

До серпа было не добраться, но, по счастью, я захватил с собой кое-что ещё. Сунув руку на пояс, я сорвал с него некротическую бомбу — и швырнул в сторону Михаила. Тот, разумеется, тут же ломанулся назад, падая за укрытие…

Грохот!.. Свет в коридоре заморгал, меня обдало облаком холода, с потолка что-то посыпалось.

— Ну тогда не обижайся и не бесись, когда и другие отнесутся к тебе так же, — заметил я, перекатываясь вперёд. Ага, вот и серп, застрял в металлической дверце какого-то шкафчика. Я дёрнул, вырывая его…

И тут же присел, чтобы не словить вторую пулю в голову; на лбу выступил пот. Нет уж, так я сдохну, даже несмотря на Рассинхрон!..

— Хочешь сказать, что я не прав, Вальд? — Михаил отступал назад и целился в меня. — Хочешь сказать, что я злодей?

— Ну, — я пожал плечами, тоже уходя с линии прямого огня, — это не я тут жертвую невинными жизнями ради своих целей.

— Твои родители были охотниками, Вальд! А знаешь, кто такие охотники?..

Неожиданно в коридоре повисла тишина — всего на пару секунд.

— Это люди, которые жертвуют собой, чтобы другим не пришлось. Умирают, чтобы жили другие.

— Не убедил, — я аккуратно примерял бросок серпа, чтобы снова не потерять оружие. — У моих родителей был выбор, на который они пошли добровольно.

— Вы все записались в Немёртвый! — раньше, чем я успел атаковать, Михаил снова обрушил на меня шквал выстрелов. — Вы все подписались на это!..

— На принесение в жертву? — усмехнулся я. — Не думаю.

Швырок!.. На этот раз серп задел-таки Михаила, раня ему вторую ногу. Отлично, а теперь…

Мне пришлось рухнуть плашмя и перекатиться за тот самый металлический шкафчик, чтобы не попасть под пули; затем противник затих, снова перезаряжая пистолет.

— Щенок, — снова прорычал он. — Ты просто ничего не понимаешь. Не понимаешь, что…

— … что убивать людей ради их целей — это хорошо и правильно? — я вскинул серп наизготовку.

— … что если ты нахватался где-то крутых приёмчиков и заимел артефактное оружие — это не значит, что ты можешь лезть к профи, — пули снова засвистели рядом со мной; если бы не порталы на первый слой — Михаил бы уже вновь достал меня, стрелял он неплохо. — Думаешь, ты выигрываешь?

— Ну, я исцеляюсь, а ты — нет, — парировал я, прикидывая, как лучше швырнуть серп, чтобы попасть в здоровую руку Михаила. Обе ноги уже повреждены, бегать он не может…

Я вытер пот со лба.

— Знаешь, что это за пистолет? — рассмеялся тот. — Знаешь, почему я сейчас использую именно его, а не что-то другое?

Я лишь хмыкнул. Да, я помню, как там, на улице, Михаил пулялся какими-то красными лучами — и ещё подумал мельком, почему не применит их снова?