— Даже не знаю, — отозвался я, аккуратно кружа вокруг неё и не спеша нападать. — Может, ради прихоти?

— Ради Антона! — она кинулась на меня. — Он не должен был умереть, и я это исправлю! Я ждала этого столько лет! Не отпускала его душу от себя, чтобы однажды вывести её обратно в мир живых, и теперь…

Я вздохнул. Вот в этом-то и дело, понимаешь?

Взгляд через первый слой показал мне то, что я и так знал. Фигура, измождённый призрак по имени Антон, следующий за Ингрид по пятам, куда бы она ни пошла. Он тянул к ней руки и что-то говорил, но женщина не могла его ни увидеть, ни услышать.

— Ради Антона я пойду на всё! — продолжала она, входя в раж; удар меча почти достал меня — пришлось опять уходить на первый слой на пару секунд.

— Скажи ей… — выдохнул призрак её сына, развернувшись ко мне.

Я лишь головой помотал. Сейчас, парень, сейчас. Сейчас сам всё ей и скажешь — наконец-то выскажешь ей в лицо всё, что накипело за эти годы.

Миг — и я возник за её спиной.

— Маленький вопрос, Ингрид, — заметил я, кладя руку ей на плечо. — Ты говоришь, что делаешь всё это ради Антона. Но вот в чём загвоздка: ты уверена, что этого хочет сам Антон?

Ингрид резко развернулась, но я не отпускал её плечо.

— О чём ты⁈ — в её голосе теперь звучали боль, гнев и возмущение. — Конечно, он хочет вернуться ко мне. Он так мало пробыл в мире живых, он…

— Может быть, тогда спросишь у него об этом сама? — предложил я, улыбаясь.

А затем дёрнул Ингрид за собой — прямо туда, на первый слой. Мир почти не изменился, разве что немного потерял в красках и приобрёл синеватый оттенок. Но Ингрид застыла, глядя на стоящего прямо перед ней призрачного сына — или то, что осталось от его души, лишённой нормального посмертия и привязанной к мечу.

— А-антон… — она едва не споткнулась. Кажется, сейчас для неё не существовало ничего, кроме него; в глазах женщины заплескалось изумление. — Это… это ты… или какой-то обман…

— Мама, — выдохнул призрак. — Отпусти меня. Хватит. Я устал.

Я вновь скрестил руки на груди и отошёл в сторону. Не будем мешать долгожданной семейной встрече — дадим им самим разобраться.

— Антон… Антошенька… но как…

Кажется, Ингрид заклинила. Она смотрела на призрачного сына остекленевшим взглядом, руки её шевелились в воздухе, словно она хотела его обнять — но не решалась, боясь, что если коснётся его, то наваждение пропадёт, исчезнет, просто растворится. Меч выпал из её рук и сейчас лежал на полу.

— … это пытка, — выдохнул призрак в ответ, качая головой. Измождённое, худое лицо не выражало ничего, кроме страдания и усталости. — Я знаю, ты хотела как лучше. Но ты пытала меня все эти годы. И продолжаешь пытать. Просто… отпусти.

— Я лишь хотела вернуть тебя! — с жаром возразила женщина, шагая к сыну; тот отступил назад. — Тебе было ещё рано умирать…

— Но я умер, — возразил Антон. — Нельзя держать мёртвого между мирами столько времени.

— А вдруг бы ты попал на нижние слои? В Ад⁈

— То, что ты сделала со мной — не лучше Ада, — отрезал призрак; Ингрид закрыла лицо руками. — Я не живой… и не мёртвый. Я застыл между. Моя личность стирается, медленно, болезненно и постоянно. Я чувствую это. Чувствую, как растворяюсь по капле все эти годы, и не могу освободиться…

Голос Антона становился всё громче и громче; он нарастал, отражаясь от стен так, будто мы находились не в кабинете Ингрид, а в под сводами какого-то огромного, древнего готического собора. Призрак расправил плечи; в сыновнем взгляде по-прежнему не было ни радости, ни любви, но теперь к усталости и боли прибавилась ещё одна эмоция — гнев.

— Я не стану живым, — он уже почти кричал. — Дай мне хотя бы стать мёртвым! Отпусти… пока от меня ещё хоть что-то осталось!

— Но я же… — Ингрид уже чуть не плакала; я видел, какую боль причиняют ей слова сына. Впрочем, едва ли я мог ей посочувствовать — особенно после всего, что она сделала. — Я не знала, что…

— Хватит! — глаза Антона горели призрачным огнём. — Ты не знала? Ну, теперь ты знаешь. Достаточно! Хватить меня пытать!

— Но, но… — Ингрид быстро замотала головой. — Я даже не знаю, как…

Чего? Приподняв брови, я удивлённо присвистнул; во взгляде призрака появилась ярость.

— Тогда, когда ты погиб… я успела привязать твою душу к артефакту, но я не знаю, как её отвязать! Это совершенно другой ритуал, и…

— Кхм-кхм, — заметил я прежде, чем не контролирующий себя, потерявший половину личности призрак мог бы успеть в гневе наброситься на неё. — А если я знаю того, что сможет отвязать душу Антона от меча?

Оба взгляда уставились на меня — со страхом и надеждой.

Чёрт. А они ведь похожи, мать и сын. Даже сейчас, когда сын представляет из себя призрачную мумию, это сходство всё равно легко увидеть.

— З-знаешь? — выдохнула Ингрид.

— Знаю, — подтвердил я. — Мой… кхм, новый учитель. Я с ним познакомился, кстати, благодаря вам.

Мой голос так и сочился сарказмом, но ни Ингрид, ни Антону сейчас было не до шуток.

— Он точно сможет?..

— Он-то сможет, не сомневайтесь, — кивнул я. — И отвязать душу Антона, и проследить, чтобы она попала не в Ад, а ровно туда, куда должна была. Не хочу сразу обещать наверняка, но, может быть, у него даже получится восстановить потерянные фрагменты личности — как знать?

Ингрид шагнула в мою сторону; Антон скользнул туда же. На секунду я заметил в воздухе блеснувшую и тут же пропавшую, почти невидимую, нить, что связывала его с лежащим на полу мечом…

— Но, — спокойно заметил я, прислонившись к стенке и скрестив руки на груди, — у всего есть своя цена — не так ли?

— Чего ты хочешь, Денис? — голос Ингрид был тихим и хриплым.

— Услуга за услугу, — ответил я. — Я помогаю Антону обрести покой в загробной жизни. А вы рассказываете мне всё об этом своём заговоре — все подробности, явки и пароли и так далее.

Ингрид прикрыла глаза.

— Да, да, конечно… — чуть кивнула она. — Правда… у меня такое чувство, что ты уже знаешь всё и без меня.

— Знаю, — согласился я. — Но не всё. Мне нужно знать всё до мельчайших деталей. Что именно вы планировали провернуть, как давно, откуда узнали об этом способе? Стоял ли за вами ещё кто-то, замешаны ли в заговор другие люди…

Ингрид вздохнула, прикрыв глаза; теперь в ней тоже чувствовалась огромная усталость — будто закончились силы жить в том жутком напряжении и стрессе, в котором она провела последние дни или даже недели.

— Да никто за нами не стоял, — тихо отозвалась она. — Люди? Да, ещё остались те, кто знает о нашем плане… но без подробностей, грубыми мазками.

— Кто? — потребовал я.

— Люди Миши, в Отделе, — Ингрид повела плечом. — Я не знаю имён, но, думаю, будет не так уж сложно выяснить…

Я кивнул. Ладно, в конце концов, вычислять исполнителей в Отделе — проблема Альтова, а не моя.

— Что конкретно вы пытались сделать? — продолжал я допрос.

— У Альтова есть ключ… — теперь Ингрид говорила медленно, безэмоциональным голосом. — Не знаю, где он его взял — никто не знает — но это артефакт невероятной мощности. Такой есть только у него, и, помимо прочего, ключ невозможно украсть.

— Ключ от Той Стороны, — кивнул я. — Его можно передать только добровольно.

— Передать или использовать… — Ингрид сделала короткую паузу; призрак глядел на нас, жадно расширив глаза, но я жестом велел ему не вмешиваться. — Тот Могильник, где ты… Где вас…

— Где нас обрекли на смерть, — жёстко отрезал я. — Что с ним?

Ингрид вздрогнула, понурив плечи.

— Это не просто Могильник. Там… мир живых граничит с какой-то потусторонней аномалией. Буквально искажается и время, и жизнь, и смерть.

Она кивнула на меч.

— Если бы я захотела, то могла бы давно вытащить душу Антона в мир живых, но он был бы призраком. Мёртвые не могут долго находиться здесь…

Глаза Антона сверкнули; кажется, ему было что ответить на это. Но я вновь сделал жест, и мертвец вновь промолчал. Вот и умница, не мешай допросу — тебе же лучше.