— Это оружие хорошо против таких, как ты, гадёныш, — сообщил Михаил. — Ни живых и ни мёртвых. Видишь руны на рукояти? Каждый раз, когда я попадаю в тебя, твоя связь с Той Стороной ослабевает.

Чего?

— Ты уже чувствуешь, как теряешь свои крутые силы? — он снова рассмеялся. — Давай подскажу: сначала ты вспотеешь, затем будет лёгкая слабость… а под конец ты станешь обычным человеком.

Новый выстрел; я попытался упасть, одновременно с этим создавая щит-портал, но тот возник на секунду позже, и пуля влетела мне прямо в лёгкое. Чёрт! Он не шутит! И этот пот…

— Знаешь, как трудно доставать пули для этого оружия? — Михаил шагнул ко мне. — Для него годятся лишь потусторонние пули — те, которые оборвали чью-то жизнь, а их приходится добывать на Той Стороне. Но для тебя ничего не жалко. Я исправлю ошибку и закручу винтик до конца!

Ещё шаг — и ещё выстрел, вновь мне в голову, пока я не успел встать.

Швырок серпа.

Встать я действительно не успевал — а второе попадание в голову вполне мог и не пережить. Даже Рассинхрон имел свои пределы, а я только-только овладел этой способностью. Единственное, что я мог сделать — это швырнуть серп ровно навстречу пуле; в воздухе клинок и снаряд столкнулись, и серп осыпался градом серого пепла.

И тут же возник у меня в руке; морщась от боли, я вскочил на ноги — и вонзил его Михаилу в плечо.

— Слишком близко! — сообщил я. — Не сокращай дистанцию в бою!

— Не учи меня, мальчишка!! — взревел тот, отшвыривая меня раненой рукой; вокруг Михаила вновь засияло золотое защитное поле, и меня откинуло к стене. Чёрт, он и правда сильный! С потолка опять что-то посыпалось, я попытался встать, но чувствовал себя так, будто у меня что-то сломано. И на этот раз боль не уходила.

— Что? — осведомился Михаил. — Заживлялка не работает, пацан?

А он прав; как будто Рассинхрон ослабевал, возвращая меня в уязвимое, смертное состояние.

Быстро, без замаха, выбросив руку вперёд, я швырнул серп — прямо в него. На этот раз Михаил даже поле создавать не стал — лишь уклонился, причём совершенно играючи.

— И это бросок? — хмыкнул он. — Увернётся даже черепаха…

А затем клинок прошил его затылок, выйдя спереди.

Опираясь на стену, я встал; боль отступала, хоть и не до конца.

Ага. Я специально швырнул его так, чтобы уклониться было легко. Ведь именно благодаря твоему уклонению серп смог отрикошетить от стены и попасть в тебя сзади!

Михаил хотел сказать что-то ещё; рука с пистолетом дёрнулась в мою сторону…

— Не-а, — заметил я, шагая вперёд и вынимая пистолет у него из руки. — Во-первых, тебе он уже ни к чему. А во-вторых, это мой законный трофей. Крутой потусторонний пистолет, говоришь?..

Впрочем, радоваться новой игрушке времени не было. Когда Башня разберётся с тем, что приготовил для неё Аббадон — а она разберётся, рано или поздно — она наверняка заметит окончательную смерть кучи Пустых там, наверху. И явится сюда, поняв, что к чему. Защитная система бункера задержит их на какое-то время, но ненадолго. А даже если нет, в Башне всё равно узнают о смерти Михаила и станут разыскивать его душу, чтобы та ответила им на все вопросы.

С мерзким звуком я выдернул серп из затылка Михаила — и, перевернув ещё дышащее тело, приставил лезвие к его груди. Нельзя давать Башне такую ценную информацию.

Пора вырезать душу Михаила, как научил меня Аббадон.

Солнце светило вовсю.

Это было последнее солнце октября — тридцать первое число подкралось совершенно незаметно, завтра ноябрь! — и оно старалось вовсю, освещая сегодняшний день, будто не желая омрачать его тучами и дождями.

А день-то и впрямь был чудесный. Ни тебе погонь, ни мистических визитёров, ни монстров и ловушек — ничего такого, что могло бы заставить меня сорваться с места и бегать, спасая свою жизнь! Я уже забыл за неделю, что жизнь может быть… такой.

Отдел? Какой Отдел? В пятницу днём был убит глава городского Отдела, Михаил Роговой; таинственно и загадочно убит в своём бункере, и все записи с камер бесследно исчезли. Повезло, что Валентин Альтов был в это время в городе и тут же взял на себя управление поднявшейся суматохой, не давая работе Отдела рассыпаться из-за паники и изумления.

Башня? Какая Башня? Смерть, правда, так и не сказал, что именно он сделал; на мои расспросы он лишь ответил, что «послал им приветик», и теперь им придётся какое-то время не контактировать с миром живых. Не вечно, увы, но несколько дней у нас точно есть.

Демоны, призраки, живые мудаки — никому не было до меня дела. Если не это называется свободой, то я даже не знаю, что тогда ей называется!

Единственной проблемой была… скука?

Всю субботу я проторчал в Цитадели, играя с Каспером в приставку, пока Смерть и Альтов занимались делами. И проводить всё воскресенье там же мне сильно не хотелось. Тем более, воскресенье, приходящееся на Хэллоуин.

…когда-то, до моего рождения, до Прорыва, Хэллоуин был просто праздником. Более того — как мне говорили, в нашей стране от почти не прижился; его то пытались запретить как вредоносный, то просто не замечали.

Прорыв изменил всё — в том числе и это. Профессиональный праздник охотников на нежить, ё-моё! Все, от матёрых ветеранов вроде Альтова до новичков-студентов вроде меня, считали этой день и эту ночь своими. А старые поверья о том, что в эту ночь нежить может выходить в мир живых…

Пффф! В наше время она может делать это каждый день!

В общем, провести ещё сегодняшний день в Цитадели решительно не хотелось — о чём я и заявил Смерти.

Тот пожал плечами.

— Хочешь отправиться на Хэллоуинский Фестиваль? Не слишком ли беззаботно для того, кто только позавчера убил главу Отдела, а до этого убегал от спецназа Башни?

— И что? — возразил я. — Я ведь победил Михаила и успешно ушёл от спецназа.

— Потому что ты понимал серьёзность ситуации, был наготове, применял мозг. Сейчас же ты хочешь расслабиться, развеяться, а значит, тебя будет легко застать врасплох.

Я усмехнулся.

— Если так рассуждать, то мне нужно запереться в Цитадели навечно, выходя оттуда только тогда, когда у тебя для меня появляется очередное «задание».

— Вовсе нет, — возразил Аббадон. — Ты ведь уже завтра собираешься в Немёртвый.

Я закатил глаза.

— Знаешь, в каком-то смысле, Альтов прав — ты действительно не понимаешь, что такое жизнь. Может, забыл за двадцать лет в клетке, а может, никогда особо и не понимал.

— Я понимаю! — возмутился Смерть. — И знаю, о чём ты. Жизнь полна маленьких приятных мелочей, многие из них недоступны мёртвым, и ты хочешь насладиться ими по полной, пока жив…

— Знаешь, — рассмеялся я. — Теоретически. Даже пробовал отдельные из этих маленьких мелочей, вроде вина, чипсов или игр на приставке. Но всё равно не очень-то понимаешь, если честно. Может, тебе пойти со мной?

— Мммм… давай как-нибудь в другой раз, ученик, — стушевался Аббадон. — У меня ещё много дел; нужно припрятать душу Михаила так, чтобы никто её не нашёл. То, что он ничего не рассказал мне, не значит, что ему не развяжут язык демоны, если он попадёт к ним…

Ладно-ладно, как хочешь. Хэллоуинский Фестиваль вообще-то только раз в году, но, с другой стороны, что для Смерти время?

Так что на фестиваль я направился один, надеясь побродить среди лавочек с торговцами, людей в пёстрых костюмах, послушать концерт и просто хорошо прогуляться. Основной движ, конечно, был назначен на вечер, но сейчас был день, светило солнце, и это тоже было неплохо.

Вот только один я оставался недолго.

— Эй, постой! — раздалось позади меня. — Это же ты Денис Вальд, да?

Ко мне уже спешила группа из трёх парней и двух девчонок… кажется, я видел их где-то в коридорах Немёртвого. Второкурсники, да?

— Да, — согласился я с лёгким, едва заметным вздохом. — Денис Вальд — это я.

— Так ты правда побывал на Той Стороне? — они рассматривали меня, точно какое-то экзотическое животное в зоопарке.