— Ко дню, на который будет назначен великий опыт… Кстати, вы не слыхали, кажется, на двадцать второе апреля? (Ребята не слыхали.) — Хеджес недовольно хмыкнул, но продолжал: — Так вот: к этому дню в королевстве Бисса, где сейчас проживает менее двухсот белых, ожидается приезд гостей со всех пяти континентов, не менее шестидесяти тысяч человек! Вы представляете себе этот размах? Сейчас в различных районах Фароо-Маро, а также на трех других островах сооружаются аэродромы, легкие сборные отели, отдельные домики, рестораны… Подсчитано, что одной жевательной резинки и кока-кола потребуется почти на десять тысяч долларов! На этом можно потрясающе заработать, но мне не дают развернуться. Только виски потребуется больше двадцати тысяч ящиков! Скажу вам по секрету, что я зафрахтовал два парохода. И, если они не опоздают, Хеджес тоже прославится!
Машина забралась уже довольно высоко. И вот на темном фоне сплошных джунглей ребята увидели низкие строения, над которыми безвольно повисла мягкая бахрома пальмовой крыши.
Казалось, здесь не было ни одного живого существа. Но, когда машина остановилась у дома, к которому строения сходились, как лучи звезды, на веранду пулей вылетел туземец с розовой раковиной в руках. Он повернулся на восток и, напрягая жилы на висках и шее, протрубил сигнал. Звук был похож на долгий, протяжный зов охотничьего рога. Где-то внизу, под перистыми лапами верхушек пальм, ему ответил рокот барабана.
— Теперь смотрите, — шепнул Хеджес, выключая мотор, но не вылезая из машины.
Лицо премьер-министра исказилось в брезгливой гримасе. Глядя на него, Бубырь и Нинка предупредительно подобрали под себя ноги и с очень тревожными лицами оглядывались по сторонам.
Сначала ничего не было видно. Потом Бубырю показалось, что сами по себе задвигались кокосовые орехи, валявшиеся в зарослях травы. В следующее мгновение он и Нинка с ужасом увидели, что на них надвигаются сплошные ряды черепах. Их было не сто, не тысяча, не десять тысяч… Казалось, что сама земля, морщась, ползет куда-то. Рокот барабана приближался, и черепахи ползли все быстрее. Сухой шелест, производимый ими, иногда заглушал удары барабана. Они были всего в пятидесяти метрах, когда барабан внезапно стих. Ряды черепах тотчас замерли.
Бубырь и Нинка испуганно уставились на Хеджеса. Тот поднял палец, призывая к молчанию. Спустя мгновение сухой рокот барабана возобновился, удары звучали с лихорадочной быстротой. В бескрайных рядах черепах началось движение. Сначала было непонятно, что происходит. Но спустя минуту черепахи разбились на пять колонн. Каждая из колонн, подчиняясь музыкальному рокоту барабана, двигалась к одному из пяти строений. Широкие двери распахнулись сами, словно тоже повинуясь ритму барабана. И ряды черепах стали втягиваться в зеленоватый сумрак, скрываясь в строениях…
— Они строят аэродромы, собирают дома, — негромко, словно боясь, что черепахи услышат, объяснял Хеджес — Вернувшись от вас, Крэгс перестал начинять их электронные клетки знаниями. Но все равно каждая из них знает страшно много, больше, чем любой человек…
В ближайшее к ним строение последние ряды черепах втягивались с такой же быстротой, с какой беззвучно несется поток воды. Шествие замыкала черепаха огромного роста, с подвижной маленькой головой на шее змеи…
— Скотина Крэгс, — не удержался Хеджес, — назвал эту черепаху моим именем! Она откликается, когда ее зовут Хеджес.
Словно услыхав это имя, черепаха проделала нечто удивительное, совершенно несвойственное настоящим черепахам. Она поднялась на задние лапы, так что сквозь плотную пластмассу сверкнули детали ее сложного механизма, приложила переднюю лапу к брюшному панцирю и церемонно раскланялась.
— А она может решать задачи? — замирая от любопытства, спросила Нинка.
— Она? — Хеджес презрительно усмехнулся. — Она величайший математик! Рядом с ней сам Крэгс просто баран!
— А можно, я ее спрошу? Хеджес нехотя открыл дверцу.
— Лучше я спрошу! — жарким шепотом уверял Бубырь. — Ты только напутаешь…
— Мистер Хеджес, — громко сказал Хеджес по-английски и сплюнул от негодования, — прошу вас сюда!
Черепаха, поводя головой на змеиной шее, с достоинством приблизилась.
— Неплохо держится, черт возьми! — осклабился Хеджес. — Я думаю, там, среди своих, она тоже премьер-министр. Ну, так что вы хотели спросить?
Нинка замялась, и, пользуясь этим, Бубырь торопливо заговорил:
— В саду пятьсот восемьдесят шесть яблонь. Это на сто тридцать деревьев больше, чем груш, и на девяносто пять деревьев меньше, чем вишен. Сколько всего деревьев в саду?.. Вот, пусть решит, — добавил он, с нескрываемым недоверием поглядывая на черепаху.
— Только-то? — Хеджес присвистнул. — Я не успею перевести, как она даст ответ.
— А как это будет? — спросила Нинка.
— У нее там внутри барабан с бумагой. Лента с ответом выйдет изо рта… Внимание! — торжественно провозгласил Хеджес. — Я начинаю!
И он, слегка запинаясь, все же довольно быстро справился с переводом.
Черепаха продолжала пристально, без единого движения, глазеть на них блестящими глазами, но никакой ленты не появлялось ниоткуда…
— Может, она не поняла? — спросил Бубырь. — Мне всегда надо прочесть несколько раз…
— Не поняла? — фыркнул Хеджес. — Это исключено…
Пожимая плечами, Хеджес все же повторил условие задачи.
Черепаха безмолвствовала, не сводя с них глаз.
— Я ж говорил, трудная задача, — сочувственно вздохнул Бубырь.
Но Хеджес не мог смириться с таким ударом. Он влетел в дом, и через секунду все услышали, как он кричит в трубку телефона, вызывая Крэгса.
— Черепаха не занимается арифметикой! — гордо провозгласил возвратившийся Хеджес. — Высшая математика — вот это ее пища! А на арифметику она и смотреть не хочет!..
Бубырь и Нинка в гостях всегда помнили о вежливости и потому не стали спорить.
— Между прочим, — пробормотал Хеджес, явно недоумевая, — этому чудаку Крэг-су почему-то страшно понравилось, что его самая ученая черепаха не решила простой арифметической задачки для учеников четвертого класса.
— Это вовсе не такая простая задачка! — обиделся Бубырь.
К их приезду было приготовлено угощение. Мистер Хеджес сам любил покушать, и поэтому обед был на славу. Правда, ребята несколько забеспокоились, когда перед ними поставили по цыпленку, фаршированному тертыми кокосовыми орехами и запеченному в кокосовом тесте; когда в центре стола был воздвигнут тертый кокосовый торт; когда в качестве напитка было подано молоко из молодых кокосов; когда на десерт подали нарубленные спелые бананы, запеченные в толстую оболочку из тертого кокосового ореха. Но тревога ребят рассеялась, так как все оказалось необыкновенно вкусным.
Ночевать им пришлось здесь же, в доме, который был не очень приспособлен к приему гостей. И впервые Бубырь и Нинка поняли, каково приходится на островах белым, которые живут не в дворцах, а в хижинах.
Кровати для ребят, закрытые пологом от москитов, были поставлены в центре пустой и сырой комнаты. Серый, влажный от сырости полог был весь в дырках, и Нинка, добыв у мистера Хеджеса иголку и нитку, провозилась целый час, пока заделала большие дыры. Но комары немедленно освоили сотни мелких дырочек и шныряли сквозь них как хотели. Полночи Бубырь и Нинка лазили под пологом и били комаров.
Светила яркая луна, и за темными окнами стояла нерушимая тишина, а дом был полон звуков. Под крышей шуршали ящерицы. Крысы азартно пищали, носясь в погоне за ящерицами по столбам и балкам. А когда Леня и Нинка все же уснули, то им показалось, что они тут же проснулись: было уже утро.
Но все приключения и испытания, выпавшие на долю ребят, не шли ни в какое сравнение с тем, что приходилось испытывать ежедневно Крэгсу, Паверману, консулу и его помощнику Василию Ивановичу…
Подготовку, начатую на островах королевства Бисса, невозможно было скрыть. Сведения о невиданном по масштабам этих мест строительстве, о зафрахтованных пароходах, о закупке огромных партий продовольствия и всяких предметов обихода просочились сначала на Новую Гвинею, затем в Австралию, а оттуда — во все уголки мира, вызывая повсюду удивление, горячий интерес, а во многих местах панику.
