Уже несколько дней они жили в Гамбурге. Рудольф был занят делами, а вечный их спутник Мейснер назойливо старался угодить Наталье Даниловне «экзотическими» развлечениями.

В матросском притоне им показали «женскую борьбу» — отвратительное зрелище. Наталья Даниловна морщилась, Мейснер хохотал. На ковре сцепились две рослые, жирные участницы чемпионата, зрители бешено аплодировали им. На другой день вместе с тем же Мейснером она отправилась на ежегодную гамбургскую ярмарку. Пестрая толпа всякого сброда слонялась по площади. Люди горланили, хрипло распевали пошлые песенки, останавливались у мелких лавчонок, опустошали бутылки и, нацепив на пуговицы всякую всячину — игрушечных кукол, картонных зверей, бумажные фонарики, купленные тут же, — брели дальше. На площади горели разноцветными огнями балаганы, свистели дудки, трещали хлопушки, завывали саксофоны.

Цыгане водили медведей, клоуны зазывали в павильоны посмотреть на всякие чудеса. На помосте фокусник вытаскивал из ушей живых лягушек. Крошечный мальчик висел наверху высоченного шеста, укрепленного на поясе отца-акробата. Великаны пугали публику. С электрических гор неслись крики и визг. Но больше всего здесь было уродов. Показывали даже женщину-паука-карлицу с восемью недоразвитыми конечностями. Она сидела в искусно сделанной паутине.

Сославшись на головную боль, Наталья Даниловна оставила спутника и пешком отправилась в отель.

Беспокойными были ее мысли. Вот уже несколько месяцев она здесь, а до сих пор нет связей, нет настоящего дела.

На углу громко кричал газетчик: «Свежие берлинские газеты! Второй вечерний выпуск!»

Наталья Даниловна взяла газету. Каждый день она покупала этот второй вечерний выпуск, каждый день она внимательно просматривала лист объявлений, напечатанных мелким готическим шрифтом. Но в них не было того, что она искала.

Но сегодня…

Наталья Даниловна не сразу поверила своим глазам. Вот оно, настоящее дело. Ее искали, искали ту, которая приняла имя Натальи Даниловны Келлер… Она нужна, она снова в строю.

Две строки петита на плохонькой, военного времени газетной бумаге: «Продается пелерина из семи черно-бурых канадских лис на атласной подкладке. Смотреть по вторникам и средам с четырех до шести».

Адрес она запомнила, а газету бросила в урну.

Вечером она спросила Рудольфа:

— Когда мы возвращаемся в Берлин?

— Как, вам тут скучно, Натали?

— У меня головная боль от этого крикливого средневековья.

Вернувшись в Берлин, Наталья Даниловна сразу же отправилась по адресу, указанному в газетном объявлении.

Дом был с удобствами. Посетитель у парадной двери называл свое имя в переговорную трубку. Наталья Даниловна сказала: «По поводу продажи меха». Было слышно, как в верхней квартире открылась дверь. Хорошо одетая дама сама проводила посетительницу в комнату. Седые волосы, по моде высоко поднятые надо лбом, придавали лицу женщины выражение спокойного достоинства.

Квартира была обычная, буржуазная. Наталья Даниловна села, подняла вуалетку:

— Я прочла в газете о том, что вы продаете мех.

— Да, пожалуйста. Мадам может посмотреть.

Дама вышла и немедленно вернулась с пелериной. Этой пелерины могло и не быть, но Наталья Даниловна подумала, что по объявлению, вероятно, ходили и другие покупатели и им тоже показывали пелерину. Она повернула мех к свету, сказав старательно, как на уроке:

— В одной лисе имеется брак — у нее пришитый хвост.

Дама быстро ответила:

— Мадам ошибается, меха привез мой дядя из Канады в прошлом году. Они безупречны.

Дама говорила с легким венским акцентом.

«Попробуем дальше», — подумала Наталья Даниловна.

— Мне нравится эта вещь, хотя в лисах мало седины…

Теперь было уже достаточно. Наталья Даниловна поняла это по лицу собеседницы — оно стало приветливее, проще. Хозяйка поднялась, приглашая следовать за ней:

— Здесь рядом находится один господин. Он также… интересуется мехами.

Пройдя через столовую, сверкнувшую хрусталем, они вошли в кабинет. Наталья Даниловна подумала, спросят ли у нее ее имя. Нет, ее ни о чем не спрашивали. Навстречу поднялся пожилой мужчина в дымчатых очках, в костюме, «как у всех», с лысиной, «как у всех». Он протянул руку. Пожатие было крепким, не по-европейски.

— Мое имя Вольф, — отрекомендовался коротко мужчина. — Вы будете встречаться с этой дамой и держать связь со мной через нее. Ее зовут Гедвиг Шульц. У нее свое дело: парикмахерская недалеко от ЦОО.[9] Просматривайте рекламу в газетах. А теперь я вас слушаю. Мой доверитель приказал мне самым подробным образом осведомиться о вашем положении…

Он выражался несколько тяжеловесно, по-стариковски. Рассказывая, Наталья Даниловна заметила, как вспыхнул огонек интереса за очками незнакомца, когда она упомянула об обещании Зигфрида Келлер познакомить ее с Веллером.

Она рассказала о том, что за это время сделал Рудольф. Наталья Даниловна знала об этом с его слов и по документам, которые он ей показывал.

Рудольф объяснил Наталье Даниловне, что ему поручено подобрать людей для разведывательной работы в России, предпочтительно русских по национальности.

Он должен найти таких людей, предварительно переговорить с ними. Остальное же — проверка их, подготовка — его не касается.

Переброска агентов в Россию пойдет по двум линиям: в настоящее время Германия имеет оживленные торговые связи с Советским Союзом, объяснял Рудольф, и было бы преступлением не использовать этого; кроме того, разведчики будут нелегально переходить государственную границу СССР.

— Это было связано с нашей поездкой в Гамбург, — сказала Наталья Даниловна.

В Гамбурге Рудольф встретился с неким Хасановым, который выдает себя за азербайджанца. Хасанов кончил техническое училище в Германии. Он вступил в студенческую корпорацию гитлеровского толка и после прихода Гитлера к власти получил «первоклассные права на существование». Его предполагалось послать в Баку с паспортом купца «из восточной страны».

— А что еще известно о Хасанове? — спросил слушавший.

— Вот его визитная карточка. Здесь указан адрес транспортного общества, в котором он работает. Он специалист по транспортировке грузов. В разговоре упоминалось, что он живет около рыбного рынка.

— А приметы его вы могли бы описать?

— Среднего роста, сухощав, черные волосы с проседью зачесывает назад, на вид лет сорока, глаза карие с темными веками, нос большой, мясистый, носит короткие английские усы. Один передний зуб вверху золотой… По-немецки говорит с легким акцентом, по-русски — как русский. Холост. Больше мне о нем ничего не удалось узнать.

— Вполне достаточно. А какое задание намечается для него?

— Кроме того, что он должен обосноваться в Баку, я ничего не знаю…

— О ком вы еще узнали?

— О чете Дурново.

— Кто они?

— Юрий Мариусович Дурново и жена его Вильгельмина, урожденная Майнеке. Он эмигрант, петербуржец, женат на немке. Идет на эту работу, как говорит, «по идейным соображениям». Для поездки в Россию они получают шведские паспорта. Ему пятьдесят лет, высокий, полный, носит русую бородку, лысый, глаза светлые. Жена — маленькая блондинка.

— На какие средства они сейчас существуют?

— Очень бедствуют. Он служил кельнером в русском ресторане «Медведь». Теперь жена его открыла прачечную в Кепенге.

— Вы, кажется, еще с кем-то встречались в Гамбурге?

— Мейснер познакомил там нас с одной супружеской четой, но Рудольф отказался от их вербовки.

— Кто это?

— Курт Фанге и жена его Клара… Угадыватели мыслей…

— Что?

— Цирковые артисты. Сейчас они выступают на гамбургской ежегодной ярмарке. Это очень талантливая пара. Клара обладает феноменальной памятью. Их система «угадывания мыслей» основана на сложном словесном шифре. Она с завязанными глазами на сцене отгадывает, что делает ее муж в зрительном зале, что ему говорит на ухо кто-либо из зрителей, какие предметы ему передают. Он сигнализирует ей условными словами, звуками, акцентом. Кроме того, оба полиглоты. Жили в России.