Одно движение – и комбинезон упал к ногам, а Шади подхватил Алану и перекинул через колено, поставив ногу на кровать.

- Ох… - выдохнула Алана и заерзала, пытаясь выскользнуть из него рук.

Двусмысленная поза, но Шади не собирался наказывать. Разве его намерения можно считать наказанием?

- Лежи смирно, - мурлыкнул он. – И расслабься.

Он подцепил трусики и потянул их вниз, оголяя ягодицы, круглые и подтянутые. Несмотря на предупреждение, Алана сжала попу и сомкнула ноги. Ничего, он заставит ее послушаться. Лаской.

Одной рукой Шади придерживал ее за поясницу, а другой – гладил, иногда покалывая кожу острыми когтями. Хвостом смахнул трусики на пол и щекотал чувствительную кожу внутренней поверхности бедер. У Вишенки не было шансов – она сама открылась, позволяя Шади ласкать клитор и тугое колечко ануса.

Восхитительный запах возбуждения раздражал обонятельные рецепторы. Алана извивалась и умоляла взять ее. Она хотела почувствовать Шади внутри, а он и не думал ей отказывать. Одно движение – и она уже лежит на спине. Звякнула пряжка ремня, Шади приспустил штаны и пристроился между ног, притягивая Алану к себе.

- Шади! Ша-а-ади! – твердила она, забыв о стеснении, и поскуливала в нетерпении. Пальцы сжались в кулаки, комкая простынь. – Пожа-а-алуйста!

Он не стал дразнить, вошел одним резким движением, сразу на всю длину. И замер, задыхаясь от ощущений. Влажное горячее лоно, сжимающее член, тесное и пульсирующее – что может быть прекраснее?

Алана шевельнула бедрами и обхватила Шади ногами, сомкнув их за поясницей. Хвост мазнул по животу, спускаясь ниже и ниже. Шади развел пальцами складочки, пощекотал кончиком хвоста клитор. Чувственный стон подтвердил, что Алана оценила эту ласку. Продолжая щекотать, Шади медленно подался назад, полностью вынул член, и снова вогнал его до предела – резко и сильно. И еще раз. И еще, доводя Алану до исступления. А потом вбивался, теряя ощущение реальности, переживая сначала оргазм Аланы, а потом и свой, как единое целое.

- Вишенка, ты меня загоняла, - пошутил Шади, убирая мокрые пряди волос с лица Аланы. Они долго лежали без сил, обнявшись, но теперь она завозилась и попыталась встать. – Куда ты? Нет, в душ потом. Останься. Ты так восхитительно пахнешь…

- Иногда мне кажется, что ты – тоже, - неожиданно призналась она. – Как будто я чувствую больше, чем обычно.

Алана уютно прижалась к нему, а Шади практически накрыл ее собой, вдавливая в матрас.

- Ты восхитительна, - прошептал он ей на ухо.

Она дернулась, как будто хотела возразить.

- Я не смогу тебя отпустить, - признался он.

- То есть?

Ее голос дрогнул. И как она умудрялась выводить узоры на его груди кончиком пальца? «В отместку» он гладил хвостом ягодицы.

- Если ты захочешь уйти, неволить не стану. Но сам не прогоню.

- Я могу остаться на корабле?

- Да.

- Как… кто?

Шади мысленно поморщился. И почему женщины так любят статусы? Подруга, любовница, невеста, жена.

- Как Алана Даниэль О’Марелли, - попытался отшутиться он.

- Так это из-за наследства?

Шади словно сунули в бочку со льдом. Он ничего не сказал, но откатился в сторону и лег на спину, уставившись в потолок.

- Шади, прости! – Алана схватила его за руку, но он сердито ее оттолкнул. – Прости, пожалуйста! Я не думала, что говорю. Не знаю, как… зачем… Шади…

Чтобы умерить гнев, он ровно дышал, с шумом выпуская воздух через ноздри. Каких богов он прогневал? За что ему это наказание? Алана словно нарочно испытывает его терпение – то мила и покладиста, то придумывает невесть что!

- Шади…

Она попыталась заглянуть ему в глаза, нависнув сверху. Вишневые волосы мазнули по лицу. Шади резко сел, и Алана отпрянула назад, избегая столкновения.

- Я не возьму у тебя ни монеты, даже если ты будешь умолять, - холодно произнес он.

- Шади, прости!

Он чувствовал раскаяние и искренность извинений, но уязвленная гордость не позволяла ответить достойно. Шади по опыту знал, ему нужно время, чтобы успокоиться. Глупая Вишенка не представляла, какого зверя чуть не разбудила.

- Шади…

Она прикоснулась к спине, и он встал. Наказать ее он не мог, не имел права, хотя уже понял, что принял ее, как равную, как будто она его крови. С этим тоже нужно будет разбираться, но не сейчас, позже. И уж совершенно точно, что сейчас Вишенка не оценит его порыва отшлепать ее за дурные мысли и слова. Поэтому он молча ушел в душ, игнорируя слезы. Поплакать иногда даже полезно, в следующий раз будет думать, прежде чем говорить гадости и глупости.

Контрастный душ – прекрасное средство для расшатанных нервов. Гнев смыло водой, и он уже сожалел, что был слишком строг с Вишенкой. Ей нелегко, столько перемен в жизни, никакой определенности в будущем, вот и ляпнула, не сообразив, как такие слова могут ранить. И ведь ничего не потребовалось объяснять, она тут же поняла свою ошибку.

Из душа Шади вышел с желанием приласкать свою девочку, успокоить, а, может, даже выкупать. Ему понравилось мыть ее, а сейчас и хвост уже мокрый, и потом он с удовольствием вручит ей щетку.

Алана сидела на кровати, опустив плечи и голову. На коленях у нее лежал ремень, который она зачем-то вытащила из его брюк.

- Вишенка?

Он остановился рядом, взял ее за подбородок, заставляя посмотреть на себя. Из глаз в три ручья текли слезы. Шади не успел ничего сказать, она сунула ему в руки ремень, сложенный пополам.

Нет, не может быть.

Может.

Алана легла на живот и вытянула руки вперед, недвусмысленно предлагая Шади воспользоваться ремнем, как орудием наказания.

Приехали.

Он отшвырнул ремень и сел, обхватив голову руками.

- А я б тебя выпорол, - пробурчал он. – За все сразу. Только толку не будет.

- Я такая дура? – всхлипнула Алана.

- Нет. Но ты не поймешь сути. Для тебя это единственный способ разрешить конфликт. Получить наказание и прощение. Так?

- Да, так…

- Иди ко мне, Вишенка. – Она доверчиво прильнула к его плечу. – У нас в паре, где женщина признает лидерство мужчины, наказание не считается насилием или унижением. Ни один альфа не будет бить свою самку, потому что он сильнее или из-за плохого настроения. И порка, как наказание, применяется очень редко. Альфа вообще предпочтет никогда не наказывать, потому что при любом раскладе вина его женщины – это и его вина.

- Почему?

Сейчас она не поймет. Это другой образ мышления, который прививается с рождения, а, может, и передается генетически. Но он расскажет, даст пищу для размышлений.

- Альфа не смог объяснить, не вызывает должного уважения. Это его вина.

- Ты меня не воспитывал.

- Неважно. Женщина не слуга и не рабыня, однако она старается не огорчать, это что-то на уровне инстинктов. Конечно, все ошибаются, особенно в первое время. Наказание – это воспитание, урок. Ошибки прощают не после него, а до, причем друг другу.

- Ты больше не сердишься? – Алана с тревогой заглянула ему в глаза.

- Нет, Вишенка, не сержусь.

- Но не накажешь?

- Поркой? Нет. Ты уже наказана. Пока тебе тяжело понять…

- А зачем ты рассказал? Я пойму со временем? Ты хочешь, чтобы я стала твоей по-настоящему?

Суд по тому, с каким любопытством Алана сыпала вопросами, страдать она перестала. Оставалось надеяться, что урок пошел впрок.

- Ты поймешь, в этом я уверен, - ответил он, целуя вишневую макушку. – А о наших отношениях поговорим позже, хорошо? Не торопись.

- Можно спросить? Я не уверена, что этот вопрос тебя не рассердит…

- Спрашивай.

Шади подумал, что зря принимал душ. Он опять хочет эту упрямую Вишенку, ерзающую у него на коленях.

- Предполагается, что в паре воспитывать нужно женщину? А альфа? Его никто не воспитывает? Он не может вести себя недостойно? Шади, я не о тебе, мне любопытно.

- Любопытство сгубило кошку, - улыбнулся он. – Но ты права, альфа может вести себя недостойно. У женщины ест право пожаловаться на поведение своего мужчины, если они не смогли разрешить какой-то конфликт самостоятельно.