— Эй ты, презренный попрошайка, не видел ли князя?

— Проехал тут один в китайской одежде верхом на жеребце, а князь он или нет — не знаю, — ответил бадарчин.

— Ты оскорбил нашего господина! — закричали слуги.

Схватили они бадарчина, избили его палками и бросили. Бадарчин лежал на земле и плакал:

— Родителей моих увел с собой Эрлэг[39], сестер моих увели их мужья, и только меня, бедного, никто никуда не берет.

Вдруг подъехал князь и спрашивает:

— Что это за человек?

— Он оскорбил вас, и мы его избили, — ответили слуги.

Надоел князю плач бадарчина, и он решил от него отделаться.

— В моем табуне есть паршивая кобылица. Отдайте ее этому бродяге — пусть он идет отсюда, — приказал князь, и когда слуги исполнили его волю, решил узнать, как отнесся к этому бадарчин.

— Притворитесь прохожими и спросите бадарчина, откуда он идет.

Слуги так и поступили.

— От князя еду, — ответил им бадарчин, узнав княжеских слуг. — Я поплатился своей спиной, а князь — своей кобылицей.

СТАРИК ДАЛАНТАЙ

старика Далантая было семьдесят коров и однорогий бык. Однажды поил Далантай свою скотину, вдруг подходит к нему десятиголовый черный мангас и спрашивает:

— Старик, а старик, ты любишь своих коров и быка? А свой жирный семидесятислойный живот любишь?

— Я очень люблю свою скотину, — ответил Далантай, — а живот мне не нужен, разрешаю его съесть. Но отрезать его можно только складным ножом Дунтая.

Пошел мангас к Дунтаю и говорит ему:

— Дунтай, а Дунтай, отдай мне свой нож.

— Чтобы мой нож резал, — ответил Дунтай, — его нужно наточить камнем Бантая.

Отправился мангас к Бантаю.

— Бантай, а Бантай, дай мне свой камень.

— Мой камень можно привезти лишь на телеге Хантая, — говорит Бантай.

Пошел мангас к Хантаю за телегой.

— В мою телегу можно впрячь только белого жеребца Дантая, — ответил Хантай.

Мангас стал просить у Дантая жеребца, а тот и говорит:

— Моего жеребца можно поймать только длинной белой ургой[40] Унтая.

Попросил мангас белую ургу у ее хозяина, а тот сказал, что она лежит на другом берегу океан-моря.

— А как ее достать? — спросил мангас.

— Привяжи себе на шею большой камень и переплыви море, — ответил Унтай.

Мангас сделал так, как ему посоветовал Унтай, и утонул в море. А хозяевами ножа, камня, телеги и жеребца были братья Далантая. Так они избавились от своего врага.

СИРОТИНКА БЕЛЫЙ ВЕРБЛЮЖОНОК

авным-давно жили-были князь и богач. Задумал богач породниться с князем и решил подарить ему сто белых верблюдов. Собрал богач девяносто девять белых верблюдов, а сотого не хватило. Тогда решил он отдать князю белую верблюдицу, а ее верблюжонка себе оставить. Стал верблюжонок тосковать без матери, день и ночь лить горькие слезы. Велел князь набросать цветов в пятистенную юрту и посадил в нее верблюжонка. Но верблюжонок ревел до тех пор, пока юрта не обвалилась. Закричал верблюжонок тоненьким голоском и, обдирая о камни свою нежную шерсть, побежал через перевалы и вершины, через холмы, степи и пустыни — искать свою мать. Княжеский пастух Аксалдай схватил железную ургу длиной в десять алд[41] с петлей из барсовой кожи, отделанной узорами, вскочил на своего солового коня, вожака большого табуна, поскакал вслед за верблюжонком и поймал его.

— Вот отдам твою паршивую шкуру собакам на подстилку, а твое мясо велю изжарить! — крикнул пастух и изо всех сил ударил верблюжонка ургой.

Пригнал пастух верблюжонка обратно и привязал его к шее огромного и свирепого верблюда. Стал верблюжонок бегать на привязи взад и вперед, день и ночь лить слезы.

— Ты что ревешь и ничего не ешь? — спрашивает его верблюд.

— Чтобы породниться с князем, богач решил подарить ему сто белых верблюдов. Одного верблюда не хватило, и он взял мою мать. Я закричал и, обдирая себе бока, побежал за ней через перевалы и вершины, через холмы, степи и пустыни. Как вдруг пастух Аксалдай сел на своего солового коня, взял свою железную ургу длиной в десять алд с петлей из барсовой кожи и поймал меня. Ругался по дороге, что сдерет мою шкуру и отдаст ее на подстилку собакам, а меня — поджарит. А как только пригнал, привязал к вашей шее. Вот я и реву.

— Поешь, попей и спи спокойно, — сказал верблюд. — Перед рассветом я перетру о камень веревку и отпущу тебя.

Верблюжонок замолчал, а верблюд рано утром схватил зубами веревку, перетер ее о камень и отпустил верблюжонка. Закричал верблюжонок тоненьким голоском и побежал, обдирая шерсть, через перевалы и горы, через холмы, степи и пустыни. Но старый пастух Аксалдай опять вернул его домой и привязал к шее маленького верблюда. Верблюжонок опять ревел, и маленький верблюд спросил его, почему он плачет. Верблюжонок рассказал ему все, и маленький верблюд поступил так же, как и большой, а на прощанье сказал:

— Желаю тебе ходить по следам золотых копыт твоей милой матушки и пить ее вкусное молоко.

Закричал верблюжонок тоненьким голосом и побежал через перевалы и горы, через холмы, степи и пустыни. И опять Аксалдай поскакал за ним. Уже почти нагнал пастух верблюжонка, как вдруг конь Аксалдая и говорит:

— Много сирот видел я на свете, но такого горького сиротинки, как этот верблюжонок, еще не встречал. — Сказал конь эти слова, упал и дух испустил.

А верблюжонок побежал дальше и встретил волчицу с двумя волчатами.

— Ты что ревешь? — спросила его волчица. — Сейчас я тебя съем.

Верблюжонок рассказал, как разлучили его с матерью, а под конец и говорит:

— Ну что ж, ешь меня. Вот моя длинная красивая шейка, вот мои хорошенькие ножки, вот мой ровненький горбик и тоненькие ребрышки — все в твоей власти.

— Каких только сирот я не видела, но такого, как ты, еще не встречала, — сказала голодная волчица, съела своего волчонка, а верблюжонка не тронула.

А тот закричал тоненьким голосом и побежал дальше через перевалы и вершины, через холмы, степи и пустыни. Встретилась ему по дороге тигрица с двумя тигрятами. Тигрица спросила у него то же, что и волчица, и верблюжонок все ей рассказал. Пожалела тигрица верблюжонка, съела своего тигренка, а сироту не тронула. Закричал верблюжонок тоненьким голосом и побежал дальше через перевалы и горы, через холмы, степи и пустыни, как вдруг встал на его пути густой черный лес — ни прямо пройти, ни кругом обойти. Еще сильнее заревел верблюжонок, мечется, бегает взад и вперед, и вот открылась перед ним просека. Верблюжонок благополучно выбрался из леса. Шел он, шел, и встретилось ему по пути кипящее море — ни обойти его, ни переплыть нельзя. Опять стал верблюжонок реветь, взад и вперед бегать по берегу, но тут появилась черепаха величиной с четырехстенную юрту и сердито сказала:

— Ты что тут бегаешь и мешаешь всем заниматься своими делами?

Верблюжонок сказал, что его разлучили с матерью, но черепаха не сжалилась над ним и решила его съесть. Тогда верблюжонок рассказал все, что с ним приключилось.

— Много я видела сирот, но такого, как ты сиротинушки, еще не встречала!

Пожалела верблюжонка черепаха и помогла ему переплыть через море. Закричал верблюжонок тоненьким голосом и побежал через перевалы и горы, через холмы, степи и пустыни и на расстоянии трех лет пути услышал наконец голос матери. Верблюдица тоже услышала голос своего верблюжонка и призывно закричала. Посадил ее богач в железный трехэтажный дом и окружил тремя тысячами солдат. Но верблюдица проломила стену железного дома, перебила трехтысячное войско и встретилась со своим верблюжонком. Верблюжонок стал ходить по следам золотых копыт своей матери и досыта сосать ее вкусное молоко.