Джек ни на миг не усомнился в словах старика. Бард обладает даром провидения, это вам кто угодно подтвердит. Может, он превращается в птицу и летает над полями, а может, с пробегающими мимо лисами разговаривает — поди пойми! Но только Бард ведал обо всём, что происходит вокруг, — и о многом сверх этого.

Джек дождался, чтобы кочерга раскалилась докрасна, и погрузил ее в чашу — сидр так и зашипел.

— Может, мне собрать плавника, господин? — спросил мальчик.

Уж очень ему не хотелось уходить от старика.

— С этими ягнятами ты полдня провозишься, — отозвался Бард, с наслаждением вдыхая аромат горячего сидра. — Возвращайся, когда закончишь.

Джек ушам своим не поверил: да полно, может, он чего недослышал? Обычно если его и терпели рядом, так только затем, чтобы поручить какую-нибудь работу.

— Тебе нужна помощь, господин? — вежливо спросил он.

— Помощь? Помощь, желуденок ты непроросший? Клянусь бровями Одина, я тебя на обед зову! Или, может, тебе письменное приглашение выслать? Впрочем, нет, — вздохнул старик, — ведь ты его, как ни жаль, всё равно прочесть не сумеешь. Тебя ж никогда и буквам-то не учили. Мать я твою ни в чём не виню. Она старается как может — с этим ее помешанным на монашестве муженьком…

Бард еще некоторое время толковал сам с собою, грея руки над чашей с сидром. О присутствии Джека он, похоже, напрочь позабыл.

— Я буду рад прийти, — сказал мальчик.

— Что? А, да, хорошо, — отозвался Бард, жестом отпуская гостя на все четыре стороны.

Джек был настолько потрясен случившимся, что добрался до западного пастбища, сам не помня как: пришел в себя уже на склоне холма. Ветер трепал его плащ, лед впивался в башмаки. Ну и на кой он сдался Барду? Десяток мальчишек таскали плавник и воду на римскую виллу, но никто из них, насколько Джек знал, к обеду вовеки не приглашался.

Так с какой же стати отметили именно его, Джека? Сын вождя повыше его ростом — и уж точно не такой неуч. Сын кузнеца посильнее будет. Сын мельника носит Барду отменные белые хлебы. А Джек — глядя правде в глаза — самый что ни на есть обыкновенный, ничем не примечательный мальчишка. За что ж ему такая честь?

Первого из ягнят он нашел под изгородью. Матка бросилась на Джека, но тот пинком отогнал ее прочь. Черномордые овцы были дикими, что твои горные козы. Джек спрятал дрожащего новорожденного ягненка под плащ и помчался вниз по холму, на бегу отбиваясь от неотстающей мамаши. Уложил ягненка на солому в хлеву — и в дверях еле увернулся от овечьих рогов.

Так Джек и бегал туда-сюда, пока не отыскал всех шестерых. К тому времени он перемазался по уши и был весь в синяках: что-что, а лбы у овечек крепкие.

«Ненавижу овец», — подумал он про себя, с треском захлопывая дверь хлева.

— Не забудь их покормить, — крикнул отец с крыши.

— Уже покормил, — отозвался Джек.

Ну почему отец в жизни не скажет: «Целых шесть ягнят? Молодец, сынок!» Почему ему ничем не угодишь?!

Люси, невзирая на отцовские предостережения, сидела именно что под лестницей. Закуталась в овчину, только нос торчит: ну ни дать ни взять толстенький крольчонок. Девчушка приветливо помахала брату, и Джек, несмотря на всю свою досаду, махнул в ответ. Что ни говори, а злиться на Люси не было никакой возможности.

— Заходи! — крикнул Бард, завидев смущенно мнущегося на пороге Джека.

Мальчик огляделся по сторонам, высматривая пустое ведро из-под воды или, может, оскудевшую поленницу, — ну ведь зачем-то же его позвали! Но на первый взгляд всё было в полном порядке.

— Да не работать я тебя пригласил, — успокоил его Бард.

Джек вздрогнул. Неужто старик еще и мысли читать умеет?

За обедом, воздавая должное сыру, хлебу и сидру, Бард дотошно расспрашивал Джека о вещах настолько обыденных и заурядных, что они, казалось бы, и упоминания не заслуживали. С каким звуком вода течет сквозь траву? А с каким сочится сквозь заболоченную низинку? А как меняется музыка ветра, когда ветер проносится от речных тростников к зарослям лисохвоста? А сможет ли Джек отличить жаворонка от ласточки высоко под облаками?

— Конечно, не вопрос, заверил его Джек. Это любой сможет — по тому, как птицы машут крыльями.

— Как бы не так, — возразил Бард. — Очень немногие видят дальше кончика собственного носа. Еще сыру?

По правде говоря, Джек слопал уже куда больше, чем ему причиталось, и теперь мучился угрызениями совести. И то сказать, наесться до отвала ему доводилось нечасто…

— Сдается мне, ты — не такая уж безнадежная трата времени, — сказал Бард. — Только не заносись, мальчик. Очень может быть, что часть времени и впрямь окажется потраченной зря. Хочешь пойти ко мне в ученики?

У Джека аж челюсть отвисла. Услышанное просто не укладывалось у него в голове. Он в жизни не слыхивал, чтобы у бардов были ученики.

— Это — первая из дурных привычек, от которых тебе придется избавиться, — со вздохом пожурил его старик. — Изволь научиться делать умный вид, даже если чувствуешь себя дурак дураком. А теперь беги-ка домой. Позже я переговорю с твоим отцом.

В ту ночь Джек, забившись под одеяла, слушал, как отец с Бардом обсуждают его будущее. На самом-то деле ему совершенно не верилось, что старик придет, но к вечеру Бард, опираясь на почерневший ясеневый посох, действительно явился к ним в дом. Закутанный в плотный белый плащ, выглядел он куда как внушительно: одна только развевающаяся по ветру борода чего стоила! Отец пригласил старика войти и шуганул Джека с его законного места у огня.

Однако, услышав, чего хочет гость, Джайлз Хромоног отнюдь не обрадовался.

— Я не могу отпустить Джека! — воскликнул он. — Вот будь у меня еще сыновья или будь моя нога здорова… К слову сказать, а ты не мог бы исцелить ее?

— Боюсь, что нет, — покачал головой Бард.

— Ну, спрос не грех, как говорится. Это — кара, ниспосланная мне за ослушание Адама.

— Аминь, — промолвила мать.

— Аминь, — пробормотали себе под нос отец, Джек и Люси.

А вот Бард промолчал — и от внимания мальчика это не укрылось.

— Как бы то ни было, мне нужен помощник — и по хозяйству, ежели где чего починить, и на пахоте. Кто-то должен пасти овец и носить из лесу дрова, — продолжил отец. — То, что ты подумал о моем сыне, — для меня великая честь, но как знать, так ли он смышлен?

— Я в него верю, — ответил Бард просто.

Джек почувствовал глубокую благодарность к старику — и одновременно подосадовал на отца.

— О способностях Джека речи вообще не идет, — не отступался Джайлз. — Джек нужен мне здесь, и точка!

— Однако ж было бы неплохо, если бы мальчик прошел обучение, — робко встряла мать. — Вот ты всегда мечтал выучиться на монаха…

— Уймись! — отрезал отец, разом пресекая все дальнейшие возражения. — Я хотел посвятить себя служению Господу на Святом острове, — пояснил он Барду. — Вот только такой возможности мне не дали. Не то чтобы я упрекал за это отца. Я почитаю его как дoлжно сыну и вовеки не впаду во грех, оспаривая отцовскую власть. Всякий день я приношу свою боль Господу.

— Аминь, — промолвила мать.

— Аминь, — подхватили отец, Джек и Люси.

«Интересно, а что Господь делает со всей этой принесенной ему отцовской болью? — подумал про себя Джек. — Убирает в ящик вместе с головной, зубной и прочими болями, что шлют ему другие люди?»

— Не след моему сыну пытаться возвыситься над своим положением, — докончил отец. — По правде сказать, ему даже полезно будет понять, что жизнь полна разочарований. Тот, кто терпит боль не ропща — на верном пути к спасению.

— О, ходить у меня в учениках — удовольствие то еще. Джеку придется куда как несладко, — заверил его Бард.

Глаза его озорно блеснули.

«И чего тут такого смешного-то?» — недоумевал мальчик.

— Право слово, у меня ему придется вкалывать что ослу на свинцовом руднике. В чем в чем, а в страданиях у него недостатка не будет. А что до твоего хозяйства, Джайлз, так я уже обсудил это дело с вождем. Ежели Джек останется при мне, так прочие мальчишки мне даром не нужны; а значит, вождь станет посылать их к тебе. Не удивлюсь, если в результате на тебя свалится столько помощников, что ты и знать не будешь, куда их пристроить.