Последовал ещё один заход, верзила выбил ногой кинжал, занёс могучий удар прямиком на голову Ронэмила, и тому ничего не оставалось, кроме как поймать лезвие двумя руками, и тут-то его противник убрал одну руку с меча, ударил его по щеке, и Башил крепко зажав двуручный меч, с силой занёс и стремительно рубанул по правой руке Ронэмила.
Это было ужасно. Толпа зевак со вздохом ахнула от увиденного; женщины закричали, мужчины между собой начали дико спорить и охать.
Рука одноглазого буквально отлетела в сторону, тот и понять ничего не успел, пытался биться дальше, не чувствуя боли, но кровь быстро начала просачиваться. Его начало мутить, он размахивал клинком просто так, впустую, и поначалу не понимал, что его противник уже победил. Ронэмил бессильно упал и начал куда-то ползти, совсем себя не контролируя, чувствуя подступающую тошноту и давящую боль.
Башил сапогом заставил его не шевелиться. Руками он развернул его и посмотрел на лицо, затем на увечье и присвистнув сказал:
– Вот уж незадача-то вышла! Но ты особо не печалься, погибнешь хотя бы быстро. Буквально несколько минут и вся кровь из тебя выйдет через такой-то отрезок. А хорошо я заточил свой меч, неправда ли?
Ронэмила чувствовал дрожь в теле и начал понимать, что настал тот самый час, о котором говорил кудесник. Он почувствовал неописуемую боль в руке, и начал потеть, терпя, силясь не кричать от удушающей агонии.
– Ну, что, храбрый, смелый, но туповатый герой, пора с тобой заканчивать. – Башил аккуратно положил двуручный меч на тротуар, достал из ножен кинжал, поднеся его к горлу и наслаждаясь гримасой боли на лице у Ронэмила.
– Пожалуйста... – молил он сквозь зубы – Пусть боль прекратится! – он никогда ещё не чувствовал такой агонии и, еле соображая, чувствовал на щеках холодные слёзы. Ему было стыдно за себя, но боль затмила все чувства.
Кровь заливала тротуар, стекала прямиком в дождевые лужи, окрашивая их помаленьку в алый цвет. Башилу стало противно и даже слегка жаль парня. Ронэмил додумался снять одной рукой пояс, и как смог перетянул его потуже выше раны.
Прохожим и зевакам было глубоко наплевать на то, что человек истекал кровью в самом центре оживлённой улицы Бронзового квартала. Они, люд простой, лишь таращились на него как на нечто забавное и уж точно никто не желал предложить руку помощи и справится с такой жестокой невзгодой. Нет, вместо этого они созывали всё более многочисленный люд для просмотра данного зрелища, что доставляло им, в некотором смысле, удовольствие из-за новизны происходящего и некий лёгкий заработок.
Вслед уходящего бойца разозлившийся и обессиленный Ронэмил прокричал:
– Когда-нибудь я найду тебя! – на этом моменте у него начало сильно мутнеть в глазах, а развернувшийся противник рассмеялся.
Башил слегка подумал и вернулся обратно к Ронэмилу. Покрутил нож в руке и засунул обратно в ножны, пророкотав:
– Да плевал я на тебя, смехотворное ничтожество. Лежи и подыхай. – он покопался в его карманах, но случайно нащупал скрытый кинжал и уколол палец. – Хех, вот уж случайность то! – проговорил он лукаво. Запихнув найденное за пазуху, он также нашёл в куртке два кошелька с рунэлами, развернулся и ушёл, придерживая другой рукой плечо, чтобы оно меньше кровоточило.
Верзила во второй раз победил своего давнего соперника, но в этот раз гораздо жёстче чем прежде. Пока Ронэмил лежал и истекал кровью, он дал сам себе слово, что если выживет – то бросит все силы на поиски противника, в третий раз отыщет его и убьёт того за такое унижение. Он похитил большую сумму денег Вельмола, и это отозвалось в сердце однорукого глубокой злостью.
Боль потихоньку проходила, а поток мыслей захватывал и заполонял разум. Да, он думал, что действительно сделал многое за всю жизнь, стараясь при этом придерживаться света, а не тьмы. Но записываясь в наёмники, ты, ясное дело, окунаешься в самую темень и делаешь грязную работу. Лучше для совести быть тружеником или солдатом, защищающим свою страну, чем наёмником.
И только сейчас Ронэмил начал жалеть о том, что примкнул к ним, стал чернейшим из всех воинов, если всё это можно было назвать войной. Чем обильнее он истекал, тем вероятнее становилось для него то, что он всё же успел принести пользу своим друзьям. Он спас многих своих боевых товарищей, которые по глупости лезли не туда на поле битвы. Да, сейчас он гордился впервые хоть чем-то в своей жизни. Он добился хоть чего-то. Разве простая помощь нуждающимся и спасение их жизни не есть лучшее достижение и поступок для человека? Но конечно же этого было мало для удовлетворённости перед смертью.
Он почти ни о чём не жалел, всё стоит на своих местах и не стоит ничего менять – так Ронэмил мыслил, пока кто-то ногой проверял, жив он или нет. Оставалось только дождаться возможной помощи – если среди этой толпы найдётся хоть один добрый человек; о лекаре же Ронэмил и мечтать не мог в данной плачевной ситуации.
Многие в специальных масках против эпидемии показывали пальцем в его сторону, перешёптываясь, не веря своим глазам. Женщины охали и ахали, многие от ужаса разрыдались, мужчины всё также ругались, деля между собой деньги, выигранные в ставках.
«Очень, наверное, весело тыкать пальцем в того, кто даже не в состоянии подняться с земли. Боги, как же больно». – это были последние мысли Ронэмила, перед тем как он потерял сознание.
-------------------------------------------------------
Как раз в это время Экстэр не спеша шёл по городу с очередной бутылкой в руке с таверны по той же улице, где истекал кровью Ронэмил. Он, расталкивая зевак, сразу же с беспокойством определил, кого окружила толпа. Увидев, что рука слабо перевязана ремнём и легонько кровоточит, Экстэр со всей силы затянул его. Зная, что до лекарей не ближний свет переться, он взвалил с натугой тело на себя и направился по направлении к подземному логову. Путь предстоял неблизкий и тем более тяжёлый для того, кто несёт такого высокого воина в доспехах. Коренастый весельчак, несший одноглазого, думал:
«Надеюсь в логове тебя хоть как-то залатают».
Экстэра обступала толпа из зевак с тупыми вопросами, такими как; «Что случилось? Это ты его так? Ух-ты, неплохой улов. Что он натворил-то? А помощь не нужна?»
– Эй ты, везунчик, живой? – спросил Экстэр у обмякшего тела на руках, и услышал слабый стон в ответ, который счёл за признак согласия.
– Правильно, помолчи, силы тебе ещё пригодятся. Ты мне всю куртку запачкал! И всё-таки – какой же ты дурень! Вот дрался бы на кулаках, максимум бы пострадала рожа. А так – руки лишился, дубина…
-------------------------------------------------------
Эксэр пинком вышиб дверь в катакомбах, весь запыхавшийся, он с потным лицом еле дошёл до большого стола, куда и положил Ронэмила.
– Прости меня, Вельмол... – прошептал Ронэмил с закрытыми глазами.
– Глядите какого голубчика нашёл! – радовался Экстэр. – Что делать-то, кто знает?
– Дело очень... худо. – проговорила дрогнувшим голосом Сури.
– Нужно прижечь, или помрёт в бреду. – Ивралия в отличии от других совсем не смутило то, что произошло с Ронэмилом. В своих словах он был бесчувственным и решительно холодным. – Это единственный действенный выход во спасение. Скорее разожгите огонь, и прекрати пить, Экстэр!
– Да я же просто нервничаю! – он скоренько разломал деревянный стул, сложил обломки в кучу, достал нож и начал из кремния выбивать искру. – Никогда ещё не видел, чтобы человек дышал после такого! – удивлялся Экстэр, пока Ронэмила терзала агония по всему телу. Он готов был пойти на всё что угодно, только бы отказаться от такой невыносимой боли.
– Как кто-то смог одолеть... Его?! – изумлялся Ивралий, пытаясь найти долю логики. Ему и раза хватило глянуть на руку, чтобы понять – теперь его бывший противник наказан сильнее, чем он того потаённо желал.
– Я боя не видел. Ему ещё повезло, что я как раз шёл с таверны к вам. Тут-то я и увидал толпень яро спорящую, ну и самому стало интересно, что там такое. Честно сказать, хорошо конечно, что я помог, но эта рана не даёт мне угомониться. Никак топором рубанули, прямолинейно уж слишком вышло.
