Ближе к вечеру старик начал потихоньку собираться. Да, не было смысла больше тут торчать – так он думал. Всё что сказал этот инородный молодец – истинная правда. Не по годам умён и зрит в корень моментально. Старику стало слегка завидно от того, что он не был таким же в свои годы. И конечно же вплоть до самого вечера к нему никто не заглянул. Он чувствовал себя в такие моменты одиноким дураком и неудачником.

   Но ничего, сейчас, раскладывая ритуальные и церемониальные вещи по сумкам, он явственно чувствовал – грядут весомые перемены. Старик знал, что заживёт уж точно лучше, чем сейчас, под палаткой в дождливые ночи или в снегопад, обмораживающий конечности до колкой боли.

   Ему стало очень тоскливо от тех воспоминаний, когда ночевать было негде и никто не желал помочь. Хорошо ещё то, что сейчас была пора раннего Увядания, когда золотистая листва спадала с могучих деревьев. А затем ему вдруг, ни с того ни с сего, стало смешно до судорог, от того, что он сам увидел своё будущее за мельчайшее мгновение. Увиденное было гораздо лучше, чем вся эта бессмысленная ворожба для неверующей толпы.

   Среди сумрачного тумана старик услышал позади себя шаги. Один человек явно был закован в доспехи и шёл твёрдой, тяжёлой поступью. Другой шёл медленнее и тише.

   То были высокие люди по сравнение со стариком, чей рост был ниже любого нормального человека чуть ли не вдвое. Здоровяк с копьём бесцеремонно действовал и безмолвно подхватил свободной рукой три его сумки. Тот, что был пониже и действовал мягче, который и пришёл с уговором – аккуратно подхватил его под локоть, взяв при этом ещё две последние сумки другой рукой, и потихоньку направил его к собору.

   Старик свободной рукой опирался на старый, повидавший многие поколения дубовый посох, на набалдашнике которого красовалась гордая голова сокола. Он радовался, что наконец-то уйдёт с этого места, и ему было всё равно куда, только бы подальше отсюда. На этом рынке он просидел более десятка лет после смерти наставника Анфолиуса старшего, которому он всем обязан за свои нынешние умения. Но всё равно он помахал этому месту посохом в честь воспоминаний.

   Ронэмил, ступая впереди, старался провести их по тем местам, где стража в основном не патрулировала улицы – он вёл их через узкие проходы между домами, где не было зажжённых факелов. Только свет луны подсказывал ему верное направление.

   – Странный туман, не находишь? – настороженно проговорил первым за весь длинный путь Ивралий.

   – Да и этот привкус в сыром воздухе – тоже. – ответил одноглазый, – В нём чувствуется... примесь каких-то смешанных химикатов и горьких кореньев. Может где-то в этом районе что-то пошло не так, и скорее всего в очередной алхимической лаборатории произошёл несчастный случай, отсюда и туман.

   Ронэмил знал многое о алхимии, и особенно об их неудачах. Он прочёл далеко не одну книгу на эту тематику и даже мог бы стать подмастерьем, а в будущем и мастером, но это его не цепляло.

   Подумав, он сказал:

   – Старайтесь не вдыхать эти испарения и давайте ускоримся.

   Ивралий ещё крепче подхватил старика. Насвистывание сверчков, прячущихся в щелях домов, приятно радовало слух всю дорогу.

   Отвлёкшись от размышлений, иноземец с долей жалобы и сострадания глянул незаметно на медленно плетущегося старика, на его израненное временем и тяготами лицо, на морщинистую грубую кисть, крепко сжимающую посох. Ему захотелось получше разузнать его.

   Он затеял мимолётный разговор, проявил с уважением желание понять его историю получше, на что старик не отказал. Подробно он не стал описывать себя, но мельком намекнул на необычную жизнь, полную странностей и опасности.

   – Кличут меня Гапдумолом. – представился кудесник. – Я не всегда был таким низеньким, это всё из-за неправильно использованной силы, что обратилась против меня. В молодости даже в набеге был – о как бывало. И даже...

   – Что за сила? А семья-то у тебя есть? – перебил его Ивралий. Гапдумол сбился и замолчал, глубоко задумавшись.

   Ронэмил заметил, как старик начал с охотой ведать о себе, и то, как он внезапно прервался, настороженно оглядываясь на тёмные закоулки улиц. И всё же одноглазому было по большому счёту наплевать на судьбу кудесника, но он надеялся, что тот хоть как-то сможет помочь Вельмолу.

   В ночи послышался жуткий раскат грома. Птицы, следующие неотступно от старика занервничали, как и он.

   – Не хватало только дождя! Птички и я ненавидим дождь! – выкрикнул Гапдумол, и птицы ему поддакивали своими разнообразными голосами.

   – Уже почти пришли. – произнёс Ронэмил, глядя на громоздкий полуразрушенный собор.

   Вельмол встретил их у валуна с расспросом:

   – Здравствуй. Ох, вряд ли ты хороший или хотя бы неплохой воин. Быть может ты мыслитель, или же мудрец? Что ответишь?

   – И тебе здравствуй. Можешь считать, что я мудрец, но на деле же я занимаюсь иными ремеслом – непонятным для люда простого. Позволь мне прикоснуться к тебе.

   Вельмол доверился и протянул старику свою лапищу. Кудесник прикоснулся к нему и чернобородый увидел, как глаза Гапдумола постепенно расширились.

   Старик нараспев проговорил:

  – Ты себя возомнил тем, кто способен сплотить малый, но решительный отряд – и остановить войну? Ха-ха. – он рассмеялся и утёр слезу тыльной стороной крупной руки. – Я вижу часть твоей жизни в твоих глазах. Ты семьянин, у тебя двое детей, ты живёшь, подрабатывая в кузне. Но изнутри на тебя буквально давит жажда справедливости, и потому ты бросился под колёса не щадящей никого на своём пути повозки короны, желая искоренить хитрых и подлых недоброжелателей. – рассказывал Гапдумол, пока все они шли по тёмным катакомбам. – Думаешь это всё, на что я способен? – кудесник широко улыбнулся. – Ты, Вельмол, не желаешь войны как таковой, ты достаточно насмотрелся на её исходы, на пагубность ситуации для простого люда, который и страдает в ней. Ты решил всё это прекратить и пойти против своей и чужих судеб и ты, как я вижу, истинно готов отдаться этому делу с головой. Ну как, сойдёт для начала? – посмеялся он, стуча при этом своей тростью по каменному полу. – Я с тобой и направлю тебя более верно.

   Вельмол знал, по слухам от Ронэмила, что он обладает некоей силой, но он уж точно не мог предположить, что настолько сильной.

   «Предсказатель?» – подумалось ему.

   Буквально всё что он сказал и есть неоспоримая истина. Вельмолу стало не по себе, он не нашёлся что ответить, просто устало и одобрительно кивнул остальным. Истина от другого человека звучала для него как-то больно, невыполнимо. Чернобородый, после тяжёлого дня, заснул в своём кресле почти моментально.

   – Располагайся где угодно, места в катакомбах хватит. Как только Вельмол проснётся, мы приступим к делу. – скомандовал Ронэмил.

   – Ещё один в команде, хе-хе – кхе... – прокашлялся Экстэр, подавившись вином. – Шансы на победоносность этого мероприятия слегка увеличились. А про меня что-нибудь скажешь?

   – Как-нибудь в другой раз. – уклонился от ответа Гапдумол, найдя себе место у стены. Он принял свои сумки и начал неспешно распаковываться.

   Это заняло какое-то время, но он был доволен выделенным им местом. Здесь было просторно, вверху виднелись вентиляционные грубоватые отверстия наружу, поэтому о свежем воздухе не было смысла беспокоиться. Рядом с ним на стене висело огромное старинное зеркало с искусными рунами по бокам, которые так и притягивали к себе спокойный взор старика. Ему остро показалось, что из зеркала на него некоторое время испытующе глядели хищные вертикальные зрачки, в которых таилось древнее зло, о котором он был наслышан от наставника.

   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)

Глава четырнадцатая. Идеи, обретшие форму.