«Как понять, где труженик, а где убийца? Ах, запамятовал, у мужчин клеймо на шее, а у женщин на груди». – подумал он, крадучись в темени клеток.

 Выйдя в закуток, перед ним предстал человек со шрамом на лбу, который увидел, что Вельмол крадётся с ножом в руке; он чуть было не вскрикнул, но чернобородый быстро закрыл ему рот и задушил, не используя оружия. Он хорошо спрятал его тело, и проверил его на наличие клейма – но там его, к счастью для этого нейтрализованного человека, не оказалось.

   Сосредоточенный Вельмол не таил зла на большинство из них. Они не виноваты в том, кем стали. Они, или другие – всё равно кто-то выбрал бы такой скверный, наживающийся на бедняках и торговцах с караванами путь. Это было неизбежно.

   «Пусть ещё посильнее стемнеет, большинство из них ляжет спать, и я применю кремний. Здесь всё сгорит, спасутся они или нет, меня не касается. Я навидался, с меня хватит. Уверен, что они здесь уже не первый год вымогают деньги. Как я видел, они одурманены этими монетами – и это мне на руку. – решил он пока ползком крался к клетке Филити. – А уж заключённых я спасу, без этого я не могу».

   Все они стояли позади него, в этом был его плюс. Минус же заключался в том, что они могут начать кричать, поэтому нужно действовать молниеносно.

   С первым он расправился быстро, подкрался сзади и глубоко перерезал шею. Противник упал на пол, начал кряхтеть и пытался остановить кровь, держась за участок шеи с клеймом. Вельмол тут же двинулся дальше, ударяя сапогом в живот того, кто, опомнившись, пытался крикнуть подмогу. Другого чернобородый успел не без труда задушить. Посмотрев на откинутого, еле дышащего противника, он прорычал:

   – Ну, что, нравиться издеваться над теми, кто закован и неспособен проявить хоть малейшее сопротивление? – слегка запыхавшись от перенапряжения проговорил Вельмол тому, кто кое-как оправился от удара в живот.

   – Я не виноват, нам дал приказ главарь. – сдавленно произнёс одноухий, отдышавшись кое-как.

   – Покажи шею.

   – Что?..

   –Покажи шею, мать твою!

   Одноухий, с омерзением скривив рожу, повернулся лицо к свету факела, и чернобородый увидел глубокое, старое клеймо вора. Усмехнувшись, он жёстко ударил рукоятью ножа по голове, и тот, потеряв сознание, повалился на пол к остальным.

   – Филити, крошка, ты уж извини за это зрелище. Ожидала? Прости родная, что я задержался. Где расположены остальные? – он обнял её, а она, расцеловывая его, передала кто и где находился.

   – Подожди меня тут и не смотри на эту, – Вельмол указал на трупы, – Мерзость. Я мигом, скоро всё объясню.

   Не теряя зря времени и не сбиваясь с темпа, чернобородый скрытно блуждал по тёмным лабиринтам крепости, выискивая своих родственников. Ему попадались камеры с угнетёнными, уже принявшими свою конечную судьбу заключёнными.

   – Спаси... – прошептал один из них, отчаянно держась за ржавые прутья клетки.

   – Обязательно.

   Вельмол дошёл до развилки: по левую руку была грубая каменная лестница наверх, по правую – обвалившийся проход в темень. Наверх он не сунулся, там с эхом доносились грубые голоса.

   Спустя тягостное, непроглядное скитание сквозь тьму, Вельмол дошёл до конца, где была единственная камера. Обе сестры висели приподнятые за руки верёвками, дети вжались в угол камеры и плакали.

   Отперев дверь ключом и приведя их в чувство, Вельмол перерезал путы, снял цепи, обнадёжил, сказав, что скоро всё закончится, и направился к каменной лестнице к главарю.

    Вельмолу потребовалось много времени на то, чтобы скрытно подняться в башню форда. Не без труда ему удалось тихо прикончить Линджара, у которого было сразу несколько клеймён.

   Торопясь, открывая клетки с пленными, он освобождал их, еле соображающих, что они дождались спасения, что свобода близко.

   Чуть погодя, устроив пожар в нескольких местах, Вельмол воспользовался суматохой, и с лёгкостью вывел родных к конюшням.

   Главарь убит, умы разбойников навсегда затуманены, не заклеймённые – спасены и разбежались кто куда при виде дыма и треска досок. Чернобородый сделал всё, что было в его силах. Напоследок он глянул на крепость и улыбнулся – она веся полыхала.

   Семейное воссоединение прошло гладко, в этом он не видел удачу; в сердце он благодарил пожилых женщин за их помощь.

   Путники держали путь обратно к разорённому дому возле прибережной деревушки Докри. Если в сгоревшей, опустошённой крепости вновь обоснуется притон разбойников, Вельмол обязательно вернётся туда, но не один – с единомышленниками из Горбри, и так до тех пор, пока вся округа не устрашится этого проклятого места.

   Успокоившийся Вельмол выслушивал всё рассказанное Филити и сёстрами вдумчиво, кивая и мотая себе на ус. В голову пришла мысль взять на службу крепкого воина для защиты родных.

   «Может, обучить дам стрелять из арбалетов?» – подумал он, глядя на измученное, уставшее лицо Филити.

   «Даже ребёнок справится... Чик – и готово».

   Но мысли резко сменили своё направление, вспомнился долг перед людьми.

   «Пора бы уже завершить тиранию. Надо заняться парламентёрами, и желательно всеми сразу... Хм, мышьяк или трупный яд – чем приправить застолье? Вот подкуплю повара – и дело в...».

   Филити прервала его думы – отчаянно вскрикнула и упала с лошади.

   – Что такое?! – слезая с коня, крикнул Вельмол.

   – Никак началось! – ответила старшая сестра, разрывая ткань с платья.

   – Дитё! – закончила другая.

   В этот день, к невероятной радости Вельмола, родная Филити немало удивила его, родив милого мальчика.

   Лебединский Вячеслав Игоревич.1992. 21.03.2019. Если вам понравилось произведение, то поддержите меня и вступите мою уютную группу: https://vk.com/club179557491 – тем самым вы мне здорово поможете. Будет нескучно)

Глава тридцать вторая. Чем живёт культ Сумеречной звезды?

   Приятного чтения)

Община культа Сумеречной звезды буйствовала. Никто, кроме владыки не стоял на месте и даже не разговаривал. От адептов для новобранцев прозвучали слова, что необходимо собраться всем вместе – без исключений. Все торопились побыстрее сойтись на первом этаже святилища и выслушать дальнейшие действия. Братья с сёстрами в чёрных рясах толкались и ругались чтобы поскорее настичь выбранное место и выстроиться в ряд, перед постаментом, на котором высилась грозная статуя Адишола. Рядом с божеством, в ногах, стоял сам владыка.

   Он оглядывал каждого наместника придирчиво, затем, когда им удалось усмирить взволнованную толпу, владыка угрюмо-властно начал:

   – Братья и сёстры, скоро начнётся то самое, что я видел в своих грёзах. Начнётся массовое воссоздание Самоотверженных. Я видел – это восстание, если его не пресечь, коснётся каждого из нас! Я ни в коей мере не поддерживаю правление Мистамина, но враг моего врага – мой друг, и потому, я сделаю так, чтобы вы, братья и сёстры, объединились с силами короны в решающий, значимый для нас день. Я предупреждал вас, когда-нибудь грянет день, когда от вас потребуется истинная преданность Адишолу и его замыслу на счёт этой земли. Адишол – против этих выскочек. Так вот, этот день скоро грянет. Готовьтесь пролить скверную кровь.

   Выслушав мгновения будущего, братья и сёстры, подзарядившись словами владыки, направились по своим делам; кто-то продолжал упорно лепить глиняные статуи, некоторые обсуждали новые проповеди, иные стояли в сторонке и перешёптывались о владыке и его речи.

   Каждый второй приспешник культа из особенной земли, добытой возле жерла вулкана, создавал статуи в честь Адишола. Некоторые, чтобы ускориться, помогали друг другу, радуясь, что маленькие, пока ещё бездушные создания в скором времени займутся благими, с их точки зрения, намерениями. Они верили: мысли материальны, и подтверждением того была первая ожившая статуя, находящаяся в подвале святилища.

   В этот пасмурный день на братьев было возложено специфическое задание – проникнуть в охраняемое здание и убить брата графа Фроцилуна, выдвигающие громкие и неслыханные для их слуха речи в парламенте. Владыка видел – если того не заставить смолкнуть, то неминуемо в его слова в определённый момент уверуют, и в лице Сумеречной звезды узрят точно такую же угрозу, как от Лериля.