Я же склонился перед царем в поясном поклоне и развернулся в сторону места, на которое мне указали.

Вот только в начале лавке сидел боярин лет сорока и сверлил меня злым и недовольным взглядам, судя по всему, не желая уступать мне свое место…

Глава 8

Я медленно шел к указанному месту по правую руку царя.

«Вот же подстава, меня уже в каких-то играх, походу, используют, — промелькнуло у меня в голове, и следом пришли другие мысли: — Делать-то чего? Вряд ли добром уступит. Вчера меня не было, а тут вот нарисовался Стрицкий. Да и сомнения наверняка есть, и слова царя их не убедили в том, что я настоящий, сами будут проверять, а может, сходу чего придумают».

Я остановился напротив боярина, которого даже и не знал, как звать. Смотрел на него сверху вниз, боярин отвечал хмурым и недовольным взглядом, даже не сдвинувшись.

Надо бы и себя показать в какой-то мере. Может, шапку ему сбросить? Или за бороду хватить, а там по наглой морде, что меня буравит взглядом. А может, с ноги в челюсть прописать? Только я не Брюс Ли.

Пока я размышлял, мне пришли на помощь, с лавки напротив, что была у меня за спиной, кто-то прокричал:

— Иван Михайлович, ты чего, оглох? Али слов царевых не слышал? Иль ты позабыл, где раньше сидел то? — Да сказано было весело, с издевкой.

Названный Иваном лишь зубами заскрежетал, а после глянул мне за спину и с неохотой ответил:

— Так место грею для нового князя Старицкого, — зло усмехнулся он.

Причем князь Старицкий прозвучало как оскорбление.

— Ну-ну, — усмехнулся царь и тяжело глянул на Ивана, которой под его взглядом что-то пробурчал и наконец толкнул соседа, заставляя того подвинуться, а там и остальных.

На лавке же появился небольшой краешек, на котором не особо можно было усесть, но дальше боярин, видимо, двигаться и не собирался.

У меня же сузились глаза, и я оскалился.

«Ну, сам напросился», — промелькнула у меня мысль.

Я немного склонил голову, якобы из уважения, а после, распрямляясь как бы невзначай, взмахнул рукой, задел шапку на боярине, которая тут же слетела в сторону, а когда я шагнул вперед, еще и каблуком по ноге зарядил. Заставив Ивана Михайловича скривиться, быстрый разворот на месте, и я плюхаюсь на лавку, выставив правый локоть назад и угодив в грудь моего «соседа», заставил его закашляться.

Вряд ли удар вышел сильный, все-таки несколько слоев одежды, но чувствительным должен быть явно.

— Экий я неуклюжий-то, — вырвалось у меня.

Мои действия не укрылись от бояр и раздались смешки, да и царь сидел и скалился.

— Да, ты… — прорычал Иван Михайлович.

— Да, я князь, Старицкий Андрей Володимирович, и родич царевый, — кивнул я, чем вызвал новые смешки.

Боярин оглянулся и скривился, понимая, что не стоит продолжать, по крайней мере, сейчас.

Приподнявшись, он дотянулся до шапки и тут же воздел ее на себя.

— Ну, вот и славно, — хлопнул в ладоши Дмитрий, задорно улыбнувшись.

Я же к этому времени думал о том, что только что нажил себе врага. Вряд ли уж в этой среде такое забудут, и наверняка моего соседа будут долго подкалывать тем, что новоявленный «князек» его унизил, да и князек ли он али вор и самозванец?

— Вечером будет пир, да и грамоты по всей Москве зачитают, а после и по другим городам, о том, что род Старицких жив и они заняли свое место при царе.

Бояре же начали кивать, соглашаясь. Тут степенно поднялся боярин, сидящий ближе к царю, и, пробежавшись по остальным взглядом, заговорил:

— Царь решил, а бояре в том приговорили.

Я же заприметил среди сидящих не только бояр, но были священнослужители, немного, человек шесть. Бояр же я насчитал под сорок человек и скривился, понимая, что придется выучить их всех: кто есть кто и от кого род ведет, и чем он сам знаменит и его предки.

Среди сидящих бояр я заприметил и инородцев, некоторые из них были явно ляхами, а вот один был одет на европейский манер в камзол, носил бороду и лихо подкрученные усы. Он внимательно на меня смотрел задумчивым взглядом, я бы даже сказал, пристально, недолго думая, я уставился на него в ответ. Ему явно было за сорок одним этим он выделялся среди других иностранцев, что были куда моложе.

Так и сидели, мерились взглядами. Причем он сидел достаточно близко к царю, почти в первых местах.

К этому времени появилась новая тема для обсуждения, а именно, обсуждали города и что многие воеводы держались годуновой стороны, и надо бы их сменить, а кто-то просто под задержался на своем месте. Назывались какие-то имена, но они мне ни о чем не говорили. Я же больше прислушивался к именам бояр.

Выяснилось из шепотков и насмешек над моим неудачливым соседом, что он являлся Воротынским и слыл вторым боярином после удаления Шуйских.

Говорливый с лавки напротив был не кем иным как Федором Ивановичем Мстиславским и, так сказать, «председателем» Боярской думы, соответственно, первым боярином по чину, так сказать. По знатности до этого были Шуйские, которых сослали, ныне же я.

Не все так просто с местами здесь.

Я же про себя радовался и готов был пуститься в пляс. Ведь мой финт ушами удался.

«Я князь, я князь», — словно песенка играла у меня в мыслях.

Земли рода мне вернули, так еще и денег отсыпали, аж двадцать тысяч рублей, по крайней мере, царь пообещал.

Тут же мне вспомнилась поговорка: «Жалует царь, да не жалует псарь». Так что свое выбить еще надо.

«Ну ниче, Хованских да Одоевских натравлю, пусть отрабатывают», — тут же мелькнула мысль.

К тому же с надела моего должны подати идти мне, правда, и я должен буду в казну денег заносить. Судя по всему, от податей меня не освободили. А их собирают осенью, как я помню, так что надо будет озаботиться этим моментом. К тому же со стеклом надо будет обмыслить и получить разрешение государя, и можно будет хорошо развернуться. Да и подумать надо, как свой престиж среди служилых поднять, чтобы обо мне знали не только из царских грамот.

— Андрей, а ты чего думаешь? — вырвал меня из размышлений вопрос Дмитрия Иоанновича.

Я же нить разговора утерял и даже вспомнить, о чем он велся последние минуты, не мог.

Поднялся с лавки, и на мне тут же сосредоточились все взгляды.

— Мал я еще, да и умишком скорбен, дабы советы давать, да и не разобрался еще, — произнес я и тут же опустил глаза в пол.

— Хах, — вырвалось из царя, и он тут же поднялся с трона и подошел ко мне.

— Раз понимаешь сие, не скорбен ты умом, но в то же время признаешь незнание свое, а не бежишь советы давать, — довольно произнес он, тут же подхватили бояре. Дескать, правильно царь рассудил и раскрыл меня, хотя сами начали переглядываться.

Усадив меня на прежнее место, царь вернулся на трон, и обсуждение продолжилось по новой, плавно перескакивая с темы на тему, даже податей коснулись.

В общем, треп был пустой, как по мне. Царь же слушал и кивал, но было видно, что ему скучно и совсем не интересно.

— Списки по городам и воеводам подготовьте и мне представьте, подумаю я, — веско произнес он, тут же поднялся с трона и направился в комнату, из которой я вышел.

Бояре тут же поднялись и поклонились, да и я за ними повторил.

Все неспешно начали покидать палаты.

Я же растерялся на мгновение и, поднявшись, был готов пойти вслед за расходящимися боярами.

— Андрей Володимирович, — услышал я, как меня окликнули, это был Ян, что собирал письменные принадлежности.

Подойдя, я глянул на него вопросительно, и он кивнул на дверь, в которую вышел Дмитрий Иоанович.

Дождавшись, когда Ян соберется, я пошел вместе с ним.

Мы двинулись по коридорам, вышли на улицу и направились в другой дворец, в царские покои.

— И что сейчас? — решил я поинтересоваться.

— Так отобедать, я уверен, что государь захочет увидеть и тебя. У него обычно за обедом бывают разные люди, в том числе и самые близкие, к коим и тебя можно теперь отнести.