— И вправду, Сергий, — махнул рукой игумен. — Видно, очень важно князю Андрею Владимировичу увидеть Иова, может, и по царскому приказу, а может, и нет. Князь, — проникновенно взглянул мне в глаза игумен. — Пообещай, что не прольется кровь в святой обители.

Молча достав крест из-под рубахи, я его поцеловал и произнес только одно слова:

— Клянусь!

— Ох, — выдохнул с облегчением игумен. — Сергий, проводи князя к Иову, а я пойду помолюсь, — игумен неспешно повернулся и тяжелой шаркающей походкой направился в церковь, опираясь на посох.

— Пройдемте, Андрей Володомирович, я покажу, — махнул рукой Сергий в сторону длинного каменного здания.

Подойдя ко входу, Сергий обернулся и, оглядев нас, заговорил:

— Княже, пущай твои люди здесь обождут, не стоит братьев пугать.

— Дедушка и Олег со мной, — произнес я и первым вошел дом, где располагались кельи монахов.

Сергий меня обогнал на пару шагов, а после замер возле одной двери, указывая на нее.

— Дедуль, дядюшка, будьте здесь, дабы никто не подслушал, разговор у нас не для лишних ушей, — сказал я, потянувшись к двери.

— Не будет лишних ушей, а коли появятся, мы их отрежем, — усмехнулся дед и покосился на Сергия.

Открыв дверь, я зашел в келью, была она небольшой, чуть шире кладовки. Открытое окно давало свет и свежий воздух. Напротив кровати стояла лавка, на которой и сидели двое монахо, старый и молодой.

У молодого на коленях лежала книга, которую он читал вслух. Он тут же прекратил чтение и уставился на меня.

— Уйди, — приказал я.

— А-а-а, — затянул он.

— Пшел вон! — повторил я свой приказ в более грубой манере.

— Иди, Фекл, иди, — подняв руку, произнес тихим голосом Иов.

Молодой, поднявшись с лавки, отвесил поклон то ли мне, то ли Иову и удалился.

«Уважают его здесь и пекутся о бывшем патриархе. Хотя почему бывшем? Сан-то с него не снимали, хоть и сорвали одежду», — промелькнула у меня мысль.

— Здрав будь, патриарх, — медленно произнес я

Иов же ответил не сразу, начав подслеповато щуриться.

— Не патриарх я ныне, а просто монах и божий человек. Кто ты? Твое лицо кажется мне знакомым, но признать и вспомнить не могу, — нахмурился Иов.

— То немудренно, — усмехнулся я. — Князь я Старицкий. Андрей Владимирович! — уверенно произнес.

— Из каких таких Старицких? — незамедлительно спросил Иов, будто ослышался, так еще и губы начал жевать.

— Из тех самых, что от Василия пошли, великого князя Московского, от сына его Андрея.

— Ха-ха-ха, — вдруг неистово расхохотался старец и неожиданно закричал: — Лжешь, подлец! — И с ненавистью на меня посмотрел. — Еще один воренок. Мария последняя была в роду, и сына у нее было. Убить пришел, так убей! Не измывайся и не заставляй лжу твою слушать. Пусть Господь Бог знает, что правды я держался, за то и смерть принял! — с твердостью произнес Иов и перекрестился, а после прикрыл глаза, будто готовился к смерти.

— Это будет непросто, — едва слышно пробормотал я себе под нос и перекрестился следом за Иовом.

Тот не спешил открывать глаза, а я молчал, обдумывая ситуацию.

Секунды шли медленно и как-то тягостно.

— Да пошло оно все, — во весь голос произнес я, нарушая установившуюся тишину. — Мария не была последняя, дочь у нее была, от Магнуса, и померла. Моя это племянница. Вот только проглядели вы, видать, в другую сторону смотрели. Мария была не одна, был у нее брат еще, Василий, — начал я рассказ.

Иов открыл глаза, со злостью на меня смотрел да надулся как сыч. Благо не перебивал.

— Царь Иоанн Васильевич вернул ему земли отцовы, Старицу и другие. Василий почти на год сюда и отъехал. Следили за ним, вот только не уследили, успел он ожениться да ребеночка заделать.

— Лжешь, не могли такое пропустить. Меня от твоей лжи коробит, — в сердцах воскликнул Иов.

«Я думал и взаправду помирает уже, а вон какой боевой дедуган оказался, на нем пахать и пахать еще можно», — промелькнуло в голове.

— Я не лгу, не имею такой привычки. Ты и сам это понимаешь, — улыбнулся я.

— Складно поешь, тут ничего и не скажешь. Получше Гришки, но не могли такое проглядеть, не могли, а ежели и просмотрели сразу, после бы нашли. Такую тайну не удержать, — немного подумав, ответил Иов и с презрением на меня посмотрел.

— Да, вот только тут важно то, кого отправили присматривать за Василием! — легко произнес я.

Иов вновь принялся жевать губы и уже не спешил обличать меня во вранье.

— А присматривать за Василием поставили Петра Волынского, моего прадеда. Вот он и подсуетился, оженив свою дочь и мою бабку с Василием Старицким. Все по чести было, правда, думается мне, тихо и скромно. Дабы не прознал кто лишний. Опасно было, но и Петр бы взлетел. Царь же не держал зла на Василия, раз земли вернул, но и за такое осерчать мог. Да и не до того было, сам помнишь, — усмехнулся я.

— Этого не может быть, — пораженно произнес Иов, видать, начала складываться у него картинка в голове.

— Может, может, — покивал я. — Есть записи о том в церковных книгах. Когда же Василий умер, в Москве после свадьбы Марии, сестры своей, прадед мой, Петр Волынский, испугался, да и было чего бояться. Не знаю уж, как он сговорился, но записи о свадьбе и о рождении моего отца вырвали! После он вновь смог сговориться и оженил бабку уже на погибшем и сына на него записал, а после дочь с внуком отправил с глаз долой. Только и сам долго не прожил, — закончил свой рассказ.

Иов же молчал, полученную услышанную информацию. Тишина тянулась: минута, вторая, пятая. Дав время обдумать, я продолжил:

— Отец мой погиб, храня тайну сию. Как Годунов помер, я решил, что пора вновь Старицким занять подобающее место. Вот теперь пришел к тебе, Иов! Должен ты мне и роду моему, и много должен, а я хочу взыскать этот долг.

От автора:

Реалистичный попаданец в цесаревича Александра. Балы, красавицы, лакеи… и война! https://author.today/reader/338924/3146483

Глава 24

— Почему ты думаешь, что я тебе чего-то должен? И что ты хочешь от простого монаха, доживающего свою жизнь? — медленно и тихо спросил Иов, посмотрев мне прямо в глаза.

«Поверил ли он мне? Очень сомневаюсь. Слишком долго он был у власти, чтобы просто так поверить или вообще верить! Но уже готов к диалогу или сотрудничеству», — думал я, смотря прямо в глаза Иову.

— При ком ты в этом монастыре игуменом стал? При ком тебя заметили? — улыбнулся я.

— То дела церковные, а не мирские, — грозно произнес «простой монах».

— Как скажешь, — улыбка сменилась на усмешку. — Забыть решил, достойно! А может, напомнить о том, как Мария Старицкая в монастыре оказалась, да дочь ее малая там скончалась.

— Она сама виновата, — грянул голос Иова на всю келью. — Замуж выйти удумала и к ляхам убежать, за то и постригли ее. Не могли такого допустить.

— О как, прям решила сама, да еще и сбежать? — Сомнения и усмешка так и звучали в моем голосе. Дочь ее, поди, тоже замуж собралась, да за Польского круля, не иначе. Годунов-то с Романовыми только рады были. Старицких одним махом уничтожить истинных родичей царя, да и Мстиславский подмахивал поди али Шуйские. Федор бездетный, кто же после него-то будет? Уже, поди, тогда места делили, а тут Марина с дочкой, да еще от Магнуса. Страсти-то какие! В монастырь ее, да и дочку ещё.

Пока я говорил, взгляд Иова тяжелел, монах смотрел исподлобья.

— Я ничего не мог сделать, живой ее оставили, — сказал, как выплюнул, он.

— Врешь, — прошипел уже я, обвиняя Иова. — Твое слово для Федора много значило. Все знают, каким он набожным был, он тебя бы послушал. Ты предпочел отвернуться, закрыть глаза. На коленях ты должен у Марии прощенья просить, святой отец! Должен ты роду моему.

Иов же ничего не ответил, лишь тяжко вздохнул, я же продолжил атаку.