Надев кольчугу со шлемом, на пояс прицепил саблю, про пистоль заряженный не забыв, и в сопровождении Василия направился на улицу.

Где недалеко уже выстраивали стрельцов и иноземную охрану царя, также из конюшни слуги приводили коней.

Уже вовсю темнело, в связи с этим некоторые были с факелами, и это действо завораживало, я так и застыл на лестнице.

Пару минут я рассматривал открывшуюся картину, сзади раздались шаги с перезвоном металла, и, обернувшись, я увидел Дмитрия, одетого в золоченые латы, с настоящим нагрудником. На нем был открытый шлем, на поясе висела сабля в ножнах, украшенных драгоценными камнями. Рядом с ним шли восемь человек, Ян и Мнишек, да двое мне незнакомых, и четверо рында, одетых в белые кафтаны с высокими шапками, с золотыми цепями на груди, в руках же они держали секиры.

— Готов? —воинственно спросил у меня Дмитрий, и я кивнул.

Как только мы спустились с лестницы, царю подвели белоснежного коня и подставили небольшую ступеньку, Дмитрий, оттолкнувшись от нее, легко вскочил в седло.

Следом и нам подвели коней, поплоше, да и ступенек никто не подставлял, но я легко залез на своего, да и остальные не оплошали. Василию тоже достался конь, и он пристроился позади меня.

Подъехал к бойцам, перед которыми на конях гарцевали Петр и Жак.

— Моего родича, князя Андрея Старицкого, оскорбили, да еще и убить удумали. Он же еще мал, и за него я ответ несу. Тем самым мне нанесли оскорбление, и я собираюсь за это с псов спросить, — громко и торжественно прокричал Дмитрий.

Тут же стрельцы, да и другие начали кричать, что стоит только приказать, и этих псов тут же приволокут.

Дмитрий довольно кивал, и было видно, что он наслаждался этим моментом.

— Вперед, — махнул он рукой и пришпорил коня, мы направились к воротам, а следом и бойцы.

За час мы добрались до подворья, на котором скрывались ляхи. Город же спал, лишь собачий лай сопровождал нас, и вот наконец-то впереди появилось подворье, к которому мы направлялись.

Вперед вырвался Ян и забарабанил в ворота, начав кричать, чтобы отворяли, ибо царь приехал и будет судить посмевших покуситься на жизнь его родича и его оскорбить.

— Не откроем. Своих не отдадим, — вдруг раздался отчетливый крик из-за ворот.

Глава 12

— Вы кому отказали, вы кем себя возомнили⁈ — начал распаляться Ян. — Быстро сюда Липского этого и тех, с кем он был.

— Не отдадим, — раздался вновь чей-то крик из-за ворот, и его тут же поддержали другие, там собралась немалая толпа.

— Выдать! Виновных в злодеяниях, — проорал Ян, и ему вновь отказали. Судя по всему, пререкаться они могли долго. — А коли нет, всех перебьем.

— Брать подворье прикажешь, Дмитрий Иоаннович? — обратился Петр к царю.

— Придётся, псы проклятые мне перечить вздумали, — зло произнес Дмитрий.

— Подворье укреплено, надо лестницы и таран, если сейчас начнем, много людишек пострадают. Но, как скажешь, за тебя и на смерть пойдем.

Дмитрий же задумался, оглядывая ворота из толстых бревен, да еще железом обитые.

— Ян, — позвал к себе секретаря и, как тот оказался рядом, заговорил: — Пусть отдадут виновных, и никого больше не трону. В противном случае прикажу привезти пушки и снести их с двором до основания, не щадя даже самых малых детей.

Ян поклонился царю, вновь подъехал к воротам и закричал, передавая слова Дмитрия:

— Так вот какая ожидает нас награда за наши кровавые труды, которые мы взяли на себя для царя, — раздался вновь крик из-за ворот.

— Пушки вези, — коротко рыкнул Дмитрий в сторону Петра, и тот тут же начал раздавать распоряжения.

При этом старшины среди стрельцов уже окружили все подворье, чтобы никто не убежал.

Два часа потребовалось, чтобы доставить четыре пушки к подворью, небольшие как раз, чтобы снести ворота. Привезли их на подводах, в каждой было по четыре коня, а сами телеги натужно скрипели.

— Умрем в мучениях, но за нас отомстит король Сигизмунд и братья, — вновь раздался чей-то крик из-за ворот, а после крики о том, чтобы звали священника, они будут исповедоваться перед смертью.

Тем временем пушки начали спускать с телег с помощью досок и бревен, а после устанавливать на лафеты.

Дмитрий сам подъехал к воротам и заговорил:

— Выдайте виновных в преступлении против родича моего, и я обещаю, никого более не трону и никто не пострадает, клянусь в том и целую крест.

Вместо отказа в этот раз за воротами начались перешептывания, а после и крики с дракой, которая продолжалась минут десять, были слышны удары клинков.

Спустя минут двадцать раздался крик из-за ворот:

— Отдадим Липского и дружков его, мы же не виновны в их преступлениях. — И калитка на воротах открылась.

В которую тут же устремились воины Жака, вместе с ним, а после и стрельцы с Петром.

Несколько минут оттуда раздавались крики, а после выглянул Жак и крикнул, что можно проходить, но никто не сдвинулся с места, так как начали открываться ворота.

Темнота, и было плохо видно, факелы же не давали хорошего освещения. Проехав на подворье вслед за царем, я обнаружил напряженную и угрюмую толпу, лиц было не видно, к сожалению.

Между нами и ими находились стрельцы и иностранные охранники, у которых бердыши и копья смотрели в сторону толпы.

— Огорчили вы меня, — медленно и негромко произнес Дмитрий, но его слова были прекрасно слышны. — Однако я дал вам свое слово и сдержу его, где преступники, что покусились на жизнь моего родича и оскорбили меня?

— Сейчас приведут, царь Дмитрий Иоаннович, — вперед вышел мужик лет сорока, и было видно, что он явно не боец, а, скорее, купец.

Как мне шепнули, это было не просто подворье, а фактория торговцев, что приезжали из Речи Посполитой на Москву торговать.

Царь ничего не ответил, лишь махнул рукой, спустя пару минут толпа ляхов расступилась, и перед нами появились семь помятых людей, которые несли плащ, на котором покаялся Липский.

— Только помер Анджей, мы лекаря к нему позвали, но не смог он его спасти, отдал богу душу, — произнес все тот же купец.

«А умер наверняка совсем недавно, когда царь явился, или решили его выдать», — промелькнуло у меня в голове.

— Этого тогда сами схороните, а этих в темницу, да поспрошайте о произошедшем, — распорядился Дмитрий, глядя на Петра, и, повернув коня, направил его обратно в кремль, а следом и мы за ним пристроились. Часть стрельцов во главе с Петром осталась на месте, конвоировать задержанных, да и пушки обратно в кремль вернуть надо было.

Вернувшись к царскому дворцу, Дмитрий приказал накрыть стол и нести меда и вина фряжского, царь же велел идти вслед за ним.

По пути куда-то пропал Мнишек, так что в царских палатах за столом с Дмитрием оказались я и Ян, Василий же прислуживал мне. Хотя было заметно, как он устал и хочет спать, как, в принципе, и я, но мы держались из последних сил.

После к нам присоединился и Петр, который доложил, что ляхи в темнице и поутру начнётся допрос.

— Совсем обнаглели, — буркнул Дмитрий и тут же опрокинул в себя кубок вина.

Все промолчали, хотя было видно, что Петру и Яну было что сказать, но оба предпочли молчать.

Так и понеслась попойка с обсуждением произошедшего, Дмитрий мне даже подзатыльник отвесил и вновь попенял за то, что не сообщил о произошедшем.

Я же сидел и думал о том, что надо было хоть самому осмотреть труп Анджея, а еще лучше показать лекарю какому-нибудь. С другой стороны, если его отравили, могли и пропустить, и списать на естественные причины. Все же после моего выстрела он был не в лучшем виде.

В комнату бешено ворвался мужчина, одетый на европейский манер, с аккуратно подстриженной бородой и усами. В комнате за столом спокойно сидел мужчина, уставившийся на огонек свечи.

— Ты меня подставил и чуть под плаху не подвел, — заорал ворвавшийся, он нервничал и был на взводе. Последние несколько часов стоили ему дорого, трудно было изображать безучастность. — К тому же это был мой человек, и он просто так умер.