— И не говори, — махнул рукой дед.

— Значит, завтра за серебром поедем в казенный приказ. Поди приготовили уже все, — улыбнулся я.

— От дьяка Власьева еще человек приходил. Подобрали тебе подворье под стать в Китай-городе. Бывшее Годуновское, Семену принадлежало.

— От те раз, — задумчиво протянул я. Василий же нахмурился.

С одной стороны Семен был царским родичем, с другой — со всем не чета мне.

— Посмотрим, что там за хоромы, а коли не понравится, велю снести все и заново отстроить, — медленно произнес я.

Дед ничего не сказал, а Василий кивнул. Елисей и Олег наверняка ничего и не поняли.

— Я людей набрал, — тут же произнес Елисей. — С десяток в послужильцы тебе. Обо всех разузнал, не должны подвести. Но приглядеть за ними все равно надо. Еще пятнадцать отроков, правда, на кой они тебе, я так в толк и не взял. Да и насчет остального тоже узнал, — и Елисей покосился на Василия.

— Я им дам новую жизнь и дом. Где они? — тут же спросил я.

— Здесь, на подворье, — махнул рукой дед.

— Собирай. С ними разберемся, мне к Одоевским еще съездить бы и к Хованским, пусть завтра помогут.

— То славно, — улыбнулся дед.

Елисей же унесся на подворье собирать людей. Мы же неспешно поднялись и пошли вслед за ним.

Минут пять, и перед моими глазами предстали две кучки людей. Взрослые мужики и подростки.

Подошел к взрослым, которые, тут же переглянувшись, отвесили мне постной поклон и поприветствовали.

— И вы будьте здравы, православные, — улыбнувшись, ответил я и, глянув на одного из них, спросил: — Кто таков?

Мужчине едва стукнуло двадцать, одет он был в зипун с заплатами и подпоясан простым истертым кушаком, на поясе болталась сабля.

— Ивашка, сын Петров, из-под Пскова я. Недавно на Москву отъехал. Поверстания ждал в этом годе, а не поверстали. Вот и приехал искать лучшей доли.

— Понятно, — кивнул я. — Ты? — перешел я к следующему.

— Стенька я, — ответил мужчина ближе к сорока, со шрамами на лице. — Из-под Тулы я. Послужильцем ходил у Кузьмы сына Володимирова. Только скончался он. Наследников нет, меня в холопы чуть не записали. Только какой я холоп, честь по чести служил, — вздохнул Стенька.

— Ты? — начал я каждого опрашивать, и у всех были истории чем-то похожие, кто-то ушел искать в Москву лучшей доли, кто от великого голода пострадал. Но и два казачка попались с Запорожья, что сначала туда ушли, когда голод начался, а потом пришли на помощь к Дмитрию.

Были, конечно, сомнения в этих людях, так как могли быть и засланные. Но в целом мне они понравились. Всех помотало, и они готовы были служить не за страх, а за совесть. Не знаю уж, как удалось Елисею найти таких людей, но я остался им доволен.

— Я князь Андрей Володимирович Старицкий, как слышали вы. Я готов взять вас к себе послужильцами, а там, глядишь, и дом свой заимеете и семью, а может, и еще чего будет. Если готовы пойти ко мне и не щадить живота своего по слову моему, то целуйте крест мне в том, — произнес я короткую речь для них.

Они переглянулись, но сначала один достав из-за пазухи крест, а после и второй начал целовать и клясться мне.

— Вот и славно, — кивнул я. — Жить вы будет на другом подворье. С саблей будете заниматься каждый день, а после и с луком и конем. Мне воины нужны! Чтобы с любым врагом сладить могли и не подвели ни меня, ни царя-батюшку.

— Все исполним, княже, — протянул Ивашка, и я махнул рукой, направился к отрокам, что смотрели на меня со страхом.

Остановившись, я начал разглядывать их. Не знаю, когда их сюда привел Елисей, но за эти дни их привели в порядок: отмыли и одежду отстирали, а кому-то и вовсе поменяли. Хотя, как по мне, они до сих пор оставались в рванье. Все были налысо бриты. Видать, вши или блохи были. Хотя если это уличные мальчишки, то неудивительно.

Парни были худые, не успели за пару дней отъесться. Лет им было явно не больше пятнадцати, хотя двое не дотягивали и до десяти, я перевел взгляд на Елисея, который тут же опустил голову.

«Видать, пожалел мальцов, вот и прихватил, кого смог», — пронеслось в голове.

— Доля ваша незавидна, кто-то зиму не переживет, помрет от голода или холода. Кого-то на воровстве поймают и удавят, кто-то, может, в холопы попадет и будет всю оставшуюся жизнь трудиться за миску вареной репы. Как оказались вы в таком положении, мне неважно, это останется позади. Для вас наступит новая жизнь, я не скажу, что она всегда будет сытая и простая. Но я дам вам дом, где всегда будут вам рады, где всегда помогут и выручат. Где вы можете стать кем-то и изменить свою судьбу. От вас нужна будет только верность мне. Ваша жизнь будет принадлежать мне, вы будете жить по моему слову и умирать по нему. Будете вы моими послужильцами, и кто-то, быть может, войдет в мой ближний круг. Решайте здесь и сейчас! Кто согласен, целуйте мне крест и клянитесь своей бессмертной душой. Кто не согласен, ворота вон, — и я указал на ворота.

Парни мялись и переглядывались. На их лицах читались страх и опасения, я в это время снял нательный крест и подвесил на руке в ожидании решения отроков.

Это их шанс, шанс на новую жизнь, но они сами должны сделать выбор.

— Эх, — первым выдохнул отрок с синяками на лице и свернутым носом и, махнув рукой, сделал пару шагов ко мне. Приблизившись, поклонился в пояс и медленно приложился губами к моему кресту.

— Клянусь тебе, князь, в верности своей жизнью и бессмертной душой своей, — после перекрестился, и тут ребят как прорвало. Они заспешили ко мне, толкаясь и пихаясь, словно боясь опоздать или что я передумаю.

— По одному подходите, — пришлось заорать, успокаивая мальчишек, так как мне показалось, еще мгновение — и драка вспыхнет между ними за право оказаться впереди.

Дождавшись, когда закончится целование креста, я вернулся к деду и другим ближникам.

— Деда, их всех определи на другое подворье. Нечего им пока здесь тереться. Пусть приглядывают за ними. Отроками пусть Карась займется и начинает учить их, а то глянь на них, дикие. Он справится, да и ты, дядя Олег, пару уроков им преподай, — выдал я.

— Сделаю. Сам хотел предложить убрать их пока с подворья, — кивнул дед.

Так что, собрав людей, повели на другое подворье, расположенное в Белом городе, я же, оседлав Черныша и захватив Олега и Елисея с Василием, отправился к Одоевским. Договариваться насчет помощи. Все-таки не было у меня здесь подвод. Да и люди мне нужны были, чтобы перевезти серебро. Ведь с убытием Прокопа людей у меня стало меньше, а еще ведь на охране домов надо было кого-то держать. А двадцать тысяч серебра — это двадцать тысяч, и ради такого куша многие будут готовы рискнуть, и охрана нужна соответствующая.

У Одоевского я пробыл до самой вечерни, рассказывая о царской охоте и вообще о царе. Хованского тоже зазвали в гости, и он почти сразу приехал. О делах моих удалось легко договориться. Мне выделят четыре подводы, да и сами князья завтра ко мне присоединятся со своими людьми в охране.

Вернувшись к деду, я с удовольствием завалился в баню, отдыхая и расслабляясь, а после сразу спать.

С утра, как всегда, был поход в кремль, где я вместе с боярами и другими царскими приближенными дожидался Дмитрия Иоанновича возле крыльца.

Вот только на лестнице появился совсем не царь, а Ян вместе с Мацеем.

— Царь, отдыхать изволит, — произнес Ян и, развернувшись, ушел.

Мацей же остался на лестнице, прислонившись к перилам.

Вот только в этот момент все взоры бояр устремились на меня, и они были ожидающие.

«Да твою же душу», — промелькнуло у меня в голове.

Глава 17

«Я же старший по местничеству среди них, да и царев родич», — промелькнуло в мыслях.

— Чего скажешь, Андрей Володимирович? — Рядом нарисовался Милославский, хрен сотрешь.

— Нечего говорить, пойду на заутреню и помолюсь за царя-батюшку, — ответил я и тут же скорым шагом направился в собор, а следом за мной и остальные.