— Я что-то отроков не вижу? — задал я вопрос вслух.

— Хах, — вырвалось из Василия, который еще не успел убежать. — Отлеживаются они, княже, да на задницах мозоли дегтем мажут. Карась за ними присматривает.

— Смешно, — и я усмехнулся.

По пути поймав одну из женщин, я приказал накрывать стол, и, выбрав небольшой зал, там разместились за столом.

— Удачно хоть сходил? — задумчиво спросил дед.

— Пока не знаю, но думаю, да. Рассказал мне кое-что бывший патриарх, обдумать надо. Да и я царское повеление выполнил, присмотрел, так сказать, за ним.

Первым в комнате появился Елисей.

— Андрей Владимирович, послушал я пленников. Значит… — с порога начал Елисей.

— Позже, — махнул я рукой. — Присядь пока, — и Елисей, кивнув, уселся за Олегом.

Стол же начали накрывать, расставляя снедь и питье, а там и Илья подошел, а после и Ждан с Василием.

Помолившись, мы приступили к трапезе, и, наевшись, я откинулся от стола и хлопнул в ладоши, привлекая к себе внимание:

— Вот теперь и поговорить можно. Ждан, Илья, вы еще не знаете, но я в городе буду полк набирать. На то есть приказ царя.

— Так это, может, воеводу стоило позвать? — степенно произнес Ждан.

— Я с ним после поговорю, да и, может, его в скором времени отзовут. Ведь здесь теперь князь есть, или вовсе нового воеводу пришлют, — ответил я.

— Тебе, князь, видней, — тут же прореагировал Илья.

— Вы наверняка знаете, что я царев родич. Не раз с ним обедал и разговаривал, да в Думе первый боярин, — произнес я и отпил из серебряного кубка, а Ждан с Ильей переглянулись.

— Много чего видел и еще больше слышал. И то, что я сейчас скажу, не для чужих ушей. Нельзя об этом друзьям, родичам али жене говорить! — глянул я пристально на Ждана и Илью, и они тут же закивали.

— Коли проболтаетесь, языки вырву и в задницу вставлю, — хмыкнул я, и они тут же сглотнули.

— Княже, мы никому ни словом, ни шепотом, — подпрыгнул на скамейке Илья и перекрестился, а за ним и Ждан.

— Да? Ну слушайте тогда, — медленно заговорил я.

Глава 25.

— Думает царь наш о благе для всей земли православной. В том числе и о врагах наших, а кто ж враги наши наипервейшие? — спросил я.

— Как кто? Крымчаки, не раз они на Москву ходили. Для того и рубежи южные укрепили. Много разорения они несут. С остальными-то справлялись уже и не раз, — прогудел дед, а дядя закивал.

Ждан и Илья ловили каждое слово.

— Правильно, и царь так думает, как и то, что отплатить им надобно за все злодейства, — оскалился я.

— Неужто войной пойдем на крымского царя? — донеслось от Ждана, и он, испугавшись своих же слов, прикрыл себе рот двумя руками.

— Наверняка, да и верстания давно не было. Так что будет война, может, и по лету даже. В войну всегда хлеб дорожает, да и другая снедь. К тому же крымчаки непростой противник, и османы за ними стоят. Как я понял, польский круль зол на царя нашего, да еще спит и видит, как Смоленск себе забрать, — медленно произнёс я, наслаждаясь полной тишиной.

— Шиш ему, а не Смоленск, там такие стены поставили, что его и не возьмешь. Я сам видел, — отмер Илья.

— Крепость там сильная, — кивнул я. — Вот только война дело такое, по-всякому может обернуться, — и, увидев, как дед готов мне возразить, я поднял руку. — Я верю в силу наших воинов и мудрость воевод, но все же. Да и, коли польский круль на нас навалиться, пока мы крымчаками бьемся, совсем тяжко станет. Хотя ему сейчас и не до этого, — хмыкнул я.

— А чего это у него? — с интересом спросил Олег.

— Рокошь, — ответил я, только понимания в глазах дядюшки не увидел и добавил: — Бунт, восстание ему шляхта объявила.

— А-а-а, так бы и сказал, — буркнул Олег.

— Вот только он наверняка с ним справится. Так вот, пока мы с крымчаками бьемся, он может войной пойти на нас, а там и шведы наверняка не утерпят, тогда совсем туго придется. Город должен ко всему быть готов, и любое нападение врага отразить. Амбары, житницы и закрома должны быть полны хлеба, да с запасом на несколько годин вперед. Ров очищен, стены отремонтированы, а горожане защищать стены! — тяжко закончил я.

«Уж не знаю, как дело в будущем будет, но если город будет готов к войне, то и смуту наверняка переживет», — решил я дать шанс людям.

— Ох, — тут же донесся тяжкий вздох от Ждана, остальные были тоже смурные и задумчивые.

— Может быть, а может и не быть, но лучше быть заранее готовым, — поправил я перстень на пальце.

— Княже, так ты поэтому приказал с башни за городом наблюдать, — пораженно выдохнул Илья.

— Да, пусть привыкают. Оружейную в крепости поставлю, где будет запас оружия и брони, да и всякого. Ждан, надо людей поучить, как быть в случае нападения, — и я постучал пальцем по столу.

— Да тут уж понятно, запираться, а там со стены и бить вражин, — вдохновенно высказался Ждан.

— Да, вполне, но и кто куда встает? Может, огненному бою еще поучить или как быть коли враг стены возьмет города или на монастырь нападет, — задумчиво проговорил я.

— Коли на святую обитель нападут, на помощь идти, — с жаром произнес земский староста, заслужив полный иронии взгляд от деда и молчаливую поддержку от Ильи.

«Непуганые они здесь какие-то, хотя что Ждан, что Илья далеки от воинского дела», — промелькнуло у меня в мыслях.

— На помощь, — кивнул я. — Только прежде самим запереться и глянуть надо, успели ли в монастыре ворота закрыть, али уже некого выручать. После людишек туда оправить, врагов глянуть, кто пришел и сколько их. А то, может, туда тысячи три вражин подошло. Кому и чем ты поможешь? Людей только погубить! Сколько на помощь сможешь привести, человек триста? Да и кого, горожан, что оружием не владеют! Монастырю не поможешь и город погубишь, а здесь дети, бабы и старики. Со стен еще можно будет отбиться, а в чистом поле это смерть! — попытался я объяснить.

Ждан же насупился и лишь сидел зыркал, а вот Илья сидел задумчивый.

— Город к всему должен будет готов и к голоду, и к осаде. Ты же, Ждан, с людьми реши, дабы охочие были учиться огненному бою. Пищали я прикуплю да со стрельцами сговорюсь, обучат и покажут. Только смотри, чтобы людишки были не кривые, косые и дураки, а справные. Знаю, кого выберут и пошлют на такую учебу, как забаву воспримут! Здесь дело нешуточное. Понял? — глянул я на него, и он кивнул. — Тогда идите и помните, о том, что услышали, молчать надо!

— Будем молчать, благодарю за доверие, княже. Не подведу, — первым поднялся из-за стола Илья, а следом и Ждан, который тоже заверил меня, что будет молчать.

Как только дверь за ними закрылась, заговорил дед:

— Про войну с крымчаками правду говорил, али пугал? — серьезно посмотрел на меня дед Прохору.

— Правду, думает о том царь да с боярами уже советовался. Может, конечно, и передумает, но не верю я в это, — грустно вздохнул.

— Помоги нам Господь, — выдохнул дед и перекрестился, и мы следом.

За столом разлилась тишина. Дав всем немного обдумать услышанное, я посмотрел на Елисея и заговорил:

— Так что там с казачками-то?

— Ох, поели да выпили, языки-то у них и развязались, — осклабился мой ближник. — Да и Федотко, видать, все дни не сиднем сидел, а языком работал. Юшку вовсю ругали, я аж заслушался. Обманул он их, дескать, да под смерть подвел. Ведь за нападение на боярина и царского родича им смерть, и никакой царской награды, и никакой ты, князь, не предатель и действительно в Старицу приехал.

— Это понятно. Важное было чего? — остановил я словоблудие Елисея, а то он до самой ночи мог пересказывать.

— Конечно, что в ноги надо тебе, князь, падать и молить о прощении, дабы ты взял к себе на службу, да верно тебе служить. Авось помилуешь, да в люди удастся выбиться. Раз князь до сей поры не повесил, может, и смилостивится. Да то, что бежать бессмысленно, поймают, а до Дона али ляхов бежать далеко.

— Вот и славно, — кивнул я, улыбнувшись. — Может, действительно сгодятся на что.