— Премного благодарен, ваше благородие, — шутливо козырнул мне Хан, растянувшись в ухмылке. — Были какие-то проблемы?

Мясо заказал. Немного отбил. Можно сказать, что миссия проходит успешно.

— Проблемы, Ханчик, — обратился я к попутчику, доставая и возвращая на стол свои две великие карты, — в этом купе есть только у тебя. Ведь если на столе два туза, а остальные два у меня в руке…

Договорить мне не дали. Комнату разорвал грохот, а через мгновение место, где сидел Хан, просто вывернуло наружу вместе с куском вагона. Словно неведомый монстр в такт моим желаниям решил отобедать. Только не человеческой едой, а железом пассажирского поезда.

Я не успел даже заметить выражение лица попутчика, а напротив уже была дыра, через которую наружу вырывался воздух. Оставалось надеяться, что прямо сейчас меня не вынесет вместе с ним.

С трудом выбравшись из купе, я резким движением захлопнул дверь. И почти сразу лицом к лицу столкнулся с незваными пассажирами: передо мной была группа из пяти человек в темной одежде. Они, едва заметив меня, прекратили двигаться по вагону. Их внешность скрывали маски серебристого цвета.

— Смотри-ка, у нас гости, — хмыкнул выступивший вперед здоровяк, поигрывая в руках металлической трубой. — Лучше посиди пока в купе, щенок, мы тут не по твою душу.

Его руки и металл самодельного оружия покрывало багряно-красное свечение, а с конца трубы капало. И не как положено, а алой мерзкой густой жидкостью, от которой до меня доносилась вонь гнили. Хотя, может несло вовсе не от трубы, а от самого бугая.

— Я бы с радостью вернулся обратно, — бодро проговорил я, примирительно выставив перед собой руки, — но мне там снесло половину кабины, так что возвращаться особо некуда.

— Я не разрешал тебе открывать рот, щенок, — продолжил напирать собеседник, делая еще один шаг мне навстречу, пока его товарищи молча ждали. — Сваливай по-хорошему, пока и тебя не пустили на фарш.

Ясненько. Видимо, деэскалация с ними не сработает. Коридор слишком узкий, чтобы они могли наброситься на меня всем скопом, так что шансы у меня были неплохие. Примерно как в раздаче с разномастной двойкой и семеркой. От друзей этого наглеца также несло кровью, а их оголенные руки обвивали тонкие багровые нити запрещенной магии.

— Ну-ка, мой юный товарищ, — весело улыбнулся я, отводя одну из рук чуть-чуть назад, — а повтори, как ты меня назвал?

— Я назвал тебя… — несмотря на закрытое тонким металлом лицо, буквально кожей ощущалась расползающаяся под ним ухмылка, — ще…

Договорить ему я не дал. Я резко присел, выбрасывая руку вперед и выпуская короткий взрыв смертельной магии прямо в шею собеседника. Результат на лицо: голова отделена от туловища, вражеское оружие крепко лежит в моей руке, а остатки энергии пробивают продолговатую тонкую дыру в крыше вагона, заодно избавляя коридор от нескольких ламп на потолке.

Один из двух ближайших оппонентов успевает вскинуть руку, выпуская в меня заряд темной энергии, молнией рвущий расстояние в несколько метров между нами. Но я парирую атаку трубой, отчего ее охватывает жар, а остатки крови буквально взрываются, опаливая мне руку.

Не дожидаясь новой атаки, я концентрируюсь на том, чтобы перевести часть мощи в стальное орудие, после чего коротким замахом отправляю его в кровавого мага справа, пока тот пытался выхватить что-то из кармана куртки.

Ударная волна взрывает стекла, пуская внутрь вихрь прохладного воздуха. Меня вовремя отбрасывает в сторону. А место, где я находился секунду назад, прошивают несколько длинных острых кровавых спиц, выпущенных кем-то с галерки.

Кажется, враги пришли в себя, а значит пора применять самый сильный прием мага: ретироваться.

Не дожидаясь, пока оставшиеся в живых противники придут в себя после первого взрыва, я наотмашь бросаю сгусток сырой силы куда-то вперед, а сам ныряю в окно, стараясь не обращать внимания на пропитанный запахом крови воздух. Уже не впервой.

В несколько движений я оказался на крыше, стараясь не смотреть вниз. Поезд грохотал и раскачивался по извилистым путям, колеса скрипели о рельсы, а состав, кажется, только и делал, что набирал скорость. Я почувствовал, что руки ужасно саднит, а правое плечо отдает болью. Надеюсь, что секундной заминки хватило, чтобы сбить их с толку и перевести дух.

Но не тут-то было. Крышу вагона начали пробивать едва заметные снаряды, словно пули, отчего железо на глазах превращалось в дуршлаг.

«Тут вам не макароны, мать вашу!» — мысленно воскликнул я, перекатываясь в сторону дыры в своем купе, что забрала жизнь Хана. Завалившись в наполненное обломками и воющее от проносящегося мимо воздуха помещение, я схватился за полку и восстановил равновесие.

Свист зарядов в коридоре не затихал, разрезая уже пустую крышу. Сделав быстрый шаг к двери, и схватившись за вешалку, на которой каким-то чудом все еще удерживался кожаный плащ Хана, я направил руку на звук выстрелов.

— Если уж так хотели фарш… — тихо пробормотал я, стараясь согнать побольше сил в правую ладонь и мысленно представляя пулемет Гатлинга, — Авадакедавра!

Последнюю часть моей фразы заглушил громоподобный взрыв, через секунду после которого из моей руки вырвался поток снарядов, подозрительно напоминавших те, которыми продолжали поливать крышу маги. Только в отличие от них, я прекрасно знал, где именно находятся бренные тушки врага.

Дверь и часть стены моего невезучего купе изрезало тонкими дырами, а алые снаряды, казалось, летели всего секунду, сопровождая свой ужасающий путь резкими уколами боли в руке и приступом тошноты. Через короткий миг в вагоне наступила блаженная тишина.

Борясь с желанием опустошить желудок, в котором только по несчастливой случайности не оказалось нескольких порций еды, я дернул ручку двери и вывалился в коридор. Представшее передо мной зрелище можно было описать только одним словом: мясо.

Исколотые и кровоточащие трупы моих врагов развалились в коридоре, а через перегородку с соседним купе теперь также доносился гул пробивающегося через разбитое стекло воздуха снаружи. Кажется, я все больше начинал понимать сущность магии крови, и почему ее так боялись и ненавидели. Ни о каком честном поединке с подобным чародеем речи и быть не могло — либо ты, либо тебя.

— З… зря ты… связался с нами, парень, — донесся голос одного из противников.

Кто-то не превратился в решето? Надо же.

Это был тот самый волшебник, что быстрее всех успел среагировать на мою атаку, попытавшись ударить меня разрядом черных молний. Бросив быстрый взгляд на плечо, я заметил, что его атака все же достигла цели: часть жилетки была разорвана, а на коже, проглядывающей через дыры в водолазке, остались ниточки темных ожогов, словно мое тело поразила молния.

Мой противник выглядел хуже: кажется, в конце своей атаки я слегка завалился вниз и в сторону, отчего ловкого врага практически разрубило пополам.

Слетевшая с его головы маска открывала вид на потрескавшуюся синюю кожу и узкие, налитые злобой, отталкивающие глаза. Прямо посередине черепа красовалась огромная трещина, оставленная одним из взрывов.

— Вас, чертиков, всех в одной табакерке скрещивают? — хрипло спросил я, перешагивая через мага и вспоминая события в одинцовском поместье. — Или у вас одна матушка на все поголовье?

Маг никак не отреагировал. Пока я проверял, остались ли в живых другие враги, от его тела доносилось лишь гнусное хихиканье. Так не смеются даже бедолаги на моих выступлениях.

— С-скоро… сам… узнаешь, — наконец ответил чародей, когда я убедился, что в коридоре не было ни одного живого организма.

Впрочем, в какой степени живости были те организмы, от которых я избавил мир пару минут назад, судить не берусь.

— Ты это, дружище, — сказал я умирающему магу, испустившему последний вздох, — не вставай. Выход найду сам.

Наконец я смог удовлетворенно выдохнуть. Руки жгло, плечо гудело тупой болью. И лишь тошнота, кажется, отступила. Неужто я начинаю привыкать к этому дерьму?