В общем, очень скоро мне потребовалась вода, поскольку горло пересохло и я стал хрипеть, и когда мне принесли флягу, затянувшееся заседание можно было продолжить. К чести корабелов Арсенала, вскоре вал общих вопросов стал стихать и они перешли уже непосредственно к принесённым мной чертежам «Елены», прося пояснить, как и с чего им лучше начинать закладку каркасов их будущих кораблей. Я накидал тут же примеры, и на этом основная встреча закончилась, и я наконец смог вернуться уже к нашим с Франческо мастерским и верфи, а также корабелам, чтобы дать им первые, более подробные чертежи, будущего корабля.

Его тип я пока не мог придумать, так что называл по привычке галеоном, хотя он был ближе всё же к флейту по мореходности и форме корпуса, не говоря уже про высоченные мачты, которых было стандартно три, на бизани также будет ставиться косой латинский парус, с этим я не стал ничего мудрить. Единственное, что полностью исчезли блинда-рей и оба блинда, вместо них, как и на «Елене» я собирался использовать целый ряд кливеров, а между основными мачтами ставить косые стаксели, которых не было на оригинальных парусниках. За счёт всего этого общая парусная вооружённость моего гибрида должна была возрасти на двадцать процентов, по сравнению с оригиналами, и хотя по понятным причинам при переходе на прямые паруса на гроте и фоке мачтах, я проигрывал при курсах в бейдевинд, но сильно надеялся, что большого косого паруса на бизани хватит, чтобы совсем уж не потерять возможность ходить против ветра, на таком большом корабле. Об этом конечно я не стал распространяться, говоря корабелам, что в этот раз я сам не уверен, что «Повелитель морей» не утонет при спуске на воду. На их резонный вопрос, зачем же тратить на его постройку безумное количество денег, я ответил, что другого варианта, как попробовать, у меня нет. Таких кораблей ещё никто и никогда не строил, и нам всем нужно просто поверить в моё чутьё. Это конечно их слабо вдохновило, но деньги и материалы были моими, так что они вновь согласились построить гиганта, равного которому и правда не было на свете.

Я их не стал расстраивать, говоря, что у китайцев есть корабли гораздо больших размеров, более похожие на плавучие города, но зато ходить в океане они не могли, так что дополнительный стимул и гордость за постройку, я не стал у них отбирать, пусть считают, что строят самый большой корабль в мире.

Последней, но не менее важной остановкой сегодня на территории Арсенала, была церковь, с монахами, которые лили колокола. Причём их основная работа, из-за того что они делали более сложные изделия для меня в виде пушек, значительно подросла в качестве, поэтому без заказов они не сидели, те к ним приходили теперь даже из других городов.

После того, как я продал в рабство самых строптивых и своевольных из монахов, думающих, что они умнее меня, оставшиеся и набранные новые, были более покладистыми. Так что когда я сказал переходить от привычных им глиняно-соломенных форм на гипсовые формы, сделанные из гипса, смешанного с мелко просеянным чистым песком, они и не пискнули, а уж когда не доверяя им сам стал добавлять в расплав меди олово, они заинтересовались почему я выдерживаю именно такие пропорции, ведь для колоколов используются другие. Поскольку им предстояло лить очень много пушек, я всё подробно объяснил, впрочем, как и всю технологию с использованием фальшформ и гипсопесчаных смесей.

Оставив их готовить первую форму для 32-фунтовой пушки, я отправился к кузнецам, чтобы не брали пока заказы, поскольку как только будут готовы гипсовые формы у монахов, им нужно будет произвести для меня чугунные формы, куда будет заливаться расплавленная бронза. Те пожав плечами, сказали:

— Приносите, сделаем. По готовому шаблону ещё даже быстрее.

Произошло это всё конечно не за один день, поскольку пришлось первую неделю ездить каждый день в монастырь, только чтобы сформировать и отшлифовать технический процесс для изготовления самого первого удачного орудия. Второе и третье, мы произвели всего за пять дней, на четвёртое я уже не приезжал, лишь появившись к концу третьей недели, посмотреть, как по моим чертежам, готовят формы для 24-фунтовых пушек. Когда всё было настроено и отлажено, у монахов не составляло проблем лить дальше изделия пачками, поэтому я решил их отблагодарить, сделав пожертвование на их церковь в размере десяти тысяч серебряных динариев. Они сначала не поверили своим глазам, когда носильщики стали таскать тяжёлые сундуки, но позже, когда я собрал их всех в одном месте и достав перстень папского легата, сказал, что они работают на благо Святого престола и всё что они узнают в своей мастерской, разглашать категорически запрещалось, поскольку это нанесёт вред церкви. Деньги, святое благословение и помощь Святому престолу так вдохновили их, что на следующий день монахов было просто не узнать. Теперь они совершенно по-другому относились к пушкам, не как к непонятным механизмам, которые я заставлял их делать, а как к предметам с помощью которых архиепископ Венецианский понесёт в неизведанные земли свет истинной веры. Они стали в процессе работы крестить заготовки, формы и сами готовые пушки, наделяя их, как они думали, более сильным духом веры. Я отговаривать и не думал, даже согласился, когда они попросили меня разрешение добавлять на пушки рисунки в виде слов молитв и гравюр святых. Причём чтобы они не мучились, я показал, как с помощью восковых слепков делать это всё на этапе литья, чем заработал не только ошарашенные взгляды монахов, но и робкие просьбы разрешить это же делать и на те колоколах, которые они изготовляли в обычное время. Я согласился только с условием добавления моего имени где-нибудь рядом с их клеймом. Они тут же заверили, что это не проблема и мы, полностью довольные друг другом, продолжили работу. Которая просто закипела от энтузиазма работников, поверивших в сверх цель, подкреплённую к тому же и деньгами на развитие их церкви.

27 июля 1198 года от Р.Х., Венеция

— Дорогой, ну пожалуйста, это первый год за много лет, когда ты наконец дома, с семьёй, — мама сидела на кровати, и уговаривала меня посетить свой собственный день рождения, — я уже и приглашения разослала и всё подготовила! Как можно всё отменить?!

— Нет, а будешь настаивать, я уеду во Францию завтра! — бурчал я. — Не помню, чтобы просил тебя что-то делать.

Мне крайне не хотелось бессмысленно проводить время среди кучи людей. У меня вон пушки не все отстреляны! Прибывающие мастера строительных цехов, со всей Европы, не все размещены! Войско не укомплектовано на сто процентов. Какой может быть день рождения?! Я все последние два месяца словно белка в колесе, циркулировал только между Арсеналом, военным городком и расчищаемым местом под собор. Больше ни на что другое, времени просто не оставалось.

— Витале, — графиня положила руку на голову и взлохматила волосы, — просто выйдешь на часок, поприветствуешь гостей и всё, будешь свободен. Я всё возьму на себя.

— Точно? — покосился я на неё.

— Обещаю! — твёрдо заверила меня она.

1 августа 1198 года от Р.Х., Венеция

— Всё ещё уверена в том, что ты всё контролируешь? — хмуро поинтересовался я у мамы, смотря на творившийся бедлам, который мог привидеться только в страшном сне праведнику, по ошибке попавшего в ад.

— Как-то я не так планировала провести этот праздник, — честно призналась она, расстроено качая головой.

А расстраиваться точно стоило, поскольку к термоядерной смеси из нобилей великих домов, имеющих к тому же кровную вражду между четырьмя из восьми присутствующих, добавили священников и епископов, затем разбавили это всё евреями, и щедро сбрызнули соусом из простолюдинов в виде архитекторов и глав цехов, которых тоже пригласили на праздник, перепутав даты. Для них планировали устроить торжество только завтра, но что-то пошло не так, кто-то где-то перепутал письма, и теперь собравшиеся в саду люди переглядывались между собой, стоя отдельными группками, пока с трудом понимая, как они все могли оказаться в одном месте и в одно время.