— Так, вставляем зубья одной в другую, крепим всё на станине, и проворачиваем рычаг, закреплённый на одном из зубчатых колёс, — комментировал я свои действия, но попытка провернуть шестерни, провалилась.

Мастера в этот раз уже не улыбались и не ехидничали, а бросились смотреть, из-за чего это произошло. Оказалось нужно было напильником подработать некоторые зубцы, которые плохо пролились из металла. Повторная сборка и проворот двух шестерней был осуществлён успешнее.

— Отлично, вставляем монету между ними, — положил я свой экземпляр, — и придерживаем, чтобы не выпал.

Монета, зажатая между двух удлинённых втулок от шестерёнок, расстояние между которыми было заранее определено размером кругляша, скрипнула, когда вокруг неё провернулись эти самые бронзовые втулки с гравированным на них зигзагом и на ребре новой монеты появились первые намётки гурта, также зигзагообразного.

— Так надо подработать немного зубья шестерёнок, слишком большой кругляш оказался, — поморщился я, увидев результат, — также нужно чуть сдвинуть шестерни.

Мастера тут же кинулись это делать и вскоре повторная попытка была более успешной. Ясно видимый зигзаг появился на гурте монеты.

— С рисунком, расстоянием и прочим будете экспериментировать уже сами, — я хоть и был критично настроен к сделанному на коленке образцу, но он получился во много раз лучше, ранее представленного мне матапана.

Отец стоял и рассматривал монету, пока мастера делали гурт на второй монете.

— Надеюсь вы моё золото переделаете бесплатно? — задал я животрепещущий вопрос, — а то знаю я, ваши грабительские тарифы монетного двора.

Энрико очнулся от созерцания, и улыбнулся от моих слов.

— Что-то мне подсказывает Витале, что пора тебе памятник ставить на площади святого Марка. Как считаешь Пабло?

Тот, кто расковывал слиток в полосу, а затем первый бросался помогать мне устранять проблемы подготовленных инструментов, штемпелей и зубчатых колёс, покачал головой.

— Я скажу честно сеньор Энрико, — пробасил он, — думал сначала что это просто ваша прихоть, со всеми этими поделками и запросами, ведь монета, которую подготовили мы — лучшая из того, что сейчас есть. И я так думал до того самого момента, пока у меня в руках не оказалось это.

Он покрутил в руках немного неровный кругляш с чётким рисунком, приятно ощущавшимся в руке из-за своей толщины и ребристого гурта.

— Не побоюсь этого слова, но сегодня мы создали шедевр, на который будут ровняться все. Конечно, сеньор Витале прав, для его придумок ещё очень многое нужно сделать и переделать, но предложенные принципы понятны и легко воспроизводимы. Так что я готов даже скинуться на эту статую в полный рост.

— Который ещё пока не очень большой, — пошутил другой мастер, — предлагаю поставить её сейчас, пока он не вырос и не придумал ещё чего-то такого же уровня. Сейчас статуя явно обойдётся городу дешевле.

Все пятеро переглянулись и рассмеялись удачной шутке. Отец хохотал громче всех при этом.

— Это всё конечно смешно, но вы так и не ответили. Деньги из моего золота, сделаете не по обычным своим грабительским тарифам? — попытался урезонить я их.

— Мы что-нибудь придумаем сын, — вытер слёзы отец, — уж поверь.

— Как ты сам меня учил, давайте составим договор, — ворчливо ответил я, — а то обещать все горазды.

— Энрико, кого ты вырастил на свою голову?! — изумились мастера, бывшие видимо в хороших отношениях с отцом, поскольку весьма вольно разговаривали с правителем Венецианской республики.

— Будет тебе договор, — тот сам удивлённо покачал головой, — как раз после вечернего разговора.

— Эй! Нечестно семейные дела в деловые вплетать! — возмутился я, под новый громкий всплеск смеха.

— Идём, на сегодня мы закончили, — он попросил мастеров отнести меня наверх, — но надеюсь ты не откажешься посмотреть последним взглядом образцы, перед началом производства новых монет? Просто чтобы убедиться, что тебя всё устраивает.

— А скидка за это на переплавку золота будет? — подозрительно прищурился я.

Раздавшийся смех снизу, а также качнувшаяся спина моего носильщика, ясно предупредила больше не шутить, пока я нахожусь в подвершённом состоянии.

— Я укажу тебя, как моего помощника в составлении проекта денежной реформы, — отец наконец перестал улыбаться и стал серьёзнее, — поэтому совет легко будет убедить, предоставить тебе отдельный тариф на чеканку монет из твоего серебра и золота, но совсем уж бесплатно это делать даже и не надейся.

— И то хлеб, — проворчал я, устраиваясь в носилках и благодаря мастера, за то, что он аккуратно меня донёс. Тот, улыбнувшись, склонил голову, прежде чем исчезнуть в проёме, который вскоре закрылся, когда отец снова пошаманил с подсвечниками.

— Зови слуг, идём домой, — сказал он поворачиваясь ко мне лицом, когда убедился, что со стеной всё в порядке. Для всех остальных это мой рабочий кабинет в Арсенале, так что если спросят, мы с тобой обсуждали как раз эту самую реформу.

— Это я уже понял, — кивнул я, свистом привлекая внимание стражи, находящейся за дверью.

Когда мы вернулись домой, меня уже поджидали архитекторы, выглядевшие весьма довольными, поэтому попросив отца отсрочки разговора, я приказал слугам найти мне дядю Джованни, а сам повёл людей в отдельный кабинет. Долго мы родственника не ждали, он слегка запихавший и застёгивающий пуговицы на камзоле, вскоре явился. Мой внимательный взгляд, он проигнорировал, лишь слегка смутился при этом.

— Сеньор Витале, — начал византиец, когда все уселись вокруг стола.

— Сначала мы хотели просто улучшить предложенный вами проект целиком, но потом вспомнив ваши слова о том, что мы можем взять себе лишь одну часть, не отклоняясь при этом от общего плана, поэтому предлагаем вот такой вариант сотрудничества.

Он попросил всех достать свои чертежи и каждый из пяти оставшиеся архитекторов, положил свой рисунок перед собой. Мне пришлось попросить поставить носилки повыше, иначе я ничего не видел. То, что я увидел, меня правда удивило, каждый взял себе из общего собора то, что он умел делать лучше всего. Каждый нарисовал и расписал свою часть, как из чего будет строить и что ему в ближайшем приближении понадобиться. Это меня заинтриговало.

— Поскольку инициатива, всегда наказуема, — улыбнулся я, переведя взгляд с чертежей, на архитектора, — то вы сеньор Иннокентий назначаетесь главным архитектором и будете отвечать, как за центральный купол, который вы себе выбрали, так и за общую стройку, чтобы не оказалось вдруг, что все части построены хорошо, но сам собор развалился. Оклад понятное дело будет из-за этого выше, чем у остальным.

— Если у других коллег нет возражений, то я приму это назначение с честью, — склонился он.

Желающих не нашлось, так что дальше я им рассказал, что лиственницы, под основание собора я уже заказал, как и камень для постройки стен и мрамор для облицовки.

— Скульпторов, мастеров фресок, художников и прочих специалистов, каждый волен набирать себе сам, главное помните, что собор посвящён Деве Марии, так что вся тематика и сцены из Священного Писания должны быть связаны с ней и являть собой единую композицию.

— Конечно, мы это понимаем сеньор Витале, — ответил один из итальянцев, — какой у нас бюджет, для привлечения этих людей? Вы ведь понимаете, что чем лучше мастер, тем дороже он берёт за свою работу.

— Бюджет неограниченный, — спокойно ответил я, вызвав отвисание челюстей, — но контролируемый. За всеми тратами будет установлен контроль, у кого найдём воровство, того будем лишать части недельного жалования.

— И ещё вопрос сеньор Витале, — обратился ко мне немец, — а мы семьи можем привести, оплата проживания на них тоже распространяется?

Я задумался, вопрос и правда был хороший.

— Сделаем так. Каждый из вас выберет себе целый дом, для проживания, и принесёт мне договор с хозяином. Я буду оплачивать съём на месяц с возможностью пролонгации. Устроит вас такой вариант?