— Пока на этом всё сеньор Пьетро, — поблагодарил его я, — выйдите пожалуйста и проследите, чтобы нас никто не подслушал.

Он склонил голову и покинул комнату, забрав с собой на всякий случай стилет.

Мы остались одни.

— Убльюдок, — в её латыни стал от волнения прорываться датский акцент, — мелкий лживый убльюдок. Провёл меня.

— К твоей чести Инга, — сократил я по-приятельски её имя, выкарабкавшись из своих носилок, и забравшись на кровать, стараясь не испачкаться в крови, — ты держалась великолепно! Какая выдержка! Какой кроткий взгляд! Теперь понимаю, почему тебя все кругом так боготворят.

В мою сторону от задыхающейся от гнева королевы, полетели датские ругательства. То, что это ни слова молитв, к которым она чаще всего прибегала раньше, чтобы показать себя добродетельной католичкой, я догадался и без перевода.

Смотря на лежащее передо мной связанное тело, не ставшее от этого менее совершенным и привлекательным, я невольно провёл пальцем по её взволнованно поднимающейся груди, чем вызвал сначала подозрительное молчание, а затем шёпот, с эротичными нотками.

— Ты хочешь меня? Да, я знаю, что ты хочешь! Ты можешь развязать и взять меня прямо сейчас! Я стану твоей любовницей, сейчас и навсегда!

Пискнувший от возбуждения симбионт, снова отключился, давая мне спокойно думать.

— Ладно, это всё лирика, — я забрался на неё сверху и щёлкнул легонько по носу, — но к сожалению для короля, и к счастью для тебя, дело зашло слишком далеко, и я не могу просто выставить твой маленький грешок на всеобщее осуждение.

Снизу сначала было молчание, затем раздался обычный, спокойный женский голос.

— Тогда нам нужно договариваться.

— Ну, если пообещаешь не кидаться на меня с колюще-режущими предметами, то я в принципе не против, — ответил я, слезая с неё и затем с кровати, возвращаясь в носилки.

— Даю слово, тем более что я не в том положении, чтобы диктовать свои условия, — раздался спокойный ровный ответ, словно и не было трупа любовника рядом, а также залитой кровью постели, в которой она лежала обнажённая и связанная.

Позвав военачальника я попросил его развязать королеву, и когда он это сделал, снова попросил удалиться за дверь.

Нисколько меня не стесняясь, она грациозно потянулась, показывая всё совершенство своего тела, затем видя, что я не свожу с неё любопытного взгляда, вытерлась от крови, и взяв новую сорочку, одела её, сев рядом со мной на стул, грациозно оголив ножку.

— Ты по привычке? — с улыбкой спросил я, показав на белоснежную стопу, — или всё ещё не воспринимаешь меня всерьёз? Я могу показать тебе и другие черты своего характера, только боюсь, они тебе сильно не понравятся.

Она вздрогнула, и быстро спрятала всё под ткань, снова став приличной девушкой.

— Я то гадала, почему про тебя столько слухов, если на самом деле ты обычный мужчина, пусть и незрелого возраста, — она с интересом меня рассматривала, — даже думала, что слухи про ужасного Венецианца являются уж очень большим преувеличением. Как же я ошиблась в тебе.

Я лишь хмыкнул, разведя руки в сторону, показывая, что какой есть.

— Ночь не так длина, как бы мне хотелось, — стёр я улыбку с лица, — так что теперь, когда маски сброшены, и мы наконец познакомились с нашими настоящими личностями, я хочу спросить главное. Что тебе нужно?

Она моментально поняла меня, ответив.

— Быть королевой!

— Хм, деньги, титулы и прочее тогда тебя, не интересуют?

— Абсолютно, — кивнула она, — у меня две сестры, и никто из них и близко не приблизился к короне подобной той, что лежит передо мной, нужно лишь сломить упрямство одного строптивца, думающего, что он настоящий жеребец, и взять её в руки.

— Тут ты преуспела, не спорю, — с сожалением признался я, — Папа полностью на твоей стороне, как впрочем и большинство европейских домов. Да что тут говорить, даже настроения самих французов далеки от того, чтобы поддерживать своего короля.

— Он сам сделал из меня жертву, — она пожала плечами, — я лишь просто усилила этот образ.

— Ты и правда была не девственницей? — поинтересовался я, — он прав? Говоря, что ты специально вела себя словно статуя, чтобы у него не встал?

— Был такой грешок, — нехотя созналась она, — брат едва не обезглавил меня, когда перед отправкой во Францию, решили это проверить. Ведь всё было уже договорено!

Я скривился.

— У меня пока нет мыслей, как выйти из этой ситуации, — честно признался я, — я конечно могу тебя выдать, раздуть скандал, но ваш брак никто не расторгнет из-за этого, поскольку Папе проще будет закрыть на это глаза, чем возиться с вашим грязным бельём.

— А-а-а, у тебя поручение от Папы, чтобы мы воссоединились, — поняла она, — да уж, плохой из тебя выйдет порученец, который вместо того, чтобы воссоединить семью, помогает её разрушить.

— Ты зря так радостно улыбаешься, — проворчал я, — если мы до утра не договоримся, я велю перерезать тебе горло, и брошу рядом с твоим любовником, спихнув вину на него. Поверь, свидетели ваших якобы тайных встреч, мне уже всё письменно подтвердили. Не скажу, что я буду рад этому исходу, но ты не оставишь мне другого выбора.

— Скоты! — разочарованно вздохнула она.

— Нечего было так страстно кричать под ним, — нравоучительно погрозил я ей пальчиком, — будто не знаешь слышимость каменных стен в замке.

Она задумалась, как прочем и я.

— Ну в принципе, я готова стать королевой и не во Франции, — нехотя сказала она, — только кто меня возьмёт в жёны после всего случившегося? Если честно, я готова хоть завтра уехать с тобой! Всю жизнь скрываясь и лицедействуя, я впервые встречаю такого мужчину, как ты.

На её лицо набежало похотливое выражение.

— Слушай Инга, может хватит? Ты мешаешь мне думать, — я зло зыркнул на неё, — уже неделю как я понял, что тебе плевать на всех, кроме себя, так что свои сладкоголосые речи прибереги для мужа, нынешнего или будущего.

Её лицо мгновенно скинуло маску.

— Прости пожалуйста, долбанная привычка, — искренне повинилась она, — трудно вот так вести себя, ничего не скрывая.

— У меня не очень хорошо с датской генеалогией, на какие троны ты можешь претендовать? — спросил я её.

— Да почти на всё, что правее Священной римской империи, — улыбнулась она, — выбирай любую страну: Венгрия, Болгария, Сербия, Русь, Польша, Галиция, Волынь. Я лично не отказалась бы от Византии.

— Там есть и без тебя, кому поцарствовать, — покачал я головой.

— Русь тебе не отдам, как-то жалко её, — я задумался, вспоминая, что знаю про остальное, — а вот Польшу мне не жалко. Устроит тебя?

— Ты так рассуждаешь Венецианец, будто готов принести мне целое королевство на блюдечке, — тихо рассмеялась она.

— Повторяю, корона Польши тебя устроит? — набычился я, — будешь править единолично, короля-консорта сможешь выбрать себе из смазливых поварят.

— Фу, какой мелочный укол, — погрозила она пальчиком.

— Считай это местью за все твои якобы неловкие прикосновения ко мне за эти две недели.

Она снова рассмеялась.

— А, то есть они всё-таки работали! Так и знала!

— На Польшу согласна! — переключилась она на главное, под моим суровым взглядом, — только насколько я помню, там нет и королевства никакого, правят десяток князьков.

— Неси бумагу и письменные принадлежности, — приказал я, — пиши всё, о чём говорили, в том числе и о своей девственности.

— Э, нет, с таким письмом ты меня утопишь и не выполнишь свои обязательства! — моментально отказалась она.

— Напиши, что тебя её лишил брат и спихнул во Францию, — предложил я, — вроде и не девственница, но сама не виновата. Пусть сам потом выкручивается.

— Ладно, а тебя тогда чем привязать к договору?

— Пиши, что изнасиловал тебя, а по причине малого возраста, сделал это рукой, — предложил я, не моргнув и глазом, но она на полном серьёзе внесла это в документ, сделала второй экземпляр и подписала оба. Я, внимательно посмотрев их, не найдя отличий, подписал и отдал ей вторую копию.