Гораздо сложнее жить без иллюзий. Без надежды.

— Возможно, это правда. — Я резко и непреклонно отвела его руки. — А возможно, проверка будущей миссис Праймус на верность жениху. В любом случае, я не собираюсь в этом участвовать.

Да, господа и дамы. Розовое наваждение встретилось с суровой действительностью, не выдержало жестокости и разлетелось на осколки.

«Молодец, Тесса, я почти тобой горжусь, — заорал Азра. — А теперь хватай нож и сорок точечных ударов в живот!»

Какой там нож. Мне бы просто свалить с кухни и не встретиться взглядом с Севером.

— Тесса.

И найти в себе силы не поворачиваться.

И не бежать так быстро, а то мой гордый демарш с кухни сочтут позорным бегством.

И не хлюпать носом!

И вообще. С чего это я вдруг расстраиваюсь?

Вон какой шикарный день: солнышко слепит, птички поют, драконы радостно жрут. Что за хрень!

Я обежала диван в гостиной, выскочила на крыльцо и заорала:

— А ну стоять, Зорька!

Воришка, пробравшийся к соседям, был обнаружен, сконфужен и контужен брошенным мной ботинком. Я же говорила, что меткая!

Спайк, не ждавший подставы, поперхнулся консервной банкой, затравленно прижал упитанное пузо к идеальной соседской лужайке и сделал вид, что не имеет ни малейшего отношения к разоренным мусорным бакам. Он даже попытался незаметно вернуть крышку на место, но хвост — это не лапа. Точности там никакой.

Под тихий вздох ужаса драколича мусорный бак перевернулся, задел собрата по несчастью, тот соседа, и все дружно покатились по дорожке, оставив содержимое на лужайке.

Выскочивший на улицу сосед увидел бардак, воцарившийся на некогда идеальном газоне, и в отчаянии заголосил.

У мертвого дракона включился инстинкт самосохранения, который настойчиво подсказывал, что его сейчас укокошат повторно. У меня дернулся глаз.

— Ну все, клыкастик. Ты доигрался!

Я подняла топор войны, точнее, поливальный шланг, крутанула вентиль и пошла в наступление.

И не дошла — кто-то очень ловко перехватил меня за талию.

— Пожалуйста, не надо, Тесса. Спайк плохо переносит холодную воду.

Двор накрыла волна черного света, и сосед замер на месте. Птицы, кумушки в домах напротив тоже. Даже ветер, еще секунду назад щекотавший волосами шею, казалось, призадумался о вечном.

Я тоже стояла как громом пораженная, но магия к этому не имела никакого отношения.

А кто имел? Так Данте Праймус, собственной некромантской персоной.

Небритый. Усталый. Свободный.

— Спайк. — Некромант посмотрел на своего питомца — клянусь, просто посмотрел! — и виновник морально скончался на месте.

По тому, как и что кто-то ест, можно очень многое сказать о человеке.

К примеру, Кельвин — прирожденный глотатель огня.

Это стало понятно, едва красавец-некромант придвинул тарелку с жареной картошкой, сыпанул сверху ложку перца, облил все жгучим соусом и намазал хлеб горчицей с хреном.

У простого смертного кушанье прожгло бы дыру в желудке, но Палачу хоть бы хны. Ел и даже к водичке не тянулся.

— …дал ребятам задания, а сам иду и думаю: что-то в этой истории не сходится, — вещал Кельвин, закусывая ядреной картошечкой в самых драматических паузах, так что вместо любителя острых соусов невольно наворачивались слезы у слушателей.

Эдвард был удостоен почетной наградной ленты «Подозревака года».

Ему постоянно что-то мерещилось в собственной тарелке. Он всматривался в каждый кусочек картошки, как орел всматривается в проносящиеся снизу просторы. Подозрительно принюхивался и четко следил за тем, с какой скоростью пустеют соседние тарелки.

Такому хочется нарочно подсунуть крошечный волосок. Просто чтобы увидеть торжественно выхваченный из тарелки мелкий мусор.

— А я, главное, пришел в библиотеку, — вставил свои пять копеек в рассказ Эд, — и меня точно интуиция к этому шкафу потянула. А он еще такой неприметный, в самом углу читального зала, верхняя полка в пыли, паутине, и только один корешок выбивается…

Рычаю был присужден значок «Поросенок года».

Парень мел с тарелки с аппетитом и безразличием изголодавшегося молодого организма, макая хлеб в подливку, выгребая даже остатки салата и шумно слизывая еду с тарелки.

Салфетка? Не говорите глупостей!

— …отхожу, значит, от дома престарелых, а мне навстречу медбрат, — вещал громила о своей части расследования. — Столкнулись, слово за слово, о девчонке он ничего не слышал, потому что был вынужден ехать на частный вызов к одному из богатеньких придурков. Те напились, пристали к двум подружкам на улице и были безжалостно поставлены на место нашим Мастером…

Данте я отнесла к вымирающему виду едоков — отстань, я медитирую.

Незаметно массируя висок пальцами, глава отделения некромантии уперся локтями в столешницу и просто сидел над тарелкой с закрытыми глазами.

Запах ароматной картошки с золотой корочкой мог вызвать слюноотделение у кого угодно, но бывший узник выглядел так, будто пытался набраться храбрости перед тем, как отведать походной каши, сваренной в чьем-то не очень чистом носке.

— Вы очень вовремя нашли тех ребят, — вяло улыбнулся Данте. — Еще одна бессонная ночь на этой жуткой подстилке, и я бы всерьез взялся за план побега из этой дыры.

Внимающий рассказу Север пытался показать с помощью пантомимы карточку со словом «громовержец».

Но не факт. Может, его приступ зубной боли скрутил. Или старая рана дала себя знать. Или чем там ещё страдают такие невсебенные воины, как тот, что сидел во главе стола?

В рыцарях с сияющими доспехами я не разбиралась.

Чего нельзя сказать об артефактах. Их я чувствовала с детства. Вот почему резкие скачки магии, которые исходили от тела Данте, сбивали меня с толку и заставляли кидать в его сторону встревоженные взгляды.

— Я в порядке, — шепнул Данте, адресуя мне успокаивающую улыбку.

Но никакого «в порядке» там и в помине не было.

Я силилась понять, что да как, весь ужин, заботливо приготовленный Севером, но потерпела оглушительное фиаско. Для лучшей диагностики мне требовалось раздеть и осмотреть своего работодателя. Желательно поскорее!

— Тесса, наверху осталась только одна свободная комната. Могу показать, — неожиданно вызвался Север.

— Эм-м… Не стоит. Сегодня я переночую в комнате Данте. Милый, ты ведь уже поел? — с надеждой уточнила у хмурого некроманта, который миновал стадию медитации над тарелкой и перешел к вялому ковырянию пищи богов. — Пошли наверх, а?

И так заботливо-заботливо тарелочку в сторонку — ать! И вилку отобрала. Кому она вообще нужна?

И за рукав так ненавязчиво — хвать! И стулом так злобно-злобно — шварк!!!

Присутствующие молча уставились на вскочившего Севера. Тот выкинул карточку со словом «громовержец» и теперь изображал задание на пять очков «дамоклов меч». Короче, был чем-то крайне недоволен.

— Данте, — прорычал он, и мышцы на его руках исполнили ритуальный танец бешенства. — Давай-ка выйдем и кое-что обсудим, брат.

Эдвард выронил вилку, Рычай как-то весь подобрался, Данте непонимающе моргнул, Кельвин с трудом скрыл мелькнувшую в уголках губ улыбку, Азра гаденько захихикал из своей темницы, Спайк тихонько пукнул и сконфуженно попятился в коридор.

Если бы не долбоящер, то я уверенно заявила бы, что в воздухе попахивает дракой. И не то, чтобы я была против мордобоя. Особенно красивого, со зрелищными ударами и минимум членовредительства, просто не в данной ситуации, и не таким составом участников.

— Ладно, — со спокойствием невиновного человека Данте встал и был перехвачен мной.

— Нет, не ладно! — возмутилась я, цепляясь за его рукав с остервенением бультерьера, теряющего любимую кость. — Я тебя три дня не видела. Соскучилась, жажду общения, внимания… Никаких братских междусобойчиков! Мы с Данте идём в комнату.

Вот тут я смерила грозного Севера не менее грозным (хотелось бы в это верить) взглядом. Он промолчал, просто очень красноречиво вздулась венка на виске.