— Медяк. Вам много нужно? Сегодня телеги уйдут во дворец, а следующий сбор только в пятницу.

— Штук пять. Мой зверь очень любит персики, и я тоже, — Грета с удовольствием надкусывает сладкий плод.

— Я сейчас принесу корзину, — парень глядит на нее, улыбаясь.

Вера и сама разулыбалась во сне, прикоснувшись к чужому счастью. И персик ей показался волшебным, его бархатистый бочок будто отпечатался на языке.

На Веру хлынули тайфуном обрывки чужих воспоминаний, горячие взгляды, мимолетные прикосновения. Почти ничего не сказано., но князь для Греты становится наваждением, страстью. Девушка никак не может понять, чего же он хочет. И почему так отстраняется, стоит им столкнуться где-то на глазах у его отца. Ведь ни о чем серьезном не может быть и речи, просто влюбленность, просто страсть. Свадьбы не будет, это и так ясно. Слишком разные они оба, счастья не будет после их свадьбы. Да и Грета никогда не сможет остаться в этом княжестве. Разве отпустит ее Король со службы? И сама девушка не мечтает об этом. Чин дает ей богатство, власть, свободу, возможность наслаждаться азартом, держать собственного дракона. Все это бросить?

Наследный князь никогда не покинет Мираля. Здесь его всё — его счастье, его жизнь, его дело. Только изредка она станет сюда заезжать. Быть может. Если все сложится. Если сложится хоть что-то.

Новая картинка встает перед глазами Веры. Небольшой домик, жарко натоплен очаг, котелок висит над углями. Умопомрачительно пахнет похлебкой из копчений и незнакомой каши. На широкой кровати поверх лоскутного одеяла раскинулся крупный зверь. Отдаленно он и вправду похож на собаку. Только шипастый и загнуты заостренные как у кошки когти. Окна прикрыты ставнями изнутри, уже вечер. Внезапно кто-то стучит в ее дверь.

— Азу, спрячься, — шикает ведьма своему фамильяру. Тот неохотно сползает с кровати и забивается за очаг в угол, сбрасывает на себя с вешалки дорожный плащ хозяйки.

Грета торопливо открывает дверь в домик. На пороге стоит сам старый князь. Ветер треплет его дорожный плащ, бережливо залатанный во многих местах.

— Слышишь, ты, ведьма! — тычет в нее крючковатый палец.

— Допустим, слышу, — Грета шагает за порог и прикрывает за собой дверь в дом. Только бы не выскочил на шум ее фамильяр. Увидят зверя — к утру все селение опустеет. Не любят здесь таких как он. Еще и королю жалобное письмецо отправят.

— Чтоб я тебя рядом со своим сыном не видел. Та, что хранит меч. Простушка, оруженосец, в тебе хоть искра дара-то есть? Знаю я вас. Непотребные девки!

— Есть и не только искра, — ситуация забавляет ведьмочку, она с трудом скрывает смех. Чтоб с ней кто-то смел так разговаривать? Напирать? Приказывать? Щелчка ее пальцев хватит, чтобы отправить напыщенного старика восвояси. Только в свой замок он рискует влететь через окно. Ну, или вместе с окном. Как пойдет.

— Никогда не женится Миральский князь на Шарихской девице! Запомни.

Грета хохочет в голос. Ей смешно, противно и больно. Слишком остро задел ее сердце молодой княжич, слишком ясно она понимает, что никогда ничего у нее с ним не будет. Просто это невозможно. Совсем. Никогда. И дело совсем не в его отце, дело в ней самой, в Грете.

И даже любовь ничего не исправит. Между ними стена из традиций, устоев и долга. И все, что она может позволить, это почувствовать тепло его руки сквозь эту стену. Не больше.

— ТЫ хоть знаешь, кто я? Убирайся и не смей никогда сюда больше приходить, — она прямо смотрит в глаза гордеца. Старик сверкает очами, багровеет, чуть не хватается за рукоять клинка.

— Убить бы тебя! — кривится он.

— Ну, попробуй, — качает головой ведьмочка.

Вера отчаянно завидует ее смелости, ее власти над собой и над своей судьбой. Знай она, каково это, тоже бы никогда не вышла замуж. Тем более по любви. Илью она очень любила, а что вышло? Нет, брак — это сделка. Любовь тут ни при чем, она существует отдельно.

Старик не рискнул напасть, не хватило в нем ярости. Измельчал его древний род, не осмеливается больше вести поединки. И Малькольм, любимый Гретой, такой же. Глупо было влюбляться в неравного. Да кто сможет приказать своему сердцу, вырвать коготки у страсти, чтоб не трепала душу.

Довольно. Пора уезжать. Отпуск Грета, пожалуй, проведет в другом месте. Хоть бы гоблины где повылезли или еще кто пострашней, чтобы ее скорей призвали на службу. Нужно отвлечься. Везет тем, кто родился простыми женщинами. Ни тревог, ни придворных визитов, ни сражений, ни забот, золото и то зарабатывает муж. Вот бы и ей так, только чтоб стирали служанки, не нужно было таскать дрова для печи, и какой-нибудь добрый дух сам намывал полы… Нет, так не бывает.

— Будет исполнено. Желания возврату и обмену не подлежат, — донесся до ушей Греты голос проказливой феи Морганы.

Никуда уехать Грета не успела. На рассвете ее отравили.

Вера распахнула глаза. Сон как водой смыло. Фея Моргана раскачивалась в кресле-качалке. В руках ее были две нити, одна чуть толще другой. Язык фея высунула от усердия.

— Фигня какая-то, девочки. Не нити судьбы, а чистая шерсть! Веревки! Одна еще и толще другой! Что за люди, эти вершители судеб? Халявщики!

— Может, подрезать? — спросила тень в углу голосом Греты. Вера повернулась к ней.

— Подрезать! Я тебе дам подрезать. Тоже мне, чудачка. Чью подрезать-то будем? Твою судьбу или ее? Мне же и по шапке за это дадут.

— Может, подкрутить нитку потоньше?

— Все равно фигня. Молчите уж. Пока я тут мучаюсь, вы обе вообще мертвые по своим мирам валяетесь. Правда никого вы своей смертью не огорчили, как я посмотрю. По вам обеим, девочки, никто пока не плачет. А значит, что?

— Что?? — спросили девушки вместе.

— Воскресать пока рано. Пусть все прочувствуют, что потеряли. Вера, подай лупу. Может хоть тогда получится? Или лучше не мучиться? Завяжу-ка я пару узелков на ваших этих веревках судьбы и все. Хуже точно не будет. Поверьте, девочки, у тети Морганы есть опыт! Не сказать, что большой, конечно. Одним словом, удачи! Тетя старалась, запомните. Тетя сделала буквально все, что могла.

Вера распахнула глаза.

-- Поддержите книгу, пожалуйста, вашими лайками и библиотеками (чтобы не потерять) для вас это быстро, а мне приятно.

Где-то истово выла собака, так безнадёжно и горько, что девушке буквально до слез стало пса жалко. Нужно встать и помочь. Но какая собака может выть в их доме? Откуда? Наверняка Илья уснул, а телевизор выключить забыл. Вот и работает тот на полную громкость. Нужно встать, тихонько вытащить пульт из ухоженных рук и выключить телевизор. Последнее время эти руки особенно злили Веру. Ну разве могут быть у мужчины такие пальцы? Без единой мозоли, зато с незаметным маникюром. У самой девушки руки были в сплошных мозолях от кухонного ножа и всех прочих инструментов настоящего повара высокий кухни. Илья без конца ее попрекал. Неухоженная, неопрятная, не пальцы, а клешни, как у вороны! Он сам не утруждался работой. Даже от простой шариковой ручки, от клавиатуры и то мозольки на его пальцах не было.

Девушка распахнула глаза. Первое, что она увидела, было яркое знойное солнце, ветки деревьев чуть изогнулись под весом листвы и крупных тяжелых плодов. Грецкий орех? Неужели? Откуда? Вера видела такое дерево не раз когда-то давно, в самом детстве на юге, куда ее возил отец. Девушка потрясла головой. Где она очутилась? Может, гуляла по ботаническому саду и там уснула? Но почему? Может, их ресторан устроил фуршет на выезде? Растет ли в ботаническом саду грецкий орех? И потом, в оранжерее должна быть крыша, а тут ее нет, только глубокая синь летнего неба и солнце.

Мимо ее носа пролетел кожаный саквояж и плюхнулся под куст, спелые ягоды густо посыпались на траву. Из сумки на землю вывалились вещи. Показался подол черного платья, ворох каких-то свитков, костяная заколка. Совсем недалеко от Веры, послышались громкие голоса

— Не бери эти камни, ну, как ведьма их прокляла!