Я решилась на эту прогулку, только когда убедилась, что Дерри и Фаррел покинули Стормхилл, наблюдая за их отъездом из окна своей гостиной. Хотелось быть уверенной, что Эдриан не вернется внезапно и не застанет меня там, где не положено.

Да, внутри сидел кто-то стеснительный и совестливый. Он корил меня за неуемное любопытство. Но я не могла иначе. Словно неведомая сила влекла меня узнать эту тайну, которой могло и не быть.

Что, если там действительно аварийная галерея? Что, если я сама себе придумала то, чего нет?

— Ив, ты что? — шепотом спросила Тори, и я шикнула на нее:

— Элеонора! Не забывайся. Вдруг нас кто-то услышит?

— Но здесь никого нет, — пожала она плечами. — Я бы почувствовала.

— Тогда идем.

Я решительно толкнула дверь. Та печально скрипнула, прежде чем открыться, и пропустила нас в длинную галерею.

Здесь ничего не изменилось. Долгий ряд скрытых тканью портретов исчезал вдали, в темноте. Я прошла вперед, чувствуя, что подрагивают колени. В воздухе было холодно и даже сыро. Совсем не комфортно для картин. Рядом кралась Виктория, и создавалось впечатление, словно мы две воровки, пришедшие грабить дом.

Когда дверь, закрывшись за спиной, снова скрипнула, я едва не подпрыгнула, а Тори, не удержавшись, пискнула. Она явно разделяла мои эмоции относительно галереи.

— Здесь мрачно и как-то не по себе, — призналась она. — Кажется, будто за нами следят!

— Глупости! — Я передернула плечами, пытаясь храбриться. — Просто холодно и некомфортно.

Подошла к самому первому из полотен. Потянула за край ткани. И та, словно только и ждала этого момента, плавно соскользнула вниз, открыв портрет молодой девушки.

Подхватив ткань, я отступила на несколько шагов. Посмотрела на красивое и несколько печальное лицо красавицы, не понимая, что при этом испытываю.

— Ничего особенного. Просто семейная галерея, — почти с облегчением сказала подруга.

А я сдернула серый бархат со следующего полотна. Да, потом придется левитировать ткань на место. Но на это у меня хватит сил. А сейчас я смотрела на портрет еще одной молодой девушки и понимала, что да, просто придумала себе тайну.

Тори шагнула ближе. Подняв руку, призвала огонь и осветила магическим пламенем нижние углы полотна. Хмыкнула и перешла к первому портрету. Затем произнесла:

— Странно.

— Что? — Я вмиг оказалась рядом.

— А ты сама посмотри, — ответила девушка и указала мне на надпись, оставленную художником на холсте.

Ростом я была повыше Виктории, но все же пришлось и мне привстать на носочки. Даже шею вытянула, чтобы увидеть то, что так заинтересовало подругу.

— Даты?

— Да. Рождения и, так понимаю, смерти, — ответила Тори и даже поежилась от этих слов, добавив коротко: — Словно на надгробии. Но любопытно не только это. Смотри. Все девицы носят фамилию Дерри. Но прожили они мало.

— И они совсем разные. А родственники, хоть отчасти, но должны иметь какие-то определенные общие черты, — отметила я.

Взмахом руки сорвала покров со следующей картины. Тори перешла к ней, прочитала надпись и, обернувшись, взглянула на меня.

— Боюсь, они все умерли молодыми. Какая жуткая галерея.

— Неудивительно, что ее скрыли от гостей, — согласилась я, чувствуя, как по спине пробежал холодок.

Внезапно все полотна, скрывавшие портреты, качнулись. Неожиданно налетевший порыв ветра дернул их, заставив меня замереть от непонятного страха. Появилось сильное желание убежать из галереи. И я заметила, что Тори тоже стало не по себе. Мы переглянулись. В мгновение ока девушка оказалась рядом, и, сами не осознавая того, что делаем, мы взялись за руки. И холод отступил.

— Посмотри, какие они все непохожие, — прошептала я.

— Да, — согласилась подруга и добавила еще тише: — Мне жутко. Пойдем отсюда, Ив.

Ее рука показалась мне совсем холодной. И, чувствуя страх Виктории, я даже не поправила ее оплошность.

— Сначала я верну все, как было, — сказала и подняла вверх руки, призывая магию. Осторожно, стараясь не задеть остальные портреты, повесила на место сорванную ткань и только после этого посмотрела на Тори.

— Идем отсюда, — произнесла сдавленным шепотом.

Подругу не пришлось просить дважды. Мы вышли из галереи, плотно закрыв за собой дверь. Но я успокоилась, только когда вернулась в свою комнату, показавшуюся невероятно теплой и уютной после нашего маленького приключения. Тори присела в кресло, а я встала, протянув руки к теплу камина, прогонявшего своим светом не только холод, но и страх.

— Ну и галерея, — спустя несколько минут тишины нарушила молчание Виктория.

— Я сегодня не смогу спать спокойно. Знаешь, — призналась она, — у меня от этого дома мурашки по коже.

— У меня теперь тоже, — кивнула, соглашаясь.

— Мы так и не увидели, где же там сыпется потолок, — улыбнулась подруга, и я улыбнулась в ответ. А подумала о том, что обязательно попрошу отца, точнее, его призрак, проверить дом. Мрачные стены Стормхилла хранят в себе тайну, и, возможно, не одну. Вопрос только в том, надо ли все это мне? Вот только я понимала, что стоит предупредить миссис Вандерберг о том, что в семействе Дерри есть нечто опасное. Конечно, это не входило в мои обязанности, но чисто по-человечески — надо, и все.

— Думаю, нам стоит выпить чаю, — сказала я и потянулась к звонку, но Тори проворно подскочила с кресла и перехватила мою руку.

— Стой! — попросила она. — Я сама схожу за чаем. Иначе, что я за личная горничная, которая даже чай не в состоянии принести. Тем более господа сейчас в отъезде. Нам не надо лишних слухов, — заверила она. И я была вынуждена согласиться.

— Хорошо. Принеси, и мы вдвоем выпьем его здесь, в гостиной.

Тори шутливо присела в книксене и, улыбнувшись мне, поспешила за чаем, а я, не в силах оставаться на месте, прошлась к окну. Удивительное дело, но за то время, которое мы с Тори провели в галерее, погода успела измениться. Небо затянули низкие тяжелые тучи, и налетел ветер, хозяйничавший сейчас на дорожках, гоняя листья старого дуба.

— Полагаю, господ стоит ждать раньше, — проговорила я вслух. И тут, словно материализовав мои слова, вдали показались всадники, в которых я без труда узнала Дерри и его друга.

Первой мыслью было бежать предупредить Викторию, но затем я немного успокоилась, отметив, что господа свернули к конюшне, где и пропали на достаточно долгое время. Тори успела вернуться в покои и принести обещанный чай.

— Наслаждаешься видом? — спросила она.

— Да. Дерри вернулся, — ответила я.

— О, как хорошо, что я успела, — правильно оценила ситуацию подруга.

Господа наконец-то вышли из конюшни, а я кивнула Тори и отошла от окна. Сомневаюсь, чтобы Дерри захотел меня видеть. Значит, есть время до ужина спокойно выпить чаю и обязательно переговорить с миссис Вандерберг, предупредить ее о моих тайных страхах.

Она провела здесь неполные два дня, но уже страдала от скуки. Оказалось, что две недели в этом заточении могут свести с ума. Ни романтические истории, ни модные журналы, которые ей доставляла Грейс, не разбавляли досуг, а, напротив, заставляли скучать, нервничать и злиться. А еще и от матери не было вестей. Миссис Вандерберг и прежде не любила марать руки в чернилах, но ведь обещала отписываться о том, что происходит в Стормхилле.

Элеонора умирала от любопытства. Она ненавидела это заточение. В то время как вокруг цвела яркая светская жизнь, она была вынуждена прозябать в глуши, лишенная общения. В компании одной-единственной служанки и старого лакея, следившего прежде за охотничьим домиком.

— Я купила вам свежую выпечку, мисс, из кондитерской мистера Габриэла. — Поставив чай на стол, Грейс добавила к нему блюдо с пирожными и отошла на шаг, глядя на молодую хозяйку.

— Слишком много сладкого, — фыркнула Нора. — Убери немедленно.

— Но что вам тогда принести, мисс?

Элеонора хотела ответить что-нибудь резкое, но передумала. Села, оживившись, и приказала: