Я не стала читать следующее сообщение от разгневанного (мне так казалось) Женьки; вместо этого я щелкнула дважды мышкой по иконке с сохраненным изображением. На весь экран монитора высветилась фотография Никиты с Кайдаловым. Нахмурившись, я приблизила снимок так, чтобы Еремеев вновь исчез, и снова впилась глазами в изображение своего любимого.

Цветок, погибший в пламени ледяной страсти, - вот как можно описать мои чувства к этому человеку. Я люблю его, а он любит играть с моим телом. Его жар заставляет мою кожу плавиться, а сердце содрогнуться от скрытого холода. Моя любовь без взаимности, и мне заранее это известно.

Что делать – без его близости, его ласк, прикосновений теплых, чуть шершавых ладоней я схожу с ума; меня разрывает от неутоленного желания близости. Но когда он рядом, я чувствую себя обманутой, дурой, тряпкой. Я четко осознаю то, что мной, а точнее, моим телом, пользуются с целью удовлетворить низменные потребности; никакого проявления любви с его стороны нет. А то, что мне плохо, что физически и морально разрывает изнутри - это фигня для него. Я – фигня. Он просто воспользовался мной и забыл, а я так не могу и теперь медленно, но верно схожу с ума.

Взять и навязаться ему? Самой позвонить, благо номер его телефона имеется?.. Я не могу. Не могу так поступить, что-то мешает, и мне не обойти это препятствие по одному только желанию. Нужно что-то посущественнее моего капризного «хочу». Это, знаете, как пароль от души – если не подберешь, ни за что не получишь желаемого.

Вновь звук сообщения – кажется, Женька разошелся не на шутку и поставил перед собой цель доконать меня сегодня окончательно. Не прочитав мигающий значок, я просто-напросто закрыла вкладку браузера, выключила компьютер, включила телевизор, выбрала какой-то глупый попсовый музыкальный телеканал и, вполуха прислушиваясь к задорным напевам, принялась собирать вещи, чтобы переодеться после душа. Пижама – длинные, совершенно обычные штаны и футболка, сверху теплый халат. Ничего вычурного и эротичного – обычный домашний комплект для сна, удобный и комфортный, если можно так выразиться.

После принятия душа я переоблачилась в вышеобозначенные домашние шмотки, разобрала диван (не было желания идти в спальню), накинула поверх простыни пару пледов и свалилась сверху. По телевизору крутили очередной глупый клип на бессмысленную песню, мне стало скучно, однако я не стала переключать канал – на остальных было что-то еще хуже.

Когда глаза уже начали слипаться, я поправила подушку под головой, сильнее укуталась в плед и уже собиралась щелкнуть на кнопку пульта «выключить», как вдруг раздался звонок в дверь.

Почему-то первой вспыхнувшей в мозгу ассоциацией оказался Малыш – он иногда чудил, заваливаясь ко мне после полуночи; правда, в такие дни у меня ночевала Дашка, и появление ее братца было более-менее понятным. Скучал Максимка, вот и докучал занятым людям. Но чтобы он взял и заявился вот так… сейчас? Вряд ли.

Вторым претендентом на поздний визит был Кайдалов, но почему-то я сама не верила в то, что за дверью окажется именно он. Быть может, поэтому как внешне, так и внутренне я оставалась спокойной – ни бешеного сердцебиения, ни учащенного дыхания, ни даже дрожащих рук – ничего.

Я сползла с дивана; край легкого покрывала потянулся по полу следом за мной. Машинально отбросив волосы со лба на затылок, я направилась к двери, заглянула в «глазок» и… обалдела, потому что увидела цветы. «Женька», обреченно подумала я, отпирая замок, гоня прочь малодушную мысль притвориться глубоко спящей и не открыть дверь. Наверное, раскаялся за свои дурацкие намеки и притащился извиняться, хотя это, по моему мнению, вовсе излишне.

Дверь распахнулась, а я, уже приготовившись сообщить Женьке, что все в порядке и парень зря, в общем-то, старался, замерла на месте с раскрытым ртом. Прежде всего потому, что на пороге был не Женька. Сергей стоял, привалившись плечом к стене, и молча смотрел мне в глаза; в руках он держал какой-то пышный цветочный веник. Этот самый веник напрочь выбить землю из-под моих ног, так как вовсе не вязался с Кайдаловым. Нет, нет, я просто сплю и сейчас наверняка проснусь…

- Держи, - усмехнувшись, он сунул букет мне в руки, легко отодвинул меня в сторону и оказался внутри квартиры. По хозяйски запер дверь, не встретив никакого сопротивления с моей стороны.

- Ты… - я замолчала, так и не собравшись с мыслями. От него пахло алкоголем, и это, в общем-то, многое объясняло. Но мне было трудно представить, что спиртные напитки способны сотворить из Кайдалова романтика, поэтому сомнения и подозрения в том, что меня злостно водят за нос, все еще оставались.

- Ну-ну? – заинтересованно поторопил меня Сергей, уже успевший стащить с себя куртку.

- Что это за цветы? – глупо поинтересовалась я, так и не решившись сказать что-то дельное.

В цветах я и в самом деле ничего не понимала. Может, кому-то покажется это странным, но к букетам я равнодушна; не трогают меня нежные лепестки, украшенные всякой экзотической травой. Но сейчас было неожиданно приятно, может, дело не в самих цветах, а том, кто их дарит?

- Не знаю, - равнодушно пожал плечами Сергей. – Какая-то бабка торговала ими прямо у клуба. Наверное, думала, что нашла прибыльное местечко… Зря. Оттуда выходят уже в бессознательном состоянии, так что с этим веником бабка промаялась бы до следующего вечера.

- Ну и кто так говорит? – вздохнула я, прижав цветы к себе. – Мог бы сказать, что купил их специально для меня, а вовсе не из жалости к этой бабусе.

Хотя, признаться, его небрежное замечание меня не слишком расстроило, более того, в голову закралась интересная мысль – а может, он специально так говорит просто потому, что «не по имиджу» такому парню купить цветы девушке? Бред, конечно…

- Может, сунешь куда-нибудь этот веник?

- Может, - кивнула я и вместе с букетом прошествовала в глубь квартиры.

Положив букет на тумбочку, я принялась набирать воду в вазу, когда вдруг почувствовала прохладные ладони на своей талии. Тонкая ткань футболки не могла уберечь от ощущения этого холода. Я вздрогнула и едва удержала набирающий вес за счет воды пузатый сосуд.

Он потерся щекой о мои волосы, крепче сжимая ладони на моей талии. Я сильнее перехватила злополучную вазу, мельком покосилась в зеркало над раковиной и… застыла, встретившись глазами с отражением его горящих потемневших глаз. Он смотрел на меня, не отрываясь, и неосознанно сжимал мое тело в объятиях так сильно, что дыхание попросту перехватывало. Вода давно лилась через края вазы, стекая по моим пальцам холодными потоками, а я все не могла разорвать зрительный контакт с его глазами и закрутить-таки вентиль крана.

Он сделал это сам; не прекращая смотреть на меня, провел рукой по моей руке от локтя к ладони, мягко сжал мои пальцы и сам закрутил кран. Шум льющейся воды прекратился.

- Хватит, - мой голос заметно дрожал. Не выпуская вазу из рук, я резко развернулась к нему и тут же оказалась «вдавленной» в край раковины. Кайдалов навис сверху, и только все та же ваза (полная, оттого очень тяжелая) мешала ему оказаться совсем близко.

- Прекращай, - шепнул он, проводя холодными ладонями по моим плечам сверху вниз.

Нет, это попросту выше моих сил. Как можно оставаться равнодушной и сохранить трезвый рассудок, когда он тут, так близко, и его прикосновения сводят с ума, не давая расслабиться?

- Чего ты добиваешься? – Вышло жалобно, и я испытала сильнейшее желание надавать себе по щекам, чтобы хоть немного вернуть способность нормально мыслить.

- Тебя, - его глаза ожидаемо смеялись.

- Нет, это невозможно! – Я едва не выронила вазу от возмущения. – Ты просто редкий нахал, Сергей Викторович. Я не понимаю, это что, тактика? Стратегия? Глупость?!

- Ты бросила мне вызов.

Ваза явно мешала ему быть убедительным, зато здорово помогала мне. Я только крепче обхватила округлые бока сосуда, уже даже не обращая внимания на тяжесть.