Неверная тема. Я сцепила пальцы в замок и с тоской покосилась на получившуюся композицию.

- А у меня проблемы с деканатом, - невесело заулыбалась подруга. – Теперь будут следить. Скоро конец года, а у меня там… сама понимаешь.

Я только кивнула. Приближается сессия, о которой я, признаться, даже не думала. Надо взять себя в руки и готовиться, но я уже заранее представляю, как трудно будет это сделать.

- Даш, - позвала я, вспомнив один эпизод. – Ты тогда уехала из клуба с Димой, я вас видела.

- Ну, можно и так сказать, - она только усмехнулась, так и не оторвав взгляд от своего мини-рисунка. – Мартиш, я не хотела тебя бросать одну. Вот, смотри.

И она, закатав рукав кофты, продемонстрировала мне уже начавший желтеть синяк. Я изумленно таращилась на ее руку, даже не зная, что сказать, и как вообще реагировать.

- Что это? – глупо поинтересовалась я, наконец, оторвав взгляд от отека.

- Мое нежелание садиться с ним в машину, - пояснила Дашка, спешно пряча синяк под ткань.

- Он тебя что, бьет?!

- Все нормально, - пробормотала подруга, отводя глаза в сторону. – Я упиралась, и он слишком сильно меня схватил. Мартиш, я тебе показала только за тем, чтобы ты не думала, будто я тебя бросила…

- Я не думала, - рассеянно сообщила я чистую правду – размышлять о Дашкином бегстве в тот вечер мне было попросту некогда.

- А вообще все хорошо, - слишком резко закончила подруга, чем только сильнее укрепила мои подозрения.

Дима способен поднять руку на девушку? Я вспомнила его внешний вид, припомнила, как в тот вечер на даче Саши моя подруга хвостом крутилась следом за Димой, а парень выглядел каким-то заторможенным, пока Макс его не напоил, конечно… Нет, полный бред – Дима в роли жесткого тирана? Наверняка Дашка говорит правду, и этот синяк появился из-за ее нежелания садиться в машину парня.

А если нет? Что, если моей подруге требуется помощь, а я, полностью погрязнув в своих собственных переживаниях, не хочу этого замечать?

- Даш, - настойчиво позвала я, совсем забыв, где мы находимся. – Ты уверена, что все хорошо?

- Да, - кивнула подруга.

- Ты всегда можешь рассказать мне…

- Нечего рассказывать, правда, - Дарья улыбнулась и вновь схватилась за ручку. Я тоже повернулась к лектору и обратилась в слух, хотя все сказанное преподавателем пролетало мимо моих ушей.

Я привычно валялась на диване, забросив ноги на спинку и свесив голову вниз, под аккомпанемент какой-то нудной передачи. Я не знала, что делать, поэтому выбрала единственное верное решение – не делать ничего. Совсем ничего.

Конечно, я в любой момент могу набрать его номер и предложить поговорить, чтобы все выяснить, и избавиться от этих назойливых мыслей, вызванных словами Аллы. Могу, но… не буду. Он должен появиться сам, ведь мы так хорошо попрощались… А почему молчит столько времени? Вопрос.

Звонила Марина, требовала незамедлительно явиться на занятия. Мне не хотелось двигаться, не хотелось напрягаться и включаться в тренировку; было лишь одно желание – услышать голос Кайдалова. Это здорово отдавало помешательством или, если кому угодно, наваждением, сдвигом мозгов и почти полной капитуляцией разума. Но Сергей не звонил, а я только и делала, что ждала… понимая – долго так мне не выдержать.

И я, с большим трудом собрав остатки сил, отправилась в спортивный комплекс к Марине.

Когда тренер, предварительно выжав из меня все соки, наконец, отправила бесчувственное тело в раздевалку, я едва стояла на ногах. Как только исчезла необходимость защищаться, вернулись дотошные мысли; оказывается, они никуда не девались, просто на некоторое время затихли, чтобы с новой силой обрушиться на меня после, в самый уязвимый момент. Стоя под душем в женской раздевалке, я чувствовала себя дико уставшей, как следует перемолотой, глубоко несчастной особой… Слезы сами полились из глаз, и я, не выключая воду и привалившись спиной к тонкой стенке, безуспешно пыталась их остановить.

Что со мной происходит? Я уже и не помню, когда ревела последний раз, а тут просто всемирный потоп на пустом месте! Нет, мне это совершенно не нравится, нужно завязывать, брать себя в руки, и…

Очередной поток слез не заставил себя ждать. В итоге из здания я выходила злая, с красноватыми глазами, без косметики – в общем, совсем ничего общего с призрачной мечтой каждого мужчины. Подняв взгляд, увидела вызывающе припаркованный прямо у входа серебристый «Лансер» и, кажется, на какое-то время оторопела от удивления. Но, конечно же, поспешила к автомобилю…

Два шага. Осталось только преодолеть их, потянуть ручку дверцы, сесть на пассажирское сиденье и задать вопрос. Всего один. Легко, правда?

Правда. Но, когда я проделала все это в точности, кроме последнего пункта, оказалось, что именно этот самый этап трудно выполним на практике. Я старалась держать себя в руках, не подавать вида, что все то время, пока Сергея не было рядом, меня вовсю терзала паника, вызванная неизвестностью и желанием знать неминуемую правду. Сдерживаться было тяжело, но пока что мне удавалось кое-как сохранять видимое спокойствие.

Он смотрел на меня, повернувшись вполоборота; правая рука медленно оглаживает рулевую оплетку, пальцы левой неторопливо отбивают беззвучный ритм. Серые глаза смотрят внимательно, словно пропуская через мощный сканер, способный выявить самые глубоко укоренившиеся вирусы. Терпеть не могу, когда меня пытаются подвергнуть такому вот анализу, но с Кайдаловым мое раздражение дремлет, даже не пытаясь высунуть носа, а на смену ему возникают другие, не самые полезные сейчас эмоции.

Мне все еще не хватало духу задать один-единственный вопрос; в самую последнюю секунду дар красноречия просто покидал меня, не давая проронить и слова на интересующую, даже животрепещущую тему. Поэтому я сказала что-то вовсе не то.

- Что ты здесь делаешь?

Прозвучало неуверенно и, кажется, слишком резко. Я мысленно отвесила себе затрещину за промах, но лучше не стало.

- Жду свою знакомую, - усмехнулся Сергей.

Я вспомнила его слова, сказанные во время нашей давней встречи у крыльца спортивного комплекса. Он тогда тоже говорил что-то про свою знакомую, но путем поражающих «исследований» я пришла к выводу, что мне все же злостно дурили голову. А сейчас, должно быть, все иначе.

И где мне искать саму себя, точнее, те крупицы, что сейчас разметает ветер? Всего одно его слово может стоить мне всего того напускного спокойствия, даже безразличия, которое я сейчас неловко пыталась разыграть. Бездарная актриса паршивого театра, безмолвная тень от гордой черноокой девы с низвергающем в бездну взглядом. Безликая субстанция.

Я кивнула и потянулась ладонью к дверной ручке с явным намерением покинуть машину, но в этот момент расслышала едва ощутимый щелчок. Ручка «утонула», так и не распахнув мне путь к свободе.

- Не понял, - проговорил Сергей.

- Что именно? – эта напускная флегматичность поражала меня саму; кажется, такое состояние начинает мне нравиться. Односложные фразы, невозмутимое, даже отрешенное выражение лица, и самое главное – свобода от навязчивых мыслей. То, что мне сейчас нужно.

- Что происходит, а?

- Ничего, я просто устала и хочу попасть домой.

- Без проблем, - он потянулся к замку зажигания.

- Я на машине, - сообщила я, вновь хватаясь за бесполезную заблокированную ручку. – Открой дверь.

- Ага, конечно. Может, поделишься, кто и чем тебя так загрузил? Выглядишь не очень.

- Я познакомилась с твоей сестрой, - неспешно начала я, так и не посмотрев в его сторону, предпочитая держать взгляд на очертаниях высокого здания спереди.

- Можешь больше ничего не говорить, - фыркнул Кайдалов почти весело. – И чем она тебя так обрадовала?

- У нее нашлось для меня много добрых слов, - ответила я в его же духе, хоть и не склонна была вести легкий разговор.

- У Аллы? Сомневаюсь.