— Беда не в том, что у тебя будут обязанности, Николас, — заметил Дан. — Беда в том, что тебе надо будет стать нормальным касадором. Что, знаешь ли, не слишком легко, а с учётом дополнительной нагрузки в виде родственника…

— Я работал на ферме! И ходил на охоту! Я умею стрелять! — умоляюще произнёс Николас. — А Феликс так вообще местных пухликов в глаз бьёт со ста шагов!

Пухликами в Марчелике звали съедобных, плохо летающих, но быстро бегающих и очень вкусных птиц, которые регулярно портили фермерские посевы. Так что брат Николаса вовсе не был жестоким маньяком, истреблявшим людей с лишним весом в окрестностях фермы. Он просто быстро и метко стрелял.

— Кстати, со стороны города мы выделим им отличный двухместный фургон. И добавим тебе, Дан, побольше воллов. И вообще окажем всяческое содействие! — заметил метен Ламберт. — А Феликс ещё придёт в себя, если рядом будет кто-то близкий… Они с Николасом всегда были дружны!

— Конечно, решение за мной, но… — Дан повернулся к своим друзьям, но у большинства никаких возражений не возникло.

Тогда Старган испытующе посмотрел на Николаса:

— Ты же понимаешь, что можешь умереть?

— Я всё понимаю… Вообще-то, метен Старган, я и так чуть не умер, будучи фермером! — молодой человек с лёгким укором глянул на главу вадсомада. — Тут как-то уже без разницы…

— Справедливо… — кивнул Дан. — И, кстати, Дан. Просто Дан. Без вот этого всего, раз ты с нами…

— Так возьмёте? — спросил Николас с надеждой.

— Да как бы это твой выбор… — Дан пожал плечами. — А фургон тебе город подарит.

— Ну… Раз вы договорились, то предлагаю покинуть это место грусти и печали! — предложил Франц. — Вы же не хотите смотреть, как преступников по столбам в петле развешивают?.. Я так и думал…

Из ближайшего овражка вывели припрятанных там воллов. После чего касадоры и часть стражи залезли в сёдла и, не оглядываясь, покинули старую ферму Вокманов — где уже во второй раз за последние месяцы вершилась суровая расправа над людьми. Для молодых касадоров, стражников и пленника фермы — всё закончилось.

Но не закончилось для фермы — это ведь Марчелика, да? Место, где вот уже два раза пролилось так много крови, не могло не привлечь внимания. И ферма Вокманов со временем обросла легендами с такими леденящими душу подробностями, на которые способен лишь совершенно неудержимый полёт фантазии. Кто-то раскопал, что первых владельцев этой земли якобы сожрали хаблы… А кто-то рассказал чуть больше, чем следовало, про найденные 18-го мая на ферме трупы…

Ферму Вокманов так никто и не купил. И земля ещё не одно десятилетие стояла пустая и никому ненужная. Но всего этого касадоры уже не узнали. Их путь лежал на восток, туда, куда редко забредают номады — и где Дан очень хотел увидеть древние руины Марчелики…

Г. Стеинхольвег, Марчелика. 17 мая 1936 года М.Х.

Солнце ещё не село за горизонт, а Стеинхольвег уже привычно готовился ко сну. Только у церкви и у пары кабаков ещё теплилась жизнь. В церкви начиналась вечерняя служба, а в кабаках — развесёлые ночные пирушки. Мерно звонил церковный колокол, и звон этот разносился далеко над опустевшими улицами города.

Всадник остановил волла и огляделся. В последний раз он был тут прошлой весной, в самый разгар «секретной войны» — как прозвали происходящее агенты Акесекрета. Всадника звали Сыч, и он возвращался с докладом к отцу Иоахиму. А всё потому что след Старгана и его вадсомада был потерян.

Сначала, едва очнувшись, Сыч сразу хотел отправиться на разведку к шахте. Но тут — как назло! — северные хиаты конца марта разразились страшной пылевой бурей, наглухо накрыв окрестности города. Пришлось сидеть и ждать, когда всё, наконец, закончится. К этому времени раны Сыча почти затянулись, и он проводил время в салуне, постепенно узнавая из вторых рук обо всём, что произошло в окрестностях.

А как только буря утихла, Сыч сел на волла и отправился в путь. Как он убедился, Дан Старган и его касадоры не только выжили, но и разгромили базу дельтианцев. Причём разгромили так, что спустя два месяца она всё ещё стояла пустой — и только старые останки дельтианцев напоминали о произошедшем. Внутрь выработок Сыч, конечно же, тоже забрался, но не нашёл там ничего интересного.

И самое главное — дальше след вадсомада обрывался. Старган и его шайка ещё некоторое время провели в Тодос Лос Сантос. А после этого собрались и уехали. Куда? Да кто же их знает… Вот и Сыч не знал, а потому принял решение завершить задание. Прямиком от старой шахты Анри Франкони агент Акесекрета отправился в Стеинхольвег…

Ехал Сыч спокойно, не спешил. Бередить раны совсем не хотелось. Пусть он и прожил на свете всего четыре десятка лет, но старость уже подкрадывалась к нему на мягких лапах, медленно и неотвратимо. Ещё три-четыре года — и совершать долгие поездки станет куда тяжелее. А ещё через несколько лет и вовсе начнёт ломить все ранения, что он получил за свою жизнь.

В общем, раз уж Сычу повезло дожить до своего почтенного возраста, то он собирался протянуть и ещё, добравшись всё-таки до кабинетной работы. Конечно, можно было, как отец Иоахим, надёжно укрыться под крылом Матери Церкви, но этот вариант Сычу не нравился. Особого желания посвятить себя Господу он не испытывал, а выдерживать все эти службы за просто так — не хотел. Стоять всё-таки надо, а он и так слишком много ходит…

В общем, Сыч себя берёг — и потому добрался к Стеинхольвегу только к середине мая. Видя, что служба вот-вот начнётся, он не стал её срывать, а просто отправился в ближайший салун за новостями. В зале было пока ещё пусто — люди только подтягивались, чтобы утопить свой вечер в алкоголе. Совмещая приятное с полезным, агент Акесекрета заказал себе плотный ужин и уселся в углу зала, чтобы видеть окна, дверь и барную стойку.

Привычка контролировать всё вокруг давным-давно въелась в Сыча. Не имея возможности следить за обстановкой, опытный агент чувствовал себя неуютно. Впрочем, он вообще не любил людных мест — но по долгу службы неизменно в них оказывался…

Девушка-официантка принесла поднос и выставила перед Сычом заказанные блюда. Тот не стал терять время и активно принялся за еду, поглядывая на зал, где народу всё прибавлялось и прибавлялось. Шум нарастал. Прислушавшись, Сыч сумел выцепить из гула разговоров отдельные фразы, которые ему очень не понравились…

— Точно тебе говорю, пастухи видели!..

— Брешешь! Что им тут делать?!..

— Да говорю же! Фигура такая, как человеческая!..

— …Не я один! Вон, у Гарри спроси!

— Да слеп твой Гарри, как марчельский крот!

— Я, может, и слеп, но не глух! Ну-ка кто тут такой умный?

Как всегда это и бывает, оскорбление переросло в ссору, ссора в драку — и уже через минуту в салуне азартно выяснял отношения десяток мужчин. В какой-то момент бурный водоворот мордобития выплюнул на Сыча старого пастуха, с лысиной на голове и без шляпы. Пастух вылетел из драки задом и хлопнулся пятой точкой на стул, рядом с агентом Акесекрета.

— Прошу прощения! Метен! — пастух потянулся пальцами к потерянной шляпе и тут же обнаружил её отсутствие. — Ах ты ж, пропасть…

Он попытался было подняться, чтобы продолжить бить морды, но Сыч положил руку ему на плечо.

— Метен Гарри, а что вы всё-таки видели? — поинтересовался агент.

— А? — ошарашенный пастух повернулся к Сычу и какое-то время непонимающе смотрел на него: смысл вопроса ещё должен был пробиться сквозь дымку опьянения. — А, да не стоит волноваться, метен!.. Просто видели одинокого хабла, пока гнали стадо!

— Хабла? — удивился Сыч.

— Ей Богу, метен! Крест бы вам дал, да выпил ужо! Но поверьте старику! Это был хабл!..

Пастух попытался встать снова, чтобы присоединиться к веселью, но кружка пива, переместившаяся в его сторону по столу, заставила старика задуматься о том, что в его почтенном возрасте уже не положено бить морды без дела: