— О-о-о! — протянул он, подняв руки ладонями вперёд. — Я гляжу, вы пока ещё смелые!

— Ты нарываешься, Дик! — хмуро бросил Ноа.

— Я?! Вас шестеро, а нас трое! — касадор развёл руки. — Я нарываюсь?

— Пошли, Дик! — предложил Рауль. — Раз они хотят драки — приведём наших!

— А точно! Точно, Ра! — обрадовался Дик. — Приведём наших и начистим этим придуркам физиономии!

— Ждите нас, суки! — пообещал Джон.

Трое касадоров из Десерта развернулись, сели на воллов и двинулись к выходу из долины, откуда ещё три часа назад приехали остатки вадсомада Августа. А он сам и его спутники только и могли, что смотреть им вслед, бессильно скрипя зубами…

— А ведь они вернутся и набьют нам морды… — заметил Хорхе.

— Надо уходить, — дрожащим голосом проговорила Клара Гюнтер, жена Ноа.

Молодая женщина обнимала объёмный живот руками, будто величайшую драгоценность. Впрочем, внутри живота и в самом деле была драгоценность — её с Ноа нерождённый пока ребёнок…

— Некуда нам уходить… — бросил Август. — Выедем за пределы Чаши Спокойствия, и нас перестреляют. Они на воллах и налегке, а мы с фургонами… Нам некуда бежать.

— Можем бросить фургоны, пап! — закусив губу, заметил Альберт.

— Можем… Но где и на что мы будем жить? — грустно спросил Август у сына.

И все замолчали. Хотя уже понимали, что фургоны всё-таки придётся бросать. Иначе от погони не уйти. Впрочем, теперь не было уверенности и в том, что они оторвутся от преследователей даже налегке. После долгой погони устали не только касадоры, но и их воллы. А мерзавцы из Десерта, в отличие от беглецов, успевали не только отдохнуть, но и сменить животных.

— Хватит унывать! — строго сказала Рина. — Нам всем нужен отдых… Давайте разобьём лагерь и отдохнём.

— Когда приедут эти ублюдки из Десерта, отдых у нас закончится! — хмуро бросил Хорхе.

— Пусть так! — согласилась Рина. — Но мы успеем перекусить, поспать… Может, и сумеем сбежать.

Спорить ни у кого уже не было сил. Полный лагерь разбивать не стали. Просто запалили рядом с фургонами костерок, повесили котёл над огнём и принялись готовить еду. Август и Хорхе поглядывали в сторону входа в долину, но отряд касадоров из номада Десерт ещё не показался. Зато в долину заполз караван какого-то незнакомого вадсомада.

Ужин проходил в молчании. Всем, кто добрался до Чаши Спокойствия, было о чём подумать…

Первым врага заметил Хорхе, сумевший в закатном свете увидеть его появление.

— Едут… — проговорил старый касадор. — Ну что решаем? Бежим или попробуем отбиться?

Август глянул туда, куда указывал Хорхе, и печально вздохнул. В долину въехало полтора десятка всадников. Чем ближе они подъезжали, тем легче было рассмотреть лица. Дик, Рауль, Джон — их Август узнал почти сразу. Этих троих он уже ненавидел настолько, насколько вообще можно ненавидеть людей…

— Время уходит, метены и мешо! — напомнил Хорхе. — Что делаем-то?

— Честно говоря, больше нет сил бежать, — признался Ноа.

— Пожалуй, соглашусь, — поддержал его Август.

— Ну, значит, ждём уродов… — кивнул Хорхе.

Долго ждать не пришлось. Преследователи подали голос ещё до того, как добрались до Августа и его спутников.

— Эй! Август Кёниг! — закричал Дик. — Ав! Как хорошо, что ты нас дождался!

— Вы там готовы к честной драке, ублюдки?! — крикнул ещё один касадор из Десерта.

Из ворот монастыря вышли пятеро вооружённых монахов, приглядываясь к тому, что происходит в отдалении от их стен. В лагере приехавшего под вечер вадсомада тоже наметилось оживление. Из-за фургонов вышли касадоры и направились к месту столкновения. Монахи тоже не выдержали и стали подходить ближе.

Касадоры Десерта остановились неподалёку от Августа и его спутников. И принялись спешиваться. Дик раздавал указания, явно готовя людей не столько к ночлегу, сколько к предстоящей драке.

— Что, придурки, страшно? — хохотнул Рауль, отвлёкшись от дел.

А монахи как раз подоспели к месту будущей потасовки. Один из них вышел вперёд и громко произнёс:

— Братья мои и сёстры! Стрельба в окрестностях монастыря запрещена! — суровое лицо монаха подсказывало, что спорить с ним не надо, ибо он таких спорщиков за спиной целое кладбище оставил.

— Не беспокойтесь, брат! — успокоил его Дик. — Никто не дотронется до револьверов… Просто немного поучим этих уродов вежливости.

— Драку, значит, задумали! — догадался монах. — Этого мы тоже не одобряем!

— Да я понимаю всё, брат! — Дик вразвалочку подошёл к монаху. — Но это дело такое — житейское…

За Диком стали подтягиваться и остальные касадоры из Десерта, и монах решил не лезть на рожон. В конце концов, настоятель никогда не запрещал обычных драк в Чаше Спокойствия.

— За каждый затоптанный посев ответите! — напомнил монах.

— Всё будет нормально, брат! — успокоил его высокий касадор, подошедший откуда-то сбоку. — Револьверы останутся в кобурах, а посевы на грядках…

— Вот и отлично! — кивнул монах.

— А я не понял, ты кто такой? — спросил Дик, глядя на высокого касадора.

— Ой, фу! — в ответ тот замахал рукой перед носом. — Чем это воняет?

— Как чем? — удивился второй подошедший сбоку касадор со светлыми волосами. — Это вонь трусливого ублюдка, Дан!

— А где он? — удивился касадор, которого называли Даном.

— Так вон же — пасть открывал! — второй касадор указал на Дика, и тот издал какой-то нечленораздельный звук, как будто поперхнулся.

— Слышь ты! — Дан повернулся к Дику. — Пасть захлопни, а то воняет!

Касадоры из Десерта, сбившиеся плотной группой, и хотели бы ответить, но не решились. Потому что рядом с Даном появлялись всё новые и новые люди. Их уже явно было больше, чем «десертовцев»…

— Август! — крикнул один из них и раскрыл объятия. — Дружище, как же я рад тебя видеть!

— Марко! — обрадовался Август. — Бог мой! Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть! Как ты здесь очутился?!

— Да вот… Решили переночевать в Чаше Спокойствия, а тут слышим, какие-то придурки твоё имя полощут! — ответил Марко Дельсудо. — Я и говорю, значит: «Дан, давай проверим»! А это и в самом деле ты!

Мужчины обнялись. А Дан, заметив, что касадоры из Десерта на него не смотрят, решил привлечь внимание — и, сжав кулак, громко хрустнул костяшками пальцев.

— Ну что, метены? — спросил он, додждавшись, когда всё внимание переключится на него. — Как ваш настрой перед дракой?

Настрой у метенов, надо сказать, уже давно испарился. Одно дело — метелить шестерых раненых и усталых беглецов. А совсем другое — если их самих отметелят шесть раненых и усталых беглецов, а заодно семнадцать здоровых и полных сил морд, две из которых явно на голову выше остальных. Речь, конечно же, о Дане и Иоганне, которые могли похвастаться немалым ростом и атлетическим — всем на зависть! — телосложением.

— Да как-то… Брат сказал, что драки тут не одобряют… — заметил Дик, отступая к своим, и нагло глянул в лицо улыбающегося Дана. — Так что мы, пожалуй…

Само собой, договорить он не успел. Ведь рядом никто не шутил. А если рядом никто не шутит, а Дан улыбается, кто-то обязательно получит в рожу. Вот Дик и получил… Дан одним рывком преодолел разделяющее их расстояние — и от души засадил кулаком в челюсть. Предводитель преследователей из Десерта вскрикнул и, крутанувшись волчком, упал на землю, сразу же получив вдогонку — в бок острым носком сапога. А в следующую минуту пространство вокруг уже взорвалось криками и звуком ударов…

Драка, наконец, началась!

Чаша Спокойствия, окрестности монастыря святого Петра, в дне пути от Лилитауна, Марчелика, начало ночи 2 июля 1936 года М.Х.

— Господь всемогущий, мужчины! — тётя Луиза яростно тыкала в кровоподтёки на лице Дана ватой, смоченной в виски. — Почему нельзя было просто отпустить придурков?! Я же видела, что они готовы были сбежать! Зачем вы начали эту драку?! Кого вы пытались впечатлить ею?! Брата Олега?!