И когда ближе к вечеру второго дня Алекс поднял тревогу, Дан почти не удивился — как не удивились и другие молодые касадоры. На крыше фургона Старган оказался почти одновременно с Иоганном. Посмотрев, куда указывал Алекс, они достали бинокли, чтобы оценить опасность.

С запада тянулась череда фургонов: один, два, десять, двадцать… Сюда шёл серьёзный номад, который соберёт всё, что не успели выпотрошить Дан и его спутники. А ведь в стаде оставалось ещё больше сотни роллфельдов — и все полезные, как на подбор…

Конечно, терять остатки добычи никому не хотелось. Однако и воевать с номадом никакого желания не было. Зато ещё оставалась надежда, что получится договориться.

Дан переводил взгляд в бинокле с одного фургона на другой… С одного касадора в боковом охранении на другого… И никак не мог решить, что делать. С одной стороны, надо бы отправиться на переговоры, чтобы и дальше спокойно потрошить стадо. С другой стороны… А кто сказал, что по ним не откроют стрельбу, едва они приблизятся?

— Что будем делать? — спросил Иоганн.

Дан не ответил, продолжая рассматривать приближающийся номад… И тут его взгляд зацепился за одного всадника, который не спеша ехал рядом с фургоном — и смотрел в бинокль в сторону лагеря Дана. Вот он уставился прямо на Старгана и застыл…

А сам Дан, не выдержав, убрал от лица бинокль — и улыбнулся самой своей искренней и доброй улыбкой.

— Ну вот и встретились, паскуда… — проговорил он.

— Что там? Кто там? — забеспокоился Иоганн.

— Йохан… — ответил Дан и, увидев непонимающий взгляд друга, пояснил. — Йохан, сукин сын, Беккер! Узок мир, сраный выродок!

— Эй! — донёсся снизу крик Мэнолы. — Что там у вас?

— Собираемся!!! — крикнул Дан. — Сворачиваем лагерь и отходим!

— Дан! Но как так? — расстроилась тётя Луиза, когда глава вадсомада спустился с фургона.

— О тётя! Я нашёл такое сокровище, равного которому не найти! — доверительно сообщил ей Дан.

— Да? — не поняла женщина, глядя на Дана и явно ожидая объяснения.

— Йохан, мать его, Беккер! Сраный предатель! Прихвостень дельтианцев! Пожаловал! Прямо! Сюда! — Дан улыбнулся. — Прямо вот сам пришёл, козёл плешивый!

— Дан! — возмутился тётя Луиза. — Зачем ты сейчас так сквернословишь?.. Это надо делать на могиле врага, а не перед боем!

— Но в целом-то ты согласна? — хохотнул старик Джон.

— А в целом я бы ещё и добавила… — степенно согласилась Луиза. — Пушку готовить будем?

— А как же! — подтвердил Дан.

— Как же мы без неё!.. — почти пропел Иоганн, протанцевав мимо. Он очень любил всё, что стреляет, а пушка тёти Луизы и вовсе приводила его в искренний восторг.

Луиза прикрыла глаза и покачала головой, улыбнувшись. Она согласилась бы оставить Йохана в живых, лишь бы не рисковать — но понимала, что не сможет остановить мужчин. Месть должна была свершиться, и теперь надо было думать, как бы при этом никто из своих слишком сильно не пострадал…

Как ни гнал Йохан Беккер номад к Каменной Собаке, но он не успел. Дан Старган с дружками успел свернуть лагерь и покинуть место стоянки. Ушёл прямо из-под носа, уводя добычу с половины стада, попавшего в ловушку…

Неделя погони за роллфельдами пошла той самой собаке под хвост. И даже награда за голову молодого касадора, которую объявили дельтианцы, успела сбежать…

Оставалась лишь надежда, что роллфельды полны ценного сырья, и всё предприятие окупит себя. И эта надежда оправдалась. Первые же пробы показали, что воздухе запахло Большим Кушем! Золото, серебро, ценные специи!.. Вот только Йохан Беккер забыл, что там, где пахнет Большим Кушем — жди беды.

Номад Йохана Беккера, у Каменной Собаки, Центральные равнины, Марчелика. 23 мая 1936 года М.Х.

Ночь опустилась на лагерь номада. Работы по сбору роллфельдов постепенно останавливались, и начинался подсчёт добычи. Однако Питера не радовало всё это. Его уже года два ничего не радовало — с тех пор, как в номаде появились эти пятеро странных касадоров, с которым Йохан постоянно советовался. И это вместо того, чтобы слушать людей, с которыми он путешествовал всю жизнь!..

Одним из таких людей раньше и был Питер. Опытный касадор с уникальным даром — буквально чуять, где можно найти роллфельды. На это стадо всех вывел именно он, предложив свернуть с обычного маршрута и проверить пару мест. Беккер сначала отказывался, но потом всё-таки дал добро. И не зря. Ещё, когда они только преследовали стадо, им удалось собрать почти килограмм золота.

Питер не прислушивался к радостному гомону. Он и так знал, что номад получил немало. Вот только мог бы получить ещё больше — если бы слушал Питера, как в старые добрые времена. Но эти времена, похоже, навсегда прошли. Уже второй год Йохан предложения Питера не слушает. Однажды один из его новых помощников как-то даже бросил странную фразу, что Питеру лучше заниматься тем, что у него получается лучше всего — вовремя предупреждать о роллфельдах. А не советовать, куда и зачем идти всему номаду…

Этого Питер не понимал. Ведь именно сбор специй и есть цель любого номада!.. И если поступиться этой целью, то не на что будет жить, нечего будет есть, и нечем будет стрелять. Вообще за последнее время номад очень сильно пострадал в финансовом плане. Йохан занимался всем, чем угодно, кроме сбора специй. И касадорам это, естественно, не нравилось. Но Йохан Беккер, казалось, решил, что является не просто главой номада — а целым королём. И может делать всё, что ему захочется.

Пока, тем не менее, Йохану это сходило с рук. И рядовые члены номада не готовы были уходить. А Питер, казалось, был единственным человеком, который видел, почему так происходит!.. А всё из-за тех самых касадоров, которые присели Йохану на уши. Каждый раз, когда общественное возмущение доходило до точки кипения, они находили такие слова, что причины возмущения сразу казались несущественными и глупыми. А возмутительные решения Йохана — исключительно мудрыми и дальновидными.

Но Питер-то видел, что всё это неправда… Злился, но сделать ничего не мог. Номад всё ещё шёл за своим лидером — и не собирался ни распадаться, ни менять своего главу. «А ведь сколько у нас других достойных касадоров! — с сожалением подумал Питер. — Вольфганг, Педро, Джон! Каждый из них сейчас справился бы получше Беккера!».

Расстроенный Питер уселся у безлюдного костерка неподалёку от своего фургона, достал флягу и сделал большой глоток. Ему было горько и стыдно… Горько от того, что происходит в его номаде, а стыдно от того, что вытворял Йохан Беккер. А ведь когда-то Питер первым предложил сделать главой номада именно Беккера! Кто же знал, что всего спустя шесть лет тот спятит и начнёт творить какую-то дичь?..

— Привет, Питер! Как твои дела? — рядом плюхнулся на бревно Педро.

— Как всегда, Педро, как всегда… — вздохнул Питер, делая ещё один глоток и передавая флягу приятелю.

— Добыча хороша! — заметил Педро, прикладываясь к фляге.

— Спору нет, — кивнул Питер. — А нам перепадёт что?

И его друг Педро понурился после этих слов. Полгода назад Йохан сказал, что расходы на провиант и патроны выросли — а значит, надо отдавать в общий котёл больше специй из добычи. А заодно и больше денег. Люди ворчали, но послушно отдавали. Хотя какого-то заметного повышения цен в городках, которые они проезжали, никто не замечал…

Вот и на сей раз у Питера были причины сомневаться в том, что старым касадорам перепадёт нормальная доля с добычи. Зато у странных советников Йохана за последние полгода обновилось и вооружение, и одежда, и фургоны… Им-то похоже, перепадало немало.

Уже второй месяц Питер продумывал свой план побега от Йохана… Побега вместе со своими воллами и своим фургоном! С тем, что он покупал на свои деньги ещё в те времена, когда номад Беккера назывался номадом Моро. Но, как всем известно, выйти из номада бывает тяжело, а иногда и вовсе приходится бросать всё нажитое. А уж с Беккером точно без потерь не уйдёшь… Что, конечно, не мешало Питеру продумывать план побега. А вдруг всё-таки повезёт?