Хлопнула ещё одна дверь. Из дома по соседству появилась молодая супружеская пара. Мужчина в каких-то мятых штанах и свободной рубашке — и женщина, бережно прижимавшая к груди свёрток со спящим младенцем.

— Что тут случилось? — спросил молодой отец, оглядевшись.

— О, не беспокойтесь, дорогие мои! Просто трое ублюдков решили ограбить не того! — успокоила их Матильда. — Как малыш Оливер? Стал лучше кушать?

— Спасибо! Значительно лучше ест! — ответила женщина. — И стал оттого крепче спать.

— Оно заметно! Даже стрельба не разбудила! — хохотнул Морис. — Люций, помоги-ка мне!.. Перенесём парня, пока я ещё за лекарем не побежал.

Отец семейства сбежал с крыльца и помог поднять Дана, который только слабо постанывал. Пелла до крови прикусила губу и обхватила себя руками. Пожалуй, страх за Старгана был единственным, что ещё хоть как-то отвлекало девушку от её кошмарного состояния — душевного и физического…

— Что-то часто стали стрелять! — заметил Морис, таща касадора за ноги. — Аж по два-три раза в день! Раньше-то как? Раз, ну край — два, за день, не больше…

— Это просто активное солнце! — предположила женщина с ребёнком. — Ей-богу, семь багрянцев за месяц…

— Это точно! — согласился её муж.

— Вздор это! Я помню месяца, когда и по пятнадцать багрянцев было! — отмахнулась Матильда. — И никто так не стрелял. Нет, тут всё дело в другом!..

— Это в чём, кошёлка старая? — раздалось из-за забора.

— Завали хлебалку, Сержио! — неожиданно жёстко рявкнула благообразная старушка. — И мерзкую рожу свою не показывай!

— Ну как я тогда узнаю, что у вас там произошло? — обиженно спросил из-за забора тот самый Сержио. — Я уснуть не смогу от любопытства!

— А нечего было мешать мне с полутысячным заказом, урод!.. — яростно выдвинув челюсть вперёд, как будто собиралась откусить кому-то голову, сообщила Матильда.

— Ну Матильда! Ну пожалуйста! — жалобно попросил всё ещё невидимый Сержио.

— Нет! — твёрдо ответила пожилая женщина, а затем, пожевав сухими губами, как бы между делом добавила: — Никто тебе не будет рассказывать, что у нас здесь трое ублюдков напали на сладкую парочку!..

— А-а-а-а! И кто победил? Или тоже не расскажешь? — уточнил Сержио.

— Победил здоровый лось с центральных равнин… Ну и юная мешо поучаствовала!.. — одобрительно глянув на Пеллу, сказала Матильда.

— А, касадоры с центральных равнин! Ненавидел заказы на них! — поделился Сержио.

— Согласна! Никогда непонятно, кто в таких заказах на кого охотится… Как ты, мешо? — на этот раз старушка обратилась к Пелле.

Девушка ответить не смогла. Просто кивнула, глядя, как окровавленного и мертвенно бледного Дана пристраивают на лавочке…

— Не беспокойся за него! Пыль Эрфы быстро помогает! — успокоила Пеллу Матильда. — Да и вообще эти ребята живучие… В первый раз пришлось убивать человека?

— Да… — на этот раз Пелла смогла выдавить из себя ответ, но при воспоминании об убийстве её снова отчаянно замутило.

— Ничего-ничего!..

— Матильда! А так чего стрельба-то по всему городу? Ну, которая не из-за багрянца? — напомнил о себе Сержио.

— Ты ещё тут?! — возмутилась пожилая дама.

— Так я уже пиво открыл… Куда идти-то? — удивился Сержио. — Теперь уж допью сперва…

— Слышал, что какую-то банду недавно разгромили? Вот всё оттого и вышло! — со знанием дела заявила Матильда.

— Да не… Просто народ стал злее, да? — неосторожно предположил скрывающийся за забором сосед.

— А ну-ка умолк, придурок! И рожу свою не показывай мне! Прибить хочется!.. — Матильда вновь перевела взгляд на Пеллу, а потом хлопнула себя по лбу и скрылась в доме.

Спустя несколько секунд она вновь появилась на крыльце, но уже с бутылкой и стаканом в руках:

— Что это я, старая, совсем забыла, как твою болезнь лечить… Держи, мешо, надо бы нажраться!

Пелла с удивлением уставилась на женщину, а та уверенным движением налила ей полный стакан.

…Девушка сделала первый глоток и чуть не задохнулась. Это даже в сравнении с местным горлодёром было жёстко! Очень!.. Зато в голове у неё и в самом деле прояснилось. А ощущение мерзкой тошноты из-за непоправимой ошибки наконец-то ушло.

— А почему вы так не любите своего соседа? Ну того, который за забором? — спросила Пелла первое, что пришло ей в голову.

— Да просто он скользкий слизняк, подлюка проклятый!.. — буркнула Матильда.

— Я ещё тут! — заметил из-за забора Сержио.

— А раз тут, то терпи! — рявкнув на ни в чём не повинный забор, женщина снова повернулась к Пелле. — Лет двадцать назад я заканчивала работать охотником за головами… Силы в руках уже не те, и глаз не так остёр… Решила остановиться на полутысячном заказе. Так этот!.. Этот гад у меня его увёл из-под носа!.. Еле отбила…

— Да я сто раз уже перед тобой извинялся! — пробурчал Сержио. — Пошутил просто…

— Шутил он! Индюк ты, Сержио! Мне что, надо было заново заказ выполнять и шкурой рисковать?!

За забором раздался тяжёлый мужской вздох и шаркающие удаляющиеся шаги.

— В общем, разорвала я с этим придурком помолвку… А он за мной поехал. Дом вот, соседний, купил… Пришлось забор тут делать, чтобы не прибить его ненароком … Я уж и не сержусь почти! Но пусть страдает. За то, что все наши планы на жизнь поломал!..

Старушка вдруг отвернулась и что-то смахнула с морщинистой щеки. «Муха, наверно», — подумала девушка. А затем Матильда снова повернулась к Пелле, словно бы ища в её глазах понимания…

— Понятно… — Пелла зажмурилась и сделала второй глоток.

А потом ещё… И ещё… В тумане, который наполнил её голову, она видела, как приходили какие-то люди, уносили Дана, а ещё слышала знакомые и незнакомые голоса. Но, в общем и целом, Пелла, конечно же, скорее пребывала в бессознательном состоянии, чем в сознании — хотя допить стакан ей это никак не помешало…

Кастиелло де Романо, лекарня в центре города, Марчелика. 10 мая 1936 года М.Х.

Солнце пробивалось лучами через мутное стекло в окне лекарни. Квадрат света медленно перемещался по грубым доскам пола к ряду из трёх кроватей. На них лежали те пациенты, чьё дальнейшее существование было под большим вопросом.

Первым был старый фермер с переломанными костями и внутренними травмами, который иногда кашлял кровью, не приходя в сознание — отчего медицинской сестре приходилось протирать ему подбородок. Лекарь сделал всё, что мог, и даже влил в старика настойку из Пыли Эрфы… Но слишком уж серьёзные травмы были у бедолаги.

Вторым пациентом был парень. Молодой и, возможно, когда-то симпатичный. Но сейчас его лицо, поросшее щетиной, осунулось, щёки болезненно впали, а кожа посерела. Парень был в сознании и смотрел строго перед собой — правда, абсолютно пустым взглядом. Он отказывался есть, пить — всё в него приходилось вливать насильно. Его грустная история была известна всей лекарне, но тут таких историй за год узнавали столько, что уже не обращали особого внимания…

Третьим был здоровенный касадор. Одна его рука находилась в грубом лубке, жёстко фиксировавшем кости — чтобы правильно срослись. Но это была вовсе не та рана, из-за которой он здесь оказался. Рана в груди — вот что, по мнению лекаря, убьёт его в ближайшие дни, а, если не повезёт, то и часы. Слишком уж велики оказались повреждения лёгкого… И даже настой из Пыли Эрфы не гарантировал, что касадор выкарабкается. А если и выкарабкается, то касадором уже наверняка не будет…

Возле этой кровати безнадёжного больного уже второй день посменно сидели его близкие. Иногда приходила строгая женщина Луиза, которая, казалось, считала, что не хуже лекаря умеет ухаживать за ранеными. Иногда приходила светловолосая девушка с тяжёлой косой и красными, опухшими от слёз глазами. Иногда приходили и другие касадоры. Один из них был похож на иберийца, и второй — явно из франков или жителей крайнего юга.

Именно он сейчас и сидел возле больного, между делом нарушая все мыслимые нормы новомодной санитарии. А всё потому что старательно чистил револьвер в двух шагах от больничной койки. Но замечания ему здесь быстро делать устали — и поэтому оставили в покое. Одни ногти грызут, другие мелодии насвистывают, а этот — чистит оружие. Пусть хоть в носу ковыряется, лишь бы не буянил…