Вадсомад Старган, паром через Нигад-бех, Марчелика, 9 июля 1936 года М.Х.

Паром — это тот же пароход, только паром. Он более широкий, двигается медленно и вообще похож не на пароход, а на паром. Хотя есть у него и трубы, и колёса. И всё же по его основательности сразу заметно, что это паром… Во всяком случае, так должно быть.

Однако, на самом деле, именно этот паром через Нигад-бех был просто старым пароходом с низкими бортами. Как пожилой человек, кряхтя и пыхтя, он медленно приближался к пристани. Вот только взойти на него никто бы не смог…

— Метены и эрбе, хето и мешо! Не напираем! Не напираем! Пройдут только те, у кого есть пропуска! — кричал на собравшихся пожилой мужчина в сером мундире со старой винтовкой в руках.

Конечно, толпа, ожидающая паром, давно бы затоптала этого горе-оратора. Вот только всю пристань перегородили два ряда людей — в таких же серых мундирах и вооружённых такими же старыми винтовками. Если присмотреться, то можно было даже обнаружить у них на рукавах и плечах по тонкой светлой полоске ткани, наскоро нашитой неизвестными портными. У пожилого вообще полоски были двойные…

— Это, братцы, солдаты, — почесав затылок, сообщил старик Джон.

Фургоны вадсомада замерли за спинами толпы. И разглядеть, что происходит, можно было, только забравшись на крышу.

— А чьи это солдаты? — уточнил Вильям.

Старик Джон ничего не ответил, а вот фермер, сидевший на телеге неподалёку от касадоров, решил пояснить:

— Это, метены, солдаты какого-то… Соединения Закатных Марчельских Округов, вот! Высадились сегодня на пристани и объявили, что выполняют приказ правительства Марчелики. И тут, мол, их земля!

— Благодарю за пояснения, метен! — отозвался старик Джон. — А не знаете ли вы, что они там талдычат про пропуска?

— Да сам толком не разобрался… — фермеру было скучно, и он отчаянно хотел поговорить. — Говорят, что эти власти, которые правительство то ли Марчелики, то ли этого Соединения… Чтоб ему пусто было!.. Вот это правительство ввело какую-то пропускную систему. И теперь, если надо на тот берег — будь добр, выпиши пропуск. А где их выписывать, никто не знает!..

— А солдаты? — уточнил старик Джон.

— А они тем более не знают! — фермер осуждающе погрозил в сторону солдат заскорузлым пальцем.

— А что губернатор? — спросил Дан.

— А что, он у нас есть? — искренне удивился фермер, которого политика не слишком интересовала. — Дела!..

— И как перебраться-то? — снова спросил старик Джон.

— А никак! — зло сплюнув на землю, ответил фермер. — Чтоб им пусто было… Я же там живу, на той стороне! У меня только пара полей тут, на этом берегу. Я специально сегодня поехал, чтобы с них урожай собрать… Меня моя старуха ждёт! А эти на паром не пускают!

— А, может, есть другая переправа? — спросил Дан.

— А как же! — отозвался фермер и махнул рукой на запад. — Туды триста миль, и мост будет… Только он железнодорожный, так что если на телеге — надо быстро перебираться, а то ещё поезд пойдёт! А туды, — фермер махнул на восток, — сто пятьдесят миль! Ещё паром будет! Только же он, поди, тоже под этими, в мундирах…

— Почему вы так думаете, метен? — уточнил старик Джон.

— Так они на пароходе приплыли! — ответил фермер. — Высадились на пристань и давай тут свои порядки наводить. А другие на пароходе остались и, стало быть, дальше отчалили!

Настроение у фермера окончательно испортилось. Он думал, что если с кем поговорит — легче будет. А ему только ещё обиднее стало, что домой не пускают. И он отвернулся от собеседников, всем видом показывая, что не желает больше общаться.

Паром медленно подваливал к пристани. Уже можно было разглядеть в рубке его капитана, который с мрачным видом взирал на толпу. Рядом с ним стоял солдат в сером мундире, внимательно следя, чтобы тот чего не учудил.

Толпа попыталась податься вперёд, но солдаты выставили вперёд винтовки, к которым были прикреплены трёхгранные штыки. Первые ряды отпрянули назад, и возникла давка. А крики в том месте, где прущие вперёд сталкивались с отступающими, стали громче.

— Что делать будем? — спросил старик Джон. — Ждать?

— Сейчас через толпу не пробиться, — заметил Август. — Будем ждать, пока люди разойдутся.

— Верно! — кивнул Дан, взвешивая в голове варианты. — А как разойдутся, попробуем с солдатами поговорить…

Спустившись с крыши фургона, он взобрался на чёрного волла и отправился искать место для временной стоянки. Как и другие касадоры, Дан ещё надеялся, что на паром удастся пробиться, когда рассеется толпа. И просто не понимал, что условия, в которых он привык путешествовать, теперь кардинально изменились…

Вадсомад Старган, паром через Нигад-бех, Марчелика, 9 июля 1936 года М.Х.

Вечером ситуация лучше не стала. Люди всё прибывали и прибывали, а пропуска по-прежнему никто не выписывал. И даже солдаты начинали уставать. Неизвестно, чем бы дело кончилось, но с запада показался новый пароход, который уверенно направился к пристани парома.

Спустили сходни, и на камни посыпались свежие солдаты — всё в той же серой форме, с тканевыми нашивками на рукавах и старыми винтовками. Заменив уставших товарищей, которые погрузились на пароход, они решительно принялись отгонять толпу.

То ли солдаты не понимали, что многие люди не просто так рвутся на тот берег, а по важным делам или чтобы вернуться домой… То ли вообще позабыли, что находятся в Марчелике, а не на Старом Эдеме… Так или иначе, они были полностью уверены, что приказ удерживать переправу — верный и правильный. А все, кто пытается пробиться к парому — злобные преступники.

Впрочем, так бывает… Особенно, когда приказы отдают люди, сидящие в кабинетах с высокими потолками, дорогими обоями и шикарной мебелью, ориентируясь лишь на принесённые секретарями планы местности. Новая армия, что формировалась вокруг Порта Марчелика, к несчастью, не могла похвастать толковыми командирами. Зато располагала большим количеством исполнительных солдат…

Вот этих-то солдат и отправили повсюду — светить флаг и крепить власть. Кто-то отправил, кто-то придумал им дело, кто-то дал добро… И вот уже вверх по течению Нигад-бех плывёт первый пароход, набитый солдатами — которых высаживают на каждой переправе для проверки документов. А вскоре следом — вот беда! — отправляется и второй пароход, со свежей сменой.

А беда-то в чём? В том, что люди, назначенные выписывать пропуска, едут к переправам не с солдатами на пароходе, а сами по себе, на воллах! И до дальних переправ им добираться не день, не два, а трое-четверо суток. Ведь оба свободных парохода уже зафрахтованы армией, которая пользуется правом приоритетного найма…

Увы, накладки случаются даже у опытных бюрократов и армейцев. А если твои бюрократы — бывшие клерки, а солдаты — бывшие городские забулдыги и неустроенная молодёжь, то чего ещё от них ждать? Только ошибок, которые они попытаются исправить другими ошибками — чтобы потом разгребать последствия, совершая новые ошибки. Иначе и быть не может!

Рано или поздно наступит момент, когда критическая масса небольших ошибок пробьёт путь на качественно новый уровень. И вот тогда случится одна большая ошибка. Она-то и случилась на переправе…

Пароход скрылся из виду, а новые солдаты рьяно грозили штыками напирающей толпе. Первые ряды ещё пытались как-то от штыков отпрянуть… Но толпа уже достигла той физической плотности — и того морального состояния — что как ни пытайся давить, сдвинуть не получится. И если взрослые метены умудрялись избегать болезненных уколов, то вот юная мешо, которую внутренние течения толпы вынесли в первые ряды — этого сделать не смогла…

Каким бы исполнительным солдатом ты ни был, но превратить старую винтовку в новую не сможешь. И нашивками тебе заниматься некогда. Зато никто не мешает старательно наточить штык. Именно это и сделал солдат Первой Полукогорты Третьей Когорты Первого Легиона СоЗаМаО, пока плыл на пароходе к месту службы.