— Вот ведь остолопы! Все одно — попались!

— А скажите-ка, нехристи, — голос Гришки вдруг изменился, — как вы детишек спасли?

— Каких детишек? — удивился Кубатай.

— Стаса с Костей! Я ж их спрятал надежно! А с реальностью ничего не делается!

«О чем это он?» — подумал Иван.

— Откуда про реальность знаешь, мужик? — возмутился Кубатай.^{103}

— Я все знаю! И про ДЗР, и про остров наш, и про тебя, генерал! И вовсе я не мужик! Я сам — княжецкой крови.

«Это не Гришка, — сообразил Иван. — Кто-то другой. Но кто?»

Ивана осторожно похлопали по плечу. Богатырь обернулся.

За его спиной стоял бородатый мужичок в красном армяке, подпоясанном веревочкой. В руках мужик держал несколько бутылок.

— Друг мой, — с акцентом произнес мужик, подмигивая. — Я очень опечален! Распутин так популярен, что появилось много подделок!

Иван заморгал, чувствуя, что окончательно сходит с ума, а мужик разъяснил:

— Только тот настоящий Распутин, у кого на фуфайке написано «ORIGINAL»!^{104}

— А ну-ка, покажи, — потребовал Иван.

Мужик гордо распахнул армяк. На фуфайке действительно было написано заветное слово.

— Кто же тогда там? — Иван вгляделся в фальшивого Распутина. — Знакомо мне его лицо. Добренькое такое, ласковое… А-а-а!

Выхватив булаву, Иван снес дверь и ворвался в пыточную камеру, где лже-Распутин хвалился перед пленниками:

— Выкрал я тех пацанов да и спрятал надежно! Вся реальность погибнет, кроме меня! Потому что я…

— Кащей Бессмертный! — заорал Иван, занося булаву. Злодей присел и торопливо забормотал что-то, махая руками. За миг до соприкосновения булавы с головой он подернулся радужной дымкой и исчез.

— Вот ведь ирод! Вот злодей! Князя обманул! С нашими бабами парился! Распутина фальсифицировал! — бормотал Иван, развязывая басурманов. — Ну ладно, теперь все в порядке, все хорошо… Сейчас я вас освобожу, мы с настоящим Гришкой князю все объясним, отправим вас домой с почетом…

— Не до почета нам, — хмуро сказал Кубатай, потирая руки. — Кащей решил весь мир погубить!

— Как это? — аж присел Иван.

— Долго объяснять. Пацанов одних украл… помнишь, рассказывал когда-то? В общем, если не спасти их, всему хана.

— И земле Русской?

— И ей, родимой.

— Что делать-то?

— К Кащею снова едем, порядок наводить… — Кубатай глянул на толмача и ехидно добавил: — Не отговаривайся, что со службы военной ушел. По законам чрезвычайного времени я тебя мобилизую!

— Я же в утку превращусь, — вздохнул Смолянин. — А ты — в кота.

— Не превратимся! Я таблетки припас…

И Кубатай извлек из кармана два пузырька — один розовый, другой голубой.

— Последнее достижение нашей фармакологии! Химия против колдовства! Антиутин и антикотин! Обладают приятным вкусом, мягким ароматом, предотвращают превращение в сказочных персонажей. Заодно испытание проведем, премию получим…

…Гапон лежал на полянке, уткнувшись носом в траву, и мечтал. А представлялись ему картины сладостные: сам он на троне княжецком, Алена Соловьинишна по леву руку в уборе парчовом, богатыри скованные — на полу. А в уголку, как водится, парочка прикормленных боянов, хвалебную былинку сочиняют… Гапон зажмурился как кот, обожравшийся сметаны, и представил себя перед народом. Народ, конечно же, ликовал и просил: «Дай нам свое благословение, Гапон!» А Гапон улыбнулся и воздуху набрал для ответа…

— Дай ножницы на минутку, Гапон, — послышалось из-за спины.

— Даю! — еще не отойдя от мечтаний, ответил Гапон, машинально протягивая ножницы. А когда опомнился, вскочил и обернулся, было поздно. Рядом стоял Иван-дурак и отрезал кусок от мотка веревки.

— Иванушка, чего это ты, а? — слабо спросил Гапон.

— Веревку режу, — явно раздосадованный недогадливостью Гапона, ответил Иван.

— А зачем?

— Ну не на целой же тебя, иуду, вешать. Жалко веревку… У тебя мыло есть?

— Нет… — обмер Гапон.

— Придется без мыла.

К Ивану тем временем подошли два чужеземца, Гапону незнакомых. Как без труда может догадаться читатель, чужеземцами этими были Кубатай и Смолянин.

— Если нет мыла, — заметил Кубатай, — можно использовать свиной жир или сливочное масло. Вон в корзине изрядный кусок лежит. Цель намыливания — не обеспечение санитарии и гигиены, несколько запоздалой в таких случаях, а снижение трения.

— Мудрец! — похвалил Иван, потянувшись за шматом сала.

— Не губите! — вскричал Гапон.

— Почему это? — удивился Иван. — Али не ты Кащея выпустил?

— Я вам пригожусь! — стоял на своем Гапон.

— Как это?

— Я много чего знаю!

— А про двух мальчиков, Костю и Стаса, знаешь?

— Это те, которых Кащей в книжку спрятал? — радуясь болтливости Кащея, спросил Гапон. — Знаю, знаю!

…Минут через десять, когда Гапон рассказал все или почти все, что знал, Иван-дурак и Кубатай переглянулись.

— Ну так что, отложим наказание? — недовольно спросил дурак.

— Отложим, — махнул рукой Кубатай.

— А веревку я зря резал?

— Почему зря? Руки свяжем Гапону. А то как бы не сбег, покуда до темницы доведем.

На том и порешили. Вконец павший духом поп был помещен в одну из темниц до окончательного решения своей участи. На всякий случай Иван гуманно бросил ему скатерть-самобранку. А наши герои поспешили в библиотеку. Тут-то и ждал их сюрприз — бесконечные ряды книжных полок…

— Такого не бывает, — только и вымолвил Иван, разглядывая книги. — Они же все разные!

И даже Кубатай смутился.

— Здесь нужен специалист, — со вздохом сказал он. — Сыщик.

— Так давай позовем такого, с Большой-то земли, — предложил дурак.

— Нет у нас давно сыщиков, — поморщился Кубатай. — Преступников перевоспитали, потом и сыщиков ликвидировали… Только в книжках и остались. В книжках… Да-с. В книжках! Эврика!

Он забегал вдоль стеллажей, пока не вернулся с книгой «Приключения Шерлока Холмса».

— Вот! Вот кто нам поможет! Самый гениальный сыщик всех времен и народов! Придуманный, но это не беда. И главное, привычный работать по старинке, без электричества, приборов, машин!..

Рассказ наших потомков был столь же увлекателен, сколь и запутан. Но была в нем фраза, которая немедленно привлекла мой ум, тренированный врачебными буднями, неустанным писательским трудом и борьбой с преступным миром.

— Придуманный? — гневно воскликнул я. — Что вы этим хотите сказать? Что я выдумал сэра Холмса? Что я попал в будущее не со своим верным другом — талантливым сыщиком, испытанным товарищем, — а с персонажем книжным?

Генерал-сержант глянул на говорливого Смолянина так, словно хотел отвесить ему затрещину, но боялся ненароком прибить насмерть. И глухо произнес:

— Ватсон, дорогой, успокойтесь. Истина в том…

— Почему бы вам не сделать следующего шага? — продолжал бушевать я, удивленный спокойствием Холмса. — Почему бы не предположить, что и я — всего лишь книжный персонаж!

Мысль эта требовала дальнейшего развития, и я продолжал, глядя на опустившего трубку Холмса и потупившихся Кубатая со Смолянином:

— Ведь как гладко получается! Я — лишь персонаж, выдающий себя за автора книг о Холмсе. Этакий комический друг главного героя! Ха! А автор книг о Холмсе… э-э-э… сэр Артур Конан Дойл, мой издатель.

— Ватсон, я поражен, — тихо сказал Холмс, кладя руку мне на плечо. — Я неоднократно замечал, что в вас заложена постоянная тенденция к развитию… но не думал, что вы совершите такой великолепный мыслительный взлет! Гениально! Ничего не замечая, проходя мимо бесспорных улик, не слыша иронических намеков — и вдруг выдать стопроцентный результат!