Мы потоптались, распределяя ноги в небольшом отведенном нам пространстве, это немного разрядило ситуацию. Но потом. опять застыли, не зная, что делать друг с другом. Периодически оба шумно дышали. А иногда мне казалось, что принц незаметно касается губами моих волос.

Разговор как-то не получался. Очень сложно говорить, когда ты прижата к мужчине, и по его телу проходят странные волны, передающиеся тебе.

Спустя примерно четверть часа, я поняла, что шея затекла и болит нестерпимо. Тихонько отстранилась и попробовала переложить голову на другую сторону. Чтобы для этого хватило места, пришлось приподнять подбородок.

Проклятье! Конечно, мы с Байдором встретились глазами. Я ощутила на лице его горячее дыхание. Волнующее, страстное...

Мир как-то поплыл, осталось только его лицо, исполненное мрачной, резкой красоты. Сейчас он точно меня поцелует, подумала я.

Выходит все, вот так? Отбор закончен? Папочка спровоцировал нас, и мы никуда теперь друг от друга не денемся.

В глазах Байдора со зрачками в форме песочных часов вспыхнул огонь. Кажется, он начал склоняться ко мне.

Но мышь испуганно пискнула, и я рывком переложила голову на другую сторону. «Рано, вдруг там полно других прекрасных драконов - на отборе!» — шепнула мне мышь. — «А с Байдором нельзя просто поцеловаться и забыть об этом...». На этот раз я была вынуждена признать ее правоту.

Байдор снова шумно выдохнул и передвинул ладонь на мой затылок, словно хотел сильнее прижать к груди мою голову.

Еще несколько минут мы стояли, тяжело дыша, я смущалась и краснела Байдору в грудь. В другие моменты - ощущала сладкую волну и хотела отдаться ей. И вообще. не знала, что с этим со всем делать!

Ну, папочка! Ты у меня за это получишь!

— Ты ведь все равно не закончишь отбор таким образом. — произнес вдруг Байдор странную фразу. — А нам. нужно как-то скоротать это время. Расскажи-ка мне, как обещала, про свой мир. Как ты здесь оказалась и стала принцессой.

Уфф. выдохнула я. Прекрасная идея!

Рассказывать, прижимаясь щекой к груди принца, ощущая, как он время от времени меняет положение рук у меня за спиной - словно гладит меня - было странно. Но зато это прекрасно отвлекало от невыносимой интимности и романтичности момента.

— Ну, тогда понятно! — вдруг сказал принц, когда я была близка к окончанию своей истории.

— Что понятно! А, кстати, да! Ты там два раза говорил, что чего-то не понимаешь! А теперь вот тебе понятно! Это ты о чем?! — вспомнила я его загадочные фразы, которые он отказался прокомментировать во время нашего ночного приключения.

Байдор засмеялся - не слишком громко и сильно, ведь мы стояли впритирку, и любое излишнее сотрясение могло вызвать сильный дискомфорт.

Потом вдруг почти полностью ощутимо коснулся губами моих волос. Ну точно коснулся! Мне не могло показаться!

— Если я скажу тебе правду, то ты обидишься и рассердишься, потому я и осекался постоянно. А если совру - то ты почувствуешь это. Сейчас у нас слишком близкий контакт.

— И все же я предпочту правду! В конечном счете, никто не просил тебя отговариваться. Ты сам это начал. Значит, я не заслужила из-за тебя мучиться от любопытства.

— Это, кстати, верно, — миролюбиво согласился принц.

Горячий эребеарский принц. Потому что, чем больше мы с ними стояли в обнимку, тем жарче мне становилось.

И не могу сказать, что это было особенно приятно. Первое время - да, добавляло перцу в неконтролируемые волны, бродившие по нашим телам. Теперь же становилось слишком жарко, даже душно - ведь дышала я вблизи горяченной груди Байдора.

Ясно, что нежелание принца отвечать на мои вопросы подливало масла в огонь. Раздражение, вызванное физическими мучениями, росло, и любой дополнительный фактор мог спровоцировать взрыв...

Вопрос только: куда и как мне взрываться! Места-то нет!

А трепыхаться в объятиях принца, как сердитая птичка, совсем не хотелось.

— Тогда говори правду! — шикнула я Байдору.

— Да просто не могу понять, как ты умудряешься быть такой разной в разные моменты! — то ли с раздражением, то ли с насмешливым весельем в голосе ответил принц. — В тебе как будто две личности. И я это заметил в первый же момент, тогда во дворе.

— Когда все пошли по делам, а ты нахально пялился на меня? — насуплено спросила я. Вот, значит, о чем он.

По сути - о моей мыши. Вернее, о том, что есть я - мышь, а есть я - принцесса. Мой секрет. То, что обо мне знает, знаем лишь я, папочка, да мой главный инструктор по магии (и по совместительствую - личный психолог) мэтр Блэй.

И вот Байдор заметил. Конечно, плюс ему в карму за наблюдательность! Но большой минус ему за то, что разглядел мою главную слабость!

— Не когда я «нахально пялился», а когда я галантно уделял внимание виновнице отбора. Разглядывал тебя, а не растопыривал перья друг перед другом, как они все. Я, кстати, и так знаю, что мои - ярче и длиннее.

— Что? — растерянно изумилась я, переваривая услышанное. Ведь действительно! Я тогда была возмущена оценивающим взглядом Байдора. А на самом деле, он в чем-то прав! Остальные женихи тогда сразу перестали смотреть на меня, я была им не интересна. Отправились по своим делам, заселяться в корпус, распушать перья друг перед другом. Только Байдор пусть не самым лестным образом, но сразу заинтересовался мной! — Перья, что ли?

— Ну да, — пожал плечами принц и - зараза! - как будто еще сильнее нагрелся. А, может, мне так показалось. Одновременно мне пришлось срочно ерзать у него в объятиях, чтобы размять затекшие конечности и шею. — Меня с детства учили «демонстрации своих перьев», и научили в полной мере. Просто я не шибко люблю номера с «выходом».

— Какой скромняшка! — не удержалась от ехидства я, подумав, что нападение может оказаться лучшим способом защиты. Лучше обсуждать недостатки принца, чем мои.

Но мои потуги оказались тщетными. Принц проигнорировал моего ехидного «скромняшку». Не поддался на провокацию и не вступил в отвлеченную от темы моего раздвоения личности пикировку.

— Так вот, вернемся к тебе, — продолжил Байдор. — Ты была хорошо одета и выглядела весьма приятной привлекательной девушкой. Но в тебе была какая-то... хм... неуверенность, слабость ... Совершенно не как у принцессы! Но потом ты ответила на мое подмигивание, и я понял, что в тебе есть огонек. И этот огонек может сделать общение с тобой интересным. А потом! Ты оказалась такой авантюристкой, такой умной, смелой и сообразительной! — в голосе Байдора послышалось открытое восхищение.

Наверное, горячий источник моих физических и моральных мучений надеялся таким образом избежать кары за то, что раскрыл мои слабости!

— Вот я и не мог понять, как ты переключаешься! То такая неуверенная, серая.

— Ах, серая?! — вспылила я. А ведь я и верно готова была простить ему то, что обнаружил слабость за то, что оценил и силу! — Еще скажешь, серая мышь!?

Я протащила руки на себя и опять уткнулась кулаками ему в грудь, пытаясь отстраниться.

— Серая мышь, так?! — я и сама не поняла, чего в моем голосе было больше - боли, расстройства или гнева.

Разумеется, отстраниться Байдор мне не дал. Не знаю уж, что сильнее удерживало меня сейчас - проклятая сеть или его руки. Скорее его руки, потому что никакой сети я не чувствовала. Лишь горячий гнев внутри и напряжение его горячего тела!

Прямо как будто в ад попала, и никуда не деться от этого жара!

В следующий миг Байдор вдруг отпустил мои плечи, как-то протащил руки, аккуратно развернул мое лицо, заключил его в ладонях и посмотрел мне в глаза.

Янтарь его глаз одновременно ласково улыбался и был полон тревоги.

Правильно! Потому что даже, если я серая мышь, то сейчас я самая разъяренная мышка на свете! Тем более что моя реальная мышь даже не думала подкидывать сомнения и страхи. Лишь высовывала мордочку из норки и с интересом наблюдала, как я собираюсь пропесочить принца.