Несколько секунд я просто пытаюсь унять дрожь в руках. Кружка едва не выскальзывает из пальцев.

Смотрю на здоровенную махину, занимающую добрую половину столешницы и мысленно благодарю Бога за то, что мне уже доводилось сталкиваться с подобным аппаратом на прошлом месте работы. Там была похожая модель, но поменьше.

Усилием воли заставляю себя отвлечься от странного разговора. Осматриваюсь, с полки беру беру небольшой серебристый поднос под кофе, ставлю на него блюдце с чашкой.

Что он говорил?

Без сахара?

Вроде так.

Делаю глубокий вдох, возвращаюсь в приемную.

Галина Васильевна что-то увлеченно печатает на своем телефоне. Проскальзываю мимо нее, стучусь и, придерживая одной рукой поднос, второй нажимаю на ручку.

Богомолов, стоит мне войти в кабинет, отрывает взгляд от бумаг. Жестом подзывает меня к себе.

Подхожу, ставлю на стол кофе.

— Спасибо, — он поворачивается в своем кресле, смотрит на меня снизу вверх.

Потом встает, и теперь мне приходится задирать голову.

— Все хорошо? — спрашивает, обдавая меня мятным дыханием.

— Да, — киваю, — я разберусь со всем, дайте мне пару дней и…

— Кир, — он меня перебивает, — спокойно, дыши, я не сомневаюсь в том, что ты разберешься, я спрашиваю, все ли у тебя хорошо?

— Да, — улыбаюсь, — я пойду?

Мой вопрос заставляет его рассмеяться.

— Иди, Кир.

Киваю, выхожу из его кабинета. Это будет очень длинный день.

— Вы мне не подскажите, где обычно заказывали ему еду? — обращаюсь к Галине Васильевне.

— Садись, Кирочка, все я тебе подскажу и расскажу. Меня сюда за этим и привезли.

Три недели спустя

Кира

Человек привыкает ко всему. Так говорит моя бабушка. Так вот, бабушка оказалась неправа. Нет, к бешеному ритму, ненормированному графику и паре тонн свавлившейся на меня информации, которую необходимо обрабатывать быстро и всякий раз с пометкой “СРОЧНО” — я привыкла. К тому же, назначенная мне зарплата с лихвой компенсировала озвученные трудности.

Работать мне не привыкать, пахать — тем более.

Но вот к чему я все еще не привыкла, и, вероятно, никогда не привыкну, так это к повышенному вниманию к моей скромной персоне со стороны всех, кому только не лень подниматься на этаж биг боссов, чтобы лишний раз посмотреть на новенькую, которую предпочли всем претендовавшим на это место кандидатам.

И кого здесь только не было.

Начиная младшими эйчарами и заканчивая помощниками глав отделов.

Не говоря уже об остальных сотрудниках. Юристы, экономисты, айтишники. Здесь побывали все.

Была ли в этом необходимость? Отнюдь.

Просто слухи быстро расползаются, а личное пространство, как оказалось, для многих понятие весьма чуждое.

В общем, за две недели я превратилась в диковинную зверушку, магнитом притягивающую сюда всех подряд.

К слову, притягиваются они исключительно в моменты отсутствия Богомолова. И есть у меня нехорошее подозрение, что это вовсе не случайность. Пост охраны явно тут явно замешан.

Уж больно четко прослеживается закономерность, только Владимир Степанович за порог офиса, как начинается свистопляска.

Это уточнить, то подтвердить, вот это на подпись отдать.

Складывается ощущение, что вместе с Богомоловым офис покидают интернет, электронная почта и даже телефон.

И все это переносилось гораздо проще, пока рядом находилась Галина Васильевна.

Во-первых, потому что могла указать на косяки, которые я упустила, во-вторых, потому что в ее присутствии коллеги как-то поскромнее, что ли, были, лишний раз у меня здесь не отсвечивали.

Теперь же, когда эта, во всех смыслах чудесная женщина, поделившись со мной своим опытом, навыками и необходимыми знаниями, отправила меня в свободный полет, я никак не могу избавится от назойливых коллег, непременно норовящих поглазеть, а потом обсудить небольшими компаниями мою скромную персону.

В основном этим грешит женская половина коллектива, мужчинам все больше не до меня.

Некоторые заходили просто познакомиться, чаще просто пытались задобрить шоколадными конфетами и прочими вкусняшками. Видимо, на тот случай, если проштрафятся.

Естественно, такое положение дел вызывает у меня только раздражение и ни о каком сближении с коллегами речи не идет. Я свое рабочее место практически не покидаю. От греха подальше.

Единственная отдушина — Машка. Только с ней мне удалось найти общий язык. В общем-то, именно благодаря Машке я знаю, что меня обсуждают всякий раз, когда подворачивается удобный случай.

Сплетни почти всегда и везде одинаковые.

Правда, с появлением Машки разговоры в курилках и зонах отдыха мгновенно затихают, а потому, что конкретно обо мне говорят я не знаю, но хорошо догадываюсь.

— Ау, Кира Константиновна.

Рядом с ухом раздается звонкий щелчок и я от неожиданности подпрыгиваю на месте.

Моргаю тупо, все еще не вынырнув из своих размышлений.

Взглядом утыкаюсь в чей-то пах.

— Я тут? — сверху доносится голос.

Да, блин.

Медленно поднимаю глаза, рядом с моим столом стоит улыбающийся, и не пойми откуда взявшийся Богомолов.

Тряхнув головой, пытаюсь вернуть себе ясность мысли. Это как я умудрилась не заметить его появление?

— Простите, задумалась, — оправдываюсь, виновато глядя на шефа.

— Я заметил, три минуты тут уже стою, смотрю на тебя красивую, — улыбается мне, ставит руки на стол.

— Я думала вы будете после обеда, — кошусь на часы на стене.

Четверть первого.

— Раньше закончили, — отвечает, не сводя с меня взгляда.

И ведь знает, что смущает меня всякий раз, когда вот так пристально рассматривает, и наверняка нарочно это делает. Сбивает меня с мыслей, заставляет думать о глупостях всяких.

Я бы, может, и не думала, если бы масла в огонь не подлила Галина Васильевна, да не раз, и не два. А методично и с завидным постоянством на протяжении полутора недель. У меня ее слова и замечания в памяти хорошо отпечатались, и как ни старалась я, так и не смогла их оттуда выковырять.

Словом, ситуация патовая.

Я, конечно, пытаюсь отрицать и сама себя непременно убеждаю в том, насколько все это глупо, нелепо и непрофессионально, но работать бок о бок с Богомоловым и пытаться не замечать в нем мужчину, глуша симпатию всеми возможными способами, становится все труднее.

Спасало лишь то, что дел было невпроворот, да и сам Владимир Степанович все чаще находился вне офиса. Я с ним связь по большей части по телефону держала.

— Что-то не так? — прерываю повисшее в приемной молчание.

— Кир, я тут подумал, ты сейчас только сразу не отказывайся, — я впервые вижу в нем нерешительность, и мне это совсем не нравится.

Где Богомолов, и где неуверенность? Это прямо противоположные вещи, которым никогда не суждено пересечься, по крайней мере не в этой Вселенной.

Он, тем не менее, медлит, точно подбирая слова.

— Кир, — вздыхает, — как твоя бабушка? — странный вопрос.

Я от неожиданности даже подвисаю на секунду.

— Эээ… нормально, спасибо, — отвечаю слегка удивленно.

Кстати о бабушке, сколько я с ней уже не разговаривала? Недели три? Нет, пишу я ей каждый день, но позвонить никак не соберусь. Хороша внучка, ничего не скажешь.

— Ты говорила, что ей требуется операция. Колено, кажется?

— Д… да, — киваю заторможено.

— Кир, я предлагаю оплатить эту операцию, я посоветовался тут днях с кое-какими специалистами в…

— Нет, — произношу резче, чем следовало бы, — не продолжайте, пожалуйста, — прервываю его, потому что и слышать не хочу продолжение.

— Да почему нет, Кир? — он нависает над моим рабочим столом.

Я даже немного отодвигаю кресло. Приемная вдруг становится невыносимо тесной и душной.

— Кир.

— Я не возьму у вас деньги, — отрезаю твердо.