Однако не деле все оказалось сложнее, чем предполагалось в момент моего согласия на эту авантюру.

Богомолов, словно издеваясь, продолжает загадочно улыбаться и бровь изгибает. Нет, ну что за человек?

— Володь! Ты понимаешь, что я ему в лицо лгала?

— Так ведь все по плану, малыш, чего ты распереживалась, — смеется, как будто это не его бизнесу возможно не грозят серьезные неприятности, — Кир, ну ведь ты сама согласилась побыть моей невестой, — продолжает забавляться.

Непробиваемый просто.

— Фиктивной! — напоминаю.

— Пусть так, но ты же с самого начала понимала, что придется поддерживать легенду.

— Я не думала, что это будет так сложно.

— Сложно?

— Он не поверил, я тебе об этом еще несколько недель назад говорила, никто не поверит, что мы собираемся пожениться. И вообще, я очень надеялась, что просто поулыбаюсь здесь и на этом моя роль будет окончена.

Мои слова вызывают у него приступ хохота, он уже даже не пытается сдерживать смех.

— Ну что ты смеешься?

— Ты просто чудо, Кир. И где ты так долго была? — произносит с улыбкой.

— Я ведь переживаю, да ну тебя, — отвожу взгляд, — ну вот что мы будем с этой фиктивной свадьбой делать?

— Как что? Жениться, конечно.

— Не шути так.

Володя молчит с секунду, потом останавливается резко, и не держи он меня так крепко, я бы совершенно точно потеряла равновесие и распласталась бы по полу.

— Ты чего?

— Пойдем.

Прежде чем я успеваю что-то понять, он берет меня за руку и тянет за собой. Мне ничего не остается, как послушно передвигать ногами.

Мы покидаем полный людей зал, выходим за не замеченную мною ранее дверь, ведущую наружу, и оказываемся на просторной веранде.

Несмотря на остекление, здесь довольно прохладно, ввиду отсутствующего отопления. На мои плечи тотчас опускается пиджак Богомолова, я киваю благодарно, не понимая, зачем здесь. Осматриваюсь по сторонам, приглушенного света фонарей снаружи и освещения, проникающего из зала достаточно, чтобы разглядеть детали. На веранде мы оказываемся одни. Только по углам мигают красные огоньки камер.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю, почему-то нервничая.

Я делаю несколько шагов к большим окнам, пока не упираюсь в холодные стекла.

— Кир, — позади, в жалких сантиметрах раздается голос.

Почти шепот, но кажется, будто стекла сейчас задрожат и лопнут.

Разворачиваюсь и прямиком влетаю в Богомолова. Отчего-то начинают подкашиваться коленки и кружиться голова. Меня начинает трясти и он, конечно, это чувствует, а я сама себе не могу объяснить эту странную реакцию.

— Ну чего ты опять дрожишь, малыш? — его голос пробивается сквозь шум в ушах.

Да что же это такое?

— Володь я…

Посреди горла будто ком огромный встает и кислорода не хватает. Воздух вокруг словно искрит от напряжения, мне внезапно становится невероятно душно. Тело охватывает неистовый жар.

Облизываю пересохшие губы и широко распахиваю глаза, когда Богомолов достает из кармана небольшую бархатную коробочку.

В виски больно ударяет пульс, глаза застилает пелена.

— Ты… ты чего…

Мои слова звучат ужасно глупо. Ведь сложно не догадаться, что именно находится в коробочке.

— Дыши, Кир, все хорошо.

— Ты что… зачем это… — я продолжаю заикаться.

В памяти всплывает недавнее ехидное замечание неприятной дамочки и слова Богомолова о том, что он ничего не забывает.

— Как зачем? — он улыбается, играя в удивление. — А зачем мужчины носят в кармане кольцо?

— Володь, это не смешно.

— А кто тут смеется?

— Это… это же часть спектакля, да? — меня вдруг посещает догадка. — Ты же несерьезно?

— Отчего же? — его улыбка становится шире, а глаза загораются лихорадочным блеском.

Я перестаю дышать, когда он открывает коробочку и начинает опускаться на колено.

Мамочки.

— Ты что делаешь, прекрати немедленно, — шепчу, искренне желая его остановить. — Володь, ну это уже не смешно.

— Кира Константиновна, выходите за меня замуж, — он меня не слушает, все-так опускается на колено и произносит эту фразу.

Я невольно кошусь по сторонам, пусть никто и не выходил, бросаю настороженный взгляд на камеры.

Ничего не могу с собой поделать, мне кажется, что мы в аквариуме находимся и все за нами наблюдают.

Впрочем, из зала ведь наверняка все видно и при желании можно рассмотреть происходящее.

— Володь, ну перестань, кто-нибудь же увидит, — шепчу обеспокоенно, начиная переживать за его репутацию.

— Увидит, конечно, — отвечает довольно, даже не думая вставать.

— Ты…ты это специально?

— Конечно я специально, Кир, — даже не отрицает, — ты же не откажешь мне на глазах у публики?

Я от возмущения даже дар речи на миг теряю и снова кошусь в сторону зала.

— Ты с ума сошел? Историю с фиктивной свадьбой можно было как-то иначе разрешить, ты…

— Кира, какая фиктивная свадьба, я тебе руку и сердце предлагаю, без всякого “фиктивно”.

Смысл его слов до меня доходит с запозданием.

Он продолжает стоять на одном колене, пока я, офигевая от происходящего, пытаюсь прийти в себя.

— Я…

— Просто скажи “да”.

— Но… так же нельзя, это же… мы же почти ничего друг о друге не знаем, мы же…

— Узнаем, лет тридцать, я думаю, у нас в запасе точно есть, — я уже даже не понимаю, шутит ли он или всерьез это говорит, — просто, скажи “да”, Кира, люди смотрят.

— Да ты… ты… — бурчу возмущенно, — знаешь что? ДА! Ай…

Взвизгиваю, когда резко вскочив на обе ноги, он подхватывает меня поднимает над полом.

— Ну вот и умничка, я в тебе не сомневался.

— Ты просто… ты…

— Влюблен без памяти и сражен наповал? — выдает в своем репертуаре.

— Ты замерзнешь, — выдаю не к месту.

— Все-таки ты неподражаема, малыш.

Я просыпаюсь от стойкого ощущения, что за мной пристально наблюдают и, конечно, не ошибаюсь. Только открыв глаза, я тотчас натыкаюсь на устремленный в мою сторону взгляд Богомолова.

Володя сидит на кресле, прямо напротив меня. Клянусь, еще вчера это кресло стояло в противоположном углу.

— Доброе утро, — произносит с улыбкой.

— Доброе, — потягиваюсь и сильнее кутаюсь в одеяло, — давно ты проснулся?

— Полчаса назад.

— А чего меня не разбудил?

— Зачем? — удивленно. — Ты так мило спала.

Он продолжает на меня смотреть, и во мне вновь, как в нашу первую встречу, пробуждается должно быть хорошо заметное смущение.

Честное слово, каждый раз как первый!

Пока я борюсь со своей реакцией, Богомолов встает и легкой походкой направляется ко мне. В голову лезут какие-то сумбурные мысли, обрывки картинок чередой всплывают в памяти, а слова застревают посреди горла.

Володя медленно садится на край кровати, и тепло его присутствия плавно растекается по комнате, распыляясь в воздухе.

Он наклоняется чуть ближе, и я ловлю на себе его взгляд, такой прямой, цепкий, что невозможно отвести глаза.

— Выспалась? — спрашивает с привычной ему улыбкой.

— Угу.

Иногда мне кажется, что всякий раз, когда мы оказываемся в непосредственной близости друг от друга, эта совершенно очаровательная улыбка буквально приклеивается к его лицу.

Осознание этого простого факта вызывает во мне прилив трепетной нежности и в то же время я чувствую, как уже, будто по традиции, мои щеки заливаются краской и начинают нещадно гореть.

Я невольно прикладываю к лицу прохладные ладони, чтобы хоть немного сбить этот невыносимый жар.

Кожу на щеке обжигает прикосновением холодного металла, я вздрагиваю, едва вспомнив о кольце, красующемся на безымянном пальце моей правой руки.

Перед глазами тут же пролетают события вчерашнего вечера.

Это странное предложение и данное мною не менее странное согласие. Наверное, мне только сейчас удается окончательно осознать, что на самом деле вчера произошло.