Еще мне этого не хватало. Он в себе вообще? Это же огромные деньги!

Ладно, для меня огромные. Для него, может, не такие уж и большие. Но сам факт.

— Ты сама сказала, что бабушке нужна операция, — продолжает спокойно, словно не слышит меня совсем.

— Нужна, — киваю согласно, — я поэтому и работаю, и собираюсь на консультацию в банк.

— На консультацию? — уточняет, вперив в меня недобрый взгляд.

Ну и зачем я вообще это сказала? Меня за язык кто тянул? А?

— По поводу займа, — выдыхаю понуро.

— Ты работаешь не так давно, тебе откажут с вероятностью девяносто девять и девять процентов.

— Нет, — возражаю зачем-то, — не так давно я работаю у вас, а в совокупности уже давно, причем теперь официально в двух местах.

— Тебе в той богадельне почти не платят, не чеши, да и сколько раз в неделю ты там появляешься? Какая у тебя сейчас ставка? — хмыкает и подается еще ближе.

— Не важно, главное, все документы в порядке, — стою на своем, — пробелов нет.

Смотрю на него упрямо, стою на своем, и вижу, как блестят его глаза.

— Почему ты просто не можешь взять деньги у меня? Я же сам предлагаю.

— Потому что я не хочу быть должной.

Блин, ну неужели это не очевидно? И без того уже…

О потраченных на меня деньгах я, конечно, не забыла. И о том, что живу в его квартире на всем готовом — тоже. С памятью у меня, к счастью, а иногда — к сожалению, все в порядке.

— Малыш, я тебе сейчас маленький секрет раскрою, только ты не говори никому, займ — это тоже долг, — снова начинает надо мной подтрунивать.

Прекрасно. Две недели жили без подколов. Рекорд.

— Вы можете не стебаться?

— Нет, ты очень мило морщишь носик, когда злишься, — улыбается, довольный собой.

И я ничего не могу с собой поделать, просто засматриваюсь на него. Красивый он до неприличия.

— Кир, давай начистоту, ты не хочешь быть должной или ты не хочешь быть должной конкретно мне? — задает вполне логичный вопрос.

— Конкретно вам, — ну раз уж начистоту.

— Ну так оформим займ от лица компании, хочешь, я тебе даже формальный процент там нарисую. Все официально, условия лучше, чем в банке.

— Во-первых, это так не работает, там бухгалтерии придется хорошо так напрячься, вы не хуже меня это знаете, а во-вторых, вот этого точно не надо. Ваши сотрудники и так шепчутся постоянно из-за того, что вы меня на работу приняли. Ходят на меня посмотреть, косятся. И, кстати, в чем-то они даже правы, не ясно, зачем вы вообще меня взяли.

— Мы с тобой уже об этом говорили.

— Да, но я по-прежнему не очень подхожу на эту должность.

— С чего ты это взяла? — как будто действительно удивляется. — У тебя был опыт работы личным ассистентом. Здесь ты выполняешь те же задачи.

— Угу, — мычу, глядя ему в глаза, вот забавляется же опять, — у психолога, блин, а не у владельца заводов, газет, пароходов.

— Пароходов и газет у меня нет, завод… ну пара фабрик — это не завод, — посмеивается.

— Вы поняли, о чем я.

— Ты себя недооцениваешь, меня ты вполне устраиваешь, я не слепой, Кир, и даже если меня не бывает в офисе, я прекрасно знаю, что ты отрабатываешь каждую копейку из своей зарплаты. Ну и есть еще один, весьма жирный плюс, — добавляет загадочно.

— Это какой?

— Ты не пыталась вывалить сиськи на мой стол, — выдает с таким серьезным лицом, что я даже теряюсь.

— А что, кто-то вываливал? — и зачем я вообще уточняю?

— Ты даже себе не представляешь, я женское нижнее белье теперь на глаз могу заказывать, каких угодно размеров и форм.

— Рада за вас, очень полезный навык, — кажется, кому-то пора заткнуться.

Он несколько секунд молчит, переваривая мое замечание. Щурится опасно, предупреждающе, и расплывается в победной улыбке.

— А то, — усмехается, — вот у тебя двоечка, я прав? — я ошалело таращусь на него во все глаза.

Он серьезно? Нет. Он, правда, это произнес?

Я зачем-то даже опускаю взгляд на свою грудь, но тут же себя одергиваю.

Богомолов, тем временем, откровенно давит в себе приступ смеха. Аж краснеет.

— Так что ты обращайся, Кир, и насчет моего предложения подумай.

— О нижнем белье? — говорю, не подумав.

— О деньгах, Кира Константиновна, о деньгах. О чем ты вообще думаешь на рабочем месте?

Я шумно втягиваю воздух, бросаю на него убийственный взгляд и глазами ищу что-нибудь тяжелое.

О чем я думаю? Нет, это же надо!

— Ладно, малыш, я пошутил, не злись, а о моем предложении подумай, — подмигивает, — Барнс, как появится, сразу ко мне.

Больше ничего не говоря, он разворачивается и уже через секунду скрывается за дверью своего кабинета.

А я снова опускаю глаза на свою грудь. Двоечка.

Да чтоб тебя.

Владимир

— Спасибо, Кир.

Окидываю ее взглядом, сам за собой не сразу замечаю, как задерживаюсь на губах. Она кивает и, расставив по краям стола блюдца с чашками, выпрямляется.

Улыбаюсь ей, она, конечно, привычно покрывается румянцем. А мне нравится, просто дико нравится вгонять ее в краску.

Зависаю на ней, забывшись.

— Благодарю, Кира Константиновна, — в реальность возвращаюсь, когда слышу голос Барнса.

Я как-то на мгновение даже забыл о его присутствии в кабинете. Переключаюсь на него и, пожалуй, впервые в жизни испытываю ранее незнакомое мне чувство.

Какого черта, вообще, он на нее пялится? Ловит ее молчаливую вежливую улыбку.

И мне представившаяся перед глазами сцена совсем не нравится. Равно как не нравится стремительно растворяющийся в потоке вспыхнувшего гнева мой хваленый самоконтроль.

Я никогда и никого в своей жизни не ревновал, как-то не приходилось. Тридцать семь лет прожил, не зная этого чувства, чтобы впервые столкнуться с ним в отношении девчонки совсем.

И ведь ничего особенного не происходит. Подумаешь, поблагодарил, все правильно, если рассуждать логически. Но, как водится, логика в подобных случаях часто отходит даже не на второй план.

— Можешь идти, Кир, — произношу раздраженно.

И только встретившись с удивленным взглядом в округлившихся глазах, вдруг понимаю, насколько резко прозвучали мои слова. Я ни разу себе не позволял говорить с ней в подобном тоне.

Несколько шокированная, она пару раз моргает, хлопает своими пушистыми ресницами, поджимает губы и кивает едва заметно. Стуча каблукам, быстрым шагом направляется к двери и стремительно покидает мой кабинет.

Идиот.

Я с трудом давлю в себе порыв рвануть следом. Хочется догнать ее, схватить в охапку, прижать к себе и послать уже на хрен все эти долбанные условности, которыми я так старательно себя ограничиваю.

Зачем, спрашивается? Если для себя я все решил еще в тот момент, когда взял ее на должность своей помощницы.

Уже тогда знал, что отношения наши не будут вечно рабочими.

— Зря девчонку напугал, — от размышлений меня отрывает Барнс.

— Тебя спросить забыл, — отвечаю раздраженно, так и не сумев совладать с эмоциями.

Вот уж и впрямь: бес в ребро.

— Остынь, Отелло, — берет со стола чашку, делает глоток, — я на твою Киру не претендую, разве что на чай, — усмехается, — надо будет спросить, где она его взяла.

— Ты меня нарочно бесишь?

В ответ он только самодовольно усмехается, пожимает плечами и делает еще один глоток.

— А ты не ведись, и потом, ты когда ее на работу брал, не понимал, что на нее будет пялиться каждый, кто переступит порог?

— Я когда ее нанимал, оценивал исключительно профессионализм.

— Я в этом даже не сомневаюсь. Справляется?

— Лучше, чем я ожидал.

Я не преувеличиваю, Кира в самом деле отлично справляется с поставленными задачами. Не сказать, что я удивлен, в отличие от нее самой, я ни минуты не сомневался, но все равно приятно, когда оказываешься прав.

Ее неуверенность в себе и нежелание, а может, неумение оценивать себя по достоинству, правда, несколько напрягают, но дело это поправимое. С опытом приходит.