— Не злись, — шепчет Богомолов, разорвав поцелуй.

А я и не злюсь. Это невозможно. Я бы может и рада, да не выходит. Как можно на них злиться?

— Вы такие милые, — восторженно заключает Сашка.

Нет, я никогда к этому не привыкну, пожалуй.

— В этом мире существует хоть что-нибудь, способное испортить настроение? — спрашиваю в шутку.

— Не-а, я уже родилась позитивно настроенной, заводская пломба, так сказать.

В ответ я вздыхаю с улыбкой на губах.

— Все, давайте есть, и можно как раз обсудить будущую свадьбу, — счастливо продолжает рассуждать Санька, словно это ее замуж позвали.

Я даже не знаю, кто из нас больше рад, но подозреваю, что она. Мне пока сложно дается новый статус. Вероятно, подсознательно я была готова к иной реакции. К злости, обвинениям…

Но к чему я не была готова, так это к тому, что Саша так просто, без единого возражения примет выбор отца.

— Какое ты хочешь платье? Я тут наткнулась на один бутик…

— Помогите, — я роняю голову на стол.

Ну какое платье?

— Что я сказала? — в голосе Сашки слышится натуральное удивление.

Я с трудом поднимаю голову, она сейчас кажется свинцовой.

— Саш, ты торопишься, — произношу тихо, — ну какое платье…

— В смысле какое? — она погружает сырник в сгущенку и с ярко выраженным удовольствием на лице, откусывает добрую его половину. — Твое, конечно, это важно.

Понимая, что Сашка — это тяжелая артиллерия и сама я просто не справлюсь, я перевожу жалобный взгляд на виновника всего этого безобразия.

— Ты ничего не хочешь возразить?

— Я? — он как будто удивлен. — Да нет, я совершенно согласен, — и снова на его лице появляется эта лукавая улыбка.

Мне только и остается, что вздыхать. Впрочем, чего я ожидала? Эти двое одного поля ягоды.

— Кир, — он кладет свою ладонь поверх моей, заглядывает в мои глаза, улыбается шире.

Собирается сказать что-то еще, но со двора внезапно доносятся звуки. Судя по всему ворота разъезжаются.

Я невольно бросаю взгляд на окно.

Тем временем во двор заезжает знакомая машина. Черный внедорожник Даниила Барнса отпечатался в моей памяти в еще ту страшную ночь после моего фиаско с попыткой трудоустроиться. С тех пор там и остался.

Когда дверь со стороны водительского сидения открывается и из машины выходит мужчина, я только убеждаюсь в том, что не ошиблась.

— Это вообще нормально, что он вот так просто может заявиться в любой момент?

Резкое изменение в голосе Сашки заставляет меня переключить внимание на нее.

— Ну он вообще-то отвечает за нашу безопасность, — спокойно отвечает Володя, глядя на дочь, — чего ты на него взъелась? — усмехается.

Сашка, судя по нарастающему напряжению за столом, его мнения не разделяет.

Не нужно быть ясновидцем, чтобы разглядеть раздражение на лице девушки. Выглядит это, надо сказать, странно. Всегда веселая и улыбчивая Санька в одно мгновение превращается в совершенно другого человека. Видимо, заводские настройки дали сбой.

— Доброе утро, — я вздрагиваю, когда за моей спиной раздается голос Барнса.

Есть в этом человеке что-то пугающее. Я вообще иногда сомневаюсь в том, что он человек. Больше робота мне напоминает.

На секунду задумываюсь, в попытке вспомнить, сколько раз за все время, что мы встречались, мне удавалось разглядеть в нем хоть что-то, кроме учтивой и весьма сухой вежливости.

— Ты как раз вовремя, — Богомолов встает со стула, приветствуя неожиданного гостя. — Здравствуйте, — я сдержанно улыбаюсь и кошусь на Сашку, у которой вот-вот пар из ушей пойдет.

— Позавтракаешь с нами? — предлагает Володя. — Саша готовила.

Я же продолжаю наблюдать за Сашкой. Наверное, будь у нее возможность, она бы сейчас испепелила отца одним лишь своим взглядом.

— Я не голоден, спасибо, кофе бы выпил, — в свойственной ему лаконичной манере отвечает Даниил.

— Сам сделаешь? — Володя возвращается за стол. — А от завтра зря отказываешься, Саня очень хорошо готовит.

— Увы, пап, недостаточно хорошо для таких уважаемых гостей, как господин Барнс, — язвительно замечает Саша, а я, опустив глаза, обеими руками хватаюсь за свою кружку и подношу ее ко рту.

Володя, видно не ожидая от дочери столь едкого комментария, удивленно косится на Саньку.

В чувства всех приводит раздавшийся в кухне звон.

— Извините, — виновато произносит уронивший ложку Барнс, став центром всеобщего внимания. — Я тебя лучше в кабинете подожду, — наконец говорит он Володе.

— А кофе?

— В другой раз.

Больше ничего не говоря, он быстро удаляется из кухни. Мы все провожаем мужчину взглядами.

— И что это было? — когда Барнс исчезает из поля зрения, спрашивает Володя, глядя на дочь.

— Ничего, просто он мне не нравится, индюк напыщенный, — фыркает Санька и опускает глаза в тарелку.

— Поговорим об этом потом, — Богомолов неожиданно встает.

— Ааа… — я зачем-то открываю рот, но так и не выдавливаю из себя ничего путного.

Сашка, как-то резко сникнув, как будто даже не замечает, что Володя собирается уйти.

— Работа, — поясняет.

Вздохнув, он целует нас по очереди в макушку и, захватив с собой тарелку и кружку, удаляется почти вслед за своим безопасником.

В кухне повисает тишина. Я молча наблюдая за ковыряющей ложкой в тарелке Сашкой. Выглядит она так, словно мысленно вообще не здесь находится. Несчастный раздробленный на куски сырник, размазанный по тарелке, тому подтверждение.

— Саш? — обращаюсь к ней осторожно.

Она никак не реагирует и мне приходится повторить громче.

— Саш!

— А? — она поднимает на меня глаза, смотрит так, точно вообще не ожидала меня здесь увидеть.

— Все хорошо? — задаю, пожалуй, самый глупый вопрос из в принципе возможных.

— Д…да, — она кивает рассеяно.

— Сааааш?

Она вздыхает, отбрасывает ложку и откидывается на спинку стула, сложив руки на груди.

— Терпеть не могу этого придурка, — произносит обиженно, — и чего он приперся с утра, все настроение испортил.

— Саш, ты извини, конечно, но он же ничего не сделал, — говорю, опасаясь ее реакции.

И судя по вспыхнувшему в ее глазах пламени, не зря. и

— Ему и не надо, достаточно одного присутствия.

— Он тебя обидел? — делаю предположение.

Оно меня пугает, конечно. Мне совсем не хочется думать, что человек, которому Богомолов всецело доверяет, мог как-то навредить его дочери.

— Барнс-то? — усмехается. — Да что ты, он же идеальный, весь такой правильный высокомерный мудак. Все папины охранники люди, как люди, а этот… Он считает, что я — пустое место, какой там обидеть, он даже заговорить со мной нормально ни разу не соизволил. Видимо, это ниже его достоинства.

— Саш, ну может ты преувеличиваешь?

— Я? — восклицает. — А вот это что сейчас было? — она кивает на дверь, намекая на недавнюю сцену на кухне.

— Ну ты ведь сама его задела.

— Кир, я ни капельки не преувеличиваю, думаешь, я не пыталась с ним по-человечески общаться? Мудак он самовлюбленный. Тьфу.

И вроде она все складно говорит, но что-то слабо мне верится. Другое здесь.

— А может дело в другом? — намекаю издалека.

— Что ты имеешь в виду? — она прищуривается.

— Ну, возможно, ты реагируешь на него таким образом, потому что на то есть иные причины?

— Ты это на что сейчас намекаешь? Ты что, ты думаешь, что я… что он мне…

— Нравится? — заканчиваю за нее и вижу, как лицо Сашки покрывается красными пятнами, а дыхание учащается.

— Ты с ума сошла? — она даже вскакивает со своего места. — Нравится? Этот… этот… Я терпеть его не могу.

— Ладно-ладно, — произношу примирительно, лишь бы она успокоилась.

Да уж. Интересно, она только мне сейчас врет или себе тоже?

Пожалуй, не стоит развивать дальше эту тему.

— Все, — возвращается на свое место, — не хочу больше об нем говорить. Давай лучше о предстоящей свадьбе. Ты всех затмишь. Гости будут в восторге, — в ней снова просыпается привычная Сашка.