— Выходи за меня, — сказал он, когда на какую-то минуту она замолчала, устав от собственной болтовни. Внезапно и неожиданно. Без всяких предисловий. Просто сказал.

Улыбка сползла с её лица. А те мысли что были в голове смыло удивлением. Она даже оторопело остановилась посреди дорожки. А Даниэлл взял её под руку и отвёл в сторону. В паре шагов от них была лавочка, на которую они и присели. Он откинулся на спинку, поправил полы своего бежевого пальто, не отрывая от неё взгляда. Эва так и сидела прямо и напряжённо, а потом облокотилась на скамейку и повернулась к нему полубоком.

— Даниэлл…

— Не отвечай, — оборвал он её на полуслове. — Я всё понимаю, а ты подумай. Подумай хорошо. Не торопись.

— Зачем..? — спросила она.

— Потому что я не могу смотреть на это. Как ты маешься и мучаешься. У тебя будет ребёнок. Тебе нужна поддержка, — он говорил спокойно и уверенно, будто давно обдумывал и всё решил.

— Не надо такого самопожертвования.

— Нет никакого самопожертвования. Абсолютно. Я хочу быть с тобой. Я люблю тебя. И всегда любил, — не было смысла скрывать это. Он заговорил о женитьбе, предложил руку, и не собирался скрывать, что готов отдать и сердце. А она опешила от этих слов. Стало неуютно и неудобно. Всё перевернулось с ног на голову. И в душе помутнело от противоречивых и не очень приятных эмоций.

— Но… Мы уже давно просто друзья… И ничего… — она терялась в словах, надеясь, что он поправится и она неправильно его поняла.

— О чём ты Эва? — горько усмехнулся он.

— Но ты сам сказал. Ты сам вернулся и сказал, что хочешь остаться друзьями и всё это время я думала, что так оно и есть. И ты всегда с кем-то встречался, у тебя были женщины…

— А что мне оставалось делать? Что мне нужно было сделать, когда ты разорвала наши отношения?

Она тут же провела параллель. Представила, каково ему было. Теперь она могла это сделать, потому что сама пережила подобную ситуацию. Если он испытывал к ней хоть половину того, что она к Яну…

— И ты столько времени претворялся моим другом… — печально констатировала она.

— А что бы ты сделала, если бы я не отступил? Не отстал от тебя? Доставал вниманием и настаивал на возобновлении отношений? Делал всё то, что способствовало этому… Все эти вещи… Ты бы стала встречаться со мной? Проводить свободное время и просто общаться? А, Эва? — как-то жёстко говорил он. Жёстко и решительно. Настойчиво, от чего она уже успела отвыкнуть. Давно она не слышала подобных ноток в его голосе.

— Нет, — твёрдо ответила она, ни капли не покривив душой. Она бы так и сделала. Вообще не стала бы встречаться и терпеть его навязчивое внимание, если бы знала, что у его «недружественные» намерения по отношению к ней.

— Вот и ответ. Ничего сложного, Эва. Просто я готов был терпеть даже это. Быть рядом и служить тебе жилеткой и мимолётным развлечением. Быть просто другом и наблюдать со стороны за твоей жизнью… за твоей личной жизнью. Но хотя бы быть рядом с тобой.

— Я не хочу этого слышать, Дэнни, — умоляюще проговорила она. Не воскликнула. Но вот-вот и она поднимет голос и закроет уши. — Я не хочу… Я не могу… Я не хочу терять тебя как друга. Мы… Ну, это невозможно…

— Почему? Мне было бы легче, если бы у тебя кто-то был. Ты будешь смеяться, но мне и правда было бы легче, если бы ты вышла замуж. Но ты была одна. Это невыносимо, постоянно питаться ложной надеждой…

Ей даже нечего было сказать ему в ответ. Что она могла сказать, когда он так по полочкам разложил собственные чувства. Да, он признавался ей в любви, когда они были вместе, но никогда она не задумывалась об её силе. Никогда не задумывалась, насколько он поглощён своей любовью.

— А теперь я предлагаю тебе выйти за меня замуж, Эва. Мне всё равно, чей это ребёнок. Я буду заботиться о тебе, о нём, о вас двоих. Ты ни в чём не будешь нуждаться. Никогда, пока я рядом. Я буду помогать тебе всем, чем смогу и не попрошу о многом. Я всё понимаю, — он не был дураком, чтобы надеяться, что она разлюбила Яна, а потому сразу оговаривал этот момент тоже. — Подумай. Я тебя не тороплю.

Она прерывисто втянула в себя воздух и тяжело выдохнула. Он привлёк её к себе. Поцеловал в висок и прижал к груди. Она не сопротивлялась. Приникла к нему, но не обняла, а сдала кулачки и уткнулась ему в плечо. Пусть так. Пусть так, если ему будет приятно. Хотя бы так она может поблагодарить его за всё. Как бы то ни было он не бросал её никогда. Никогда не оставлял и готов был пойти на многое. Эва поёрзала и уселась поудобнее, уютно устроившись в его руках. Он погладил её по волосам. В тот вечер было очень прохладно, а в его объятьях было очень тепло. Он молчал. Не давил больше на неё словами и уговорами, и проникновенными речами о трудности её положения. Она ничего не говорила, задумчиво слушая собственное дыхание и всё же ощущая скованность и лёгкое напряжение.

Незаметно для себя Эва дошла до той лавочки, на которой они беседовали тогда. В тот вечер они ещё долго сидели, пока не стемнело и Эва совсем не замёрзла. Он заметил её подрагивание и сразу же поднялся с намерением отвезти её домой.

Она присела на то же место, где сидела в прошлый раз. И снова почувствовала те же противоречия — грусть, смешанную с разочарованием, немного нежности к нему и чуточку горечи. Мимо брели прохожие — мамы с детьми, молодые влюблённые и пожилые парочки.

Среди множества людей она была совершенно одна…

Порывшись в сумке, она достала блокнот и на самом дне отрыла карандаш. Эта извечная привычка таскать в сумке тысячу карандашей и несколько блокнотов так и не покинула её. Рука энергично забегала по чистому листу бумаги, хотя сама она расслабленно откинулась, удобно устроившись на парковой скамье. Скоро на листе начали просвечиваться силуэты людей. Просто фигуры… Чёрно-белые образы… Несколько засохших скрученных листиков гонимых упрямым ветром… На другом листе возник целый вихрь… потом листопад… ещё несколько мужских и женских силуэтов… Все без лиц… Ещё она нарисовала несколько гуляющих парочек и пару забавных малышей. Это были совсем крохи. Они еле переставляли ножки и забавно тянули руки, словно цеплялись за воздух. Такому крошке обязательно нужна опора…

Пока она рисовала малышей, совсем растрогалась, и глаза защипало, но она сдержалась. Не пролила не одной слезинки. Рисовала, не глядя на часы, и не считая, сколько времени потратила на всё это. Только урчание в желудке оторвало её от любимого занятия, сообщив, что пора поесть и позаботиться о малыше.

А в руках у неё был целый сборник «осенних» миниатюр…

— Привет!

— Привет! — довольно ответил он. — И я плохо себя чувствую. Ты обещала прийти и задерживаешься. Я весь в страданиях. Это невосполнимые потери для моего почти обездвиженного и больного организма.

— Ты меня уже уморил, — засмеялась Селеста и присела на кровать. Лисандро тут же протянул руку, и дотронулся до её волос. Она склонилась и легонько поцеловала его в губы. — Я заходила к Яну.

— А-а… понятно.

— Он в порядке, — просто сказала Сел.

— Я рад. Ты надела кольцо, — он расплылся в улыбке и взял её за руку.

— Да…

— Значит, ты скажешь «да»?

— Значит, что именно это я и скажу, — подтвердила она.

— Ох, я готов ещё раз сбегать на небеса ради этого.

— С ума сошёл. Не говори такого вообще. Не произноси этого вслух. Я не хочу это переживать ещё раз, — строго отчитала его она.

— У тебя усталый вид, моя любовь, — он оценивающе оглядел её.

— Это потому что я устала, — грустно улыбнулась она и, склонившись, положила голову ему на грудь. Лисандро начал перебирать мягкие шелковистые пряди её волос.

— Посиди немножко и иди. Иди отдыхай. Не надо мучить себя. Со мной уже все в порядке, — она кивнула.

Он полусидел, и его состояние уже не вызывало опасений. А она чувствовала, что окончательно вымоталась. Валится с ног от усталости и засыпает на ходу. Глава компании в больнице, но её собственной работы никто не отменял. Можно сказать, что работы у неё прибавилось в связи со сложившейся нервозной обстановкой в компании. Тем более заполошенный Арчи, который сейчас исполнял обязанности президента, это совсем не Ян. У него свои методы работы и свои привычки, и свой собственный нрав.