— Ты и не будешь жить так, как раньше. Можешь об этом просто забыть. Что за самоедство? — он говорил слишком самоуверенно и ни капли не волнуясь.

— Я вышла за тебя замуж только из-за ребёнка, — жёстко сказала она.

— Пусть так… — он и бровью не повёл. Только смотрел так же пристально.

— И ты согласен на это? — спросила она, развинчивая его на эмоции.

— Вполне, — та же реакция.

— У нас всё равно не будет нормальных отношений. Это просто невозможно, — заявила она, глядя на него, дальше оценивая реакцию.

— Пусть так.

Он попросил официанта оставить им одно меню, и теперь снова взялся его изучать.

— И тебя это не волнует? — спросила она, глядя, как он раскрыл кожаную папочку.

— Ни капли. Я же тебе сказал, пусть так, — кажется он слишком резко взялся за следующий лист.

— И… и я не буду с тобой спать… — проверила, на самом ли деле он нервничает.

— Хорошо, — смиренно промолвил он. Слишком смиренно. Медленно и не торопясь перевернул страницу.

— Что хорошо? — продолжила она свою инквизицию.

— Я заведу себе любовницу, и проблема решена. Может две любовницы… Если одна мне не понравится, — лениво ответил он, закрыл меню и бросил его на край стола. Посмотрел на неё в ожидании очередного выпада.

Эва не сразу нашлась в словах.

— Это… Это низко. Низко и подло, — выдохнула. Но остановила поток возмущений. Подождала пока услужливый и добросовестный официант расставит на столе закуски и исчезнет.

— Что ты молчишь? — она не взялась за вилку, Ян же, наоборот, принялся с аппетитом поглощать вкуснейшую еду.

— Думаю, — через время ответил он. Воспользовался салфеткой и отпил воды.

— О чём? — она нехотя взяла вилку, поковырялась и подцепила креветку.

— Думаю… — он внимательно посмотрел на неё. — Все беременные такие или у только у меня одного такая ненормальная?

Она отложила вилку.

— Не пори чушь, Эва! — немного резко сказал он. — Если у тебя не было предсвадебной лихорадки, это не значит, что ты должна начать болеть сейчас.

— Я и не болею., - упрямо возразила она.

— А по-моему, у тебя как раз-таки температура!

— Я хочу ещё шампанского! — внезапно заявила она.

Усилиями обслуживающего персонала шампанское на столе появилось очень быстро.

— Шампанское, Эва, — кивнул он. Себе он не налил.

Она отпила глоточек и скривилась. Оно показалось слишком кислым.

— Нет, лучше красного вина.

Ещё через две минуты он сказал:

— Вино, Эва.

Снова поставил перед ней бокал. Теперь уже с вином. Его он не налил себе тоже.

Она чувствовала, что звереет. Сама не зная от чего. Всё безумно раздражало. И то, что он выполняет каждую её прихоть тоже.

— Ян! Ты знаешь, мне нельзя пить…

Он придвинул бокалы к себе. Оба. По очереди. И с вином и с шампанским. Пожал плечами и даже отпил из того, что был с вином.

— Эва, — с нажимом, но сдерживаясь начал он. — Если тебя хочется выпить шампанского, выпей. Если тебе хочется вина, пей вино. А если тебе нельзя, так и не пей. И не трепи мне нервы! Главное тебе самой определиться, чего ты хочешь!

— Господи… — простонала она и прикрыла лицо руками. — Мне хочется перебить всю посуду в этом зале. Как тогда, помнишь?

Чувствовала себя паршиво. Плохо и беспомощно.

— Помню, — он смягчился. — Но не нужно этого делать.

Она посмотрела шампанское. Решала некоторое время стоит ли пить его или нет. Ян не шевельнулся, и не двинул бокал в её сторону. Эва бросила эту идею. Смирилась с минеральной водой на оставшийся вечер.

— Эва, я бы сейчас сгрёб тебя и утащил в номер… и успокоил. Но тебе надо поесть. И всё-таки ещё выпить. Шампанское можно. И ничего страшного не будет, если ты выпьешь один бокал этого замечательного напитка. Тебе этого вполне хватит, а эффект тот же. Так что давай, ешь и пей. И дай мне спокойно это сделать. Иначе у меня тоже будет гормональный всплеск! А может быть даже сбой! И это гораздо хуже, — он подвинул ей шампанское.

Она со скукой и обречённостью вздохнула и взяла бокал. Покрутила его в руке, подняла вверх и проследила за поднимающимися вверх шипящими пузырьками.

— Ты гениальный муж… — почему-то язвительно проговорила она и отпила большой глоток.

— Пей, Эва. И желательно молча.

— Ну, вот… — сонно проговорила она.

— Что «ну, вот»? — он прижал её к себе.

— Ну, вот мы и дома, — еле слышно пробормотала она и не стала сопротивляться. Приникла, уютно устроившись у него на груди, а он пошевелил её, удобнее расположив, чтобы испытывать при этом наименьшую нагрузку на плечо и грудь. Сейчас раны беспокоили его гораздо меньше, и чувствовал он себя гораздо свободней, но всё же крайне редко ходил без бинта.

— Дома, Эва. Дома… — он поцеловал её в висок и заглянул в лицо.

С каким бы комфортом они не летели, полёт вымотал её. Она устала и плохо себя чувствовала. Так резко менялось её самочувствие, как и настроение тоже. Она была то бодра и весела, то валилась с ног; то общительна и мила, то рычала и была абсолютно раздражена. Она изменилась. Очень. Но по вполне понятным причинам. И может быть, если бы не такие бурные проявления её состояния, он бы ещё не осознал её беременность и не ощутил всю прелесть будущего отцовства. Но она уже изменилась и он очень остро ощущал почему. И в почти критических ситуациях напоминал себе о причине её такого поведения. Успокаивал себя, но чаще её. Эву перестал мучить токсикоз и она стала такой же активной, как и раньше, но в движениях её была какая-то плавность и сдержанность. Взгляд был словно направлен внутрь себя и наполнен таинственностью.

Она тихо вздохнула и он снова посмотрел на неё. Оторвал глаза от проплывающих мимо ярко освещённых зданий. Хорошо, что они прилетели в такое время: можно сразу лечь спать и не маяться. Не сомневался, что и от ужина она откажется. Да и самому есть не хотелось.

В кармане настойчиво завибрировал телефон. И Ян чуть не выругался вслух, когда увидел номер звонящего. Особенно в такое позднее время.

— Что? — сказал он тихо, чтобы не разбудить её.

— Я не мог тебе дозвониться.

— Я приеду завтра утром, — сразу сказал Ян. — Говорю же, приеду завтра утром, Джеф, — настойчиво говорил он, лишая абонента возможности почитать нотации. Джеферсон замучил его звонками, потому что он так и не сдал кровь на аллергены, как обещал.

Билли остановил машину возле дома на подъездной дорожке и Эва открыла глаза, почувствовав, что они приехали. Завозилась и села прямо.

— Теперь у меня все кости болят, — чуть не захныкала она.

— Сейчас пойдём отдыхать, потерпи.

Они выбрались из машины, а Билли уже вытаскивал чемоданы из багажника.

Она осмотрелась, будто с трудом понимала, где находилась. А может, так оно было. Первое время после сна соображала она с трудом.

— Я так крепко заснула, что даже и забыла, что мы прилетели в Майами, — она потёрла глаза и улыбнулась. — Привет, Симон. Ты чего не спишь в такой час? Петуньи свои караулишь?

— Привет, миссис Грант, — оскалился Симон в обворожительной улыбке.

— Можешь не просыпаться, — сказал Ян и приобняв её за талию повёл в дом. Эва зажмурилась, от яркого света, отбрасываемого фонарями, освещающими дорожку.

— Ты меня сразу в кровать отведёшь?

— Да, сразу и прямиком в кровать.

— Сегодня я даже не сопротивляюсь, — она позволила почти тащить себя в дом. — А с каких пор Симон стал нашим носильщиком? — заметила, что Симон идёт позади них с чемоданами.

— Можешь считать, что это мой бескорыстный вклад в становление вашей семьи, — не долго думая, откомментировал Симон.

— Оставь здесь, — сказал Ян и Симон поставил чемоданы у лестницы.

— Всё нормально? — спросил он.

— Да, всё хорошо. Спасибо, — кивнул Ян и стал подниматься по ступенькам.

Путь до спальни казался просто бесконечным. Она еле переставляла ноги, а хотелось закрыть глаза и перенестись туда в мгновение ока.