Он придвинул её к краю стола, к себе, провёл ладоням вверх по рёбрам, по упругим округлостям груди, твёрдым соскам, плечам, боготворя её женственность и красоту, её саму…

Она судорожно вцепилась ему в плечи, принимая его лёгкие толчки с нетерпеливыми вздохами, с мягкими стонами. Когда он, наконец, вошёл в неё, она содрогнулась, а он оказался там, где хотел, глубоко в ней, в сосредоточии своей женщины.

Она замерла в ожидании удовольствия, уже на грани, а он только сделал несколько движений и остановился.

— Нет… — она отчаянно запротестовала, когда он вышел из неё, — нет, пожалуйста… ты что?

— Следующий раз… здесь мы закончим следующий раз… я хочу отнести тебя в спальню…

— В спальню? — она смотрела на него с удивлением.

— Да, — он улыбнулся и поцеловал её, стаскивая со стола, — хотя бы в ту, что на первом этаже.

— Нет… не смей… я согласна на этот диван, только не тащи меня в спальню.

Он выдохнул с облегчением, когда уложил её на диван, прижал своим телом, почувствовав под собой. Приподнявшись, он склонился к её груди, одарив лаской языка и тёплыми поцелуями.

Она заёрзала нетерпеливо, подтягивая его, и он сжал её в объятиях, глубоко проникая. Он двигался, даря ей такое наслаждение, какое она уже не могла вытерпеть, которое было сильнее её.

Это было больше неё, больше него, больше них самих, что расцветало на глазах, что покрывало их невидимыми татуировками. Это читалось в глазах и связывало их друг с другом невидимыми нитями…

Это знали они оба, но никто не сказал об этом вслух…

Он погладил её по щеке, поцеловал в губы, сонную, разморенную утренними ласками.

— Уже?

Она притянула его к себе и уткнулась в шею, вдыхая его дурманящий аромат. Потёрлась о гладко выбритую щеку, почувствовав ещё не до конца впитавшийся лосьон после бриться, запах которого смешался с туалетной водой и всей той мужской косметикой, которой он обычно пользовался. Это вызывало ощущения принадлежности ему, особой близости и какого-то домашнего тепла.

Это приоткрывало его маленькие тайны.

— Да. Мне пора.

— М-мм…

— Я задержусь.

— М-мм…

— Нет, я не задержусь. Я вообще домой не приеду ночевать.

— М-мм…

— Эви, — он отстранил её от себя. — Открой глаза. Я знаю, ты слушаешь меня, и даже отвечаешь мне, но только, когда позже я тебе звоню, ты вообще не помнишь, что мы разговаривали. А про то, о чем мы говорили и подавно. Потом будешь спать, когда я уйду. Давай, милая, проснись на пять минут.

Ян поцеловал её ещё раз и погладил по руке. Придерживая простынь на груди, Эва приняла сидячее положение, потёрла сонные глаза.

— Костюм помнёшь, — пробурчала она, осмотрев его.

— За пять минут не помну.

Он выдернул из под себя полы пиджака.

— Это так мало времени ты готов уделить мне с утра? Всего пять минут? — она постучала ноготком по циферблату часов на его левой руке.

— Ну вот, теперь ты точно проснулась.

Он легонько поглаживал её по икре, поднимаясь к колену.

— Давай, вещай. Теперь я готова. — Она придвинулась к нему поближе, сопроводив свой ответ кивком, и поправила растрепавшиеся волосы.

— Я говорю…

— М-мм …

Ян с улыбкой наблюдал за её попытками укротить золотистую шевелюру и даже помог ей, убрав несколько прядок от лица.

— … говорю, что задержусь сегодня… возможно…

— Хорошо.

— К тебе приедет Селеста…

— Да? Здорово, я её так давно не видела.

— … и привезёт от меня подарок…

Эва сначала нахмурилась, а потом хитро улыбнулась.

— Дай, угадаю какой.

— Давай.

— Телефон, это точно телефон, — она засмеялась.

— Всё, сюрприза не будет.

— Точно, не будет. Какой уж тут теперь сюрприз. Пять минут уже вышло?

— Нет, — Ян поднял указательный палец, — минута у тебя ещё есть.

— Мне хватит.

Эва приподнялась и поцеловала его в уголок рта, тут же оказавшись в его крепких объятьях, ощутив мягкое поглаживание тёплой мужской руки.

— А почему именно пять? — спросила она, обняв его за плечи.

— А потому что через шесть, я уже не выйду отсюда.

— Н-да-а, Ян. Наши рабочие графики испорчены окончательно.

— И бесповоротно.

Он снова притянул её к себе, понимая, что ещё минута, и он точно останется в кровати. А больше и не нужно, ведь Эва была в одной простыне. Эта незначительная преграда уже сползла, открывая манящее, желанное и такое любимое тело, её тело, тело любимой женщины, а пальцы ощущали теплоту и нежность кожи, пробегая по позвоночнику вверх, зарываясь во вьющиеся локоны.

— Я провожу тебя.

Эва поднялась вслед за ним, плотнее запахивая простыню.

— Ты прямо так пойдёшь? — его губы дёрнулись в лёгкой улыбке.

— Всё-таки разумнее надеть халат, а то запнусь ненароком на лестнице.

Эва критически оглядела себя, потом скинула простынь и скрылась в ванной. Быстро ополоснув лицо водой, она выскочила, на ходу затягивая пояс короткого лёгкого халата.

— Не смотри на меня так, — она остановилась перед ним и подняла на него глаза, ей приходилось задирать голову, потому что он был гораздо выше её. — Я знаю, как я с утра выгляжу.

Как можно удержать такого рядом с собой? Как вообще его можно удержать? И можно ли вообще… Сколько ещё продлится эта сказка?

Он посмотрел на часы ленивым взглядом, отточенным движением поддёрнув край рукава. Воплощение мужской красоты и стиля, приправленных дерзкой сексуальностью и сдобренных хорошей порцией скрытой агрессии, позволяющей ему манипулировать и управлять людьми, добиваясь собственной цели.

Эва провела ладонями по лацканам пиджака. Как влитой, идеально сидящий и подчёркивающий его фигуру.

Ян был как аромат дорогих духов… Верхние ноты — что видно всем, чувствуется при первом приближении к нему, нижние — его глубина, скрытая от посторонних глаз… и шлейф. Его шлейф — его «послевкусие», что он оставлял после себя, то, что преследовало, когда его нет рядом, что хотелось вдохнуть ещё раз… даже если отравишься… задохнёшься…

— Я смотрю на тебя не поэтому.

— Нет?

— Нет.

— А почему?

Секунда. Две. Три.

— У тебя аллергия. — Он притронулся подушечками пальцев к красному пятнышку на левой скуле. — Опять сладкого наелась?

Она поморщилась и виновато кивнула.

— Когда успела?

— Когда вдохновения искала.

— У стеночки?

Ян кивком указал в сторону гостиной, спускаясь по лестнице.

— Да…

— Чтобы я тебя там ночью не видел.

— Предупреждаешь?

— Нет. Угрожаю.

— Господи, с кем я связалась. Ты настоящий тиран.

Усмехнувшись, Эва поплелась за ним вниз по ступеням широкой лестницы.

— Даже не надейся, что я когда-нибудь изменюсь.

— Ну почему же… Надежда есть всегда.

Она сладко и хитро улыбнулась, но так и не дождалась ответа на свою реплику, услышав, как из глубины его внутреннего кармана пиджака доносилась надрывная трель звонка телефона.

Вот так всегда!

Эва быстро сбежала с лестницы и занялась тем, для чего она и вскочила так рано — щёлкнула кнопку чайника, предварительно проверив достаточно ли там воды. Когда Ян зашёл в кухню, она уже успела сделать два бутерброда с салатом и ветчиной и налить две чашки чая.

— Я не буду. Мне уже некогда.

— Нет, — протянула она упрямо и вручила ему чашку и придвинула тарелку с бутербродом, — есть когда. Знаешь как это вкусно? Я тебе положила целых три ложки сахара.

— Правда, вкусно, — хохотнув, он отпил чай. — Селеста была бы в шоке.

— Я сегодня ей скажу, что она освобождается от должности смотрителя за твоим здоровьем. Я сама буду за тобой присматривать.

— Ага, ты то точно присмотришь как надо, — он выразительно посмотрел на аллергическое пятнышко у неё на лице.

— Всё, Эви, — отставив чашку, он чмокнул её в губы, — теперь мне точно пора. А то Билли скоро все фары «насмерть» сотрёт.