«И я не хочу… Не хочу, Эви… Не хочу, чтобы что-то случилось…»

Любить её стало, как жить, как дышать. Дышать с ней одним воздухом. Не просто дышать, а иметь одно дыхание на двоих, одно желание. Иметь одну жизнь на двоих. Жить друг другом, жить друг для друга.

Любить её значить целовать её, смеяться, обижаться, ругаться, скандалить, а потом снова любить её… Любить, любить…

Люблю тебя…

Чувствовать каждый самый короткий вздох и дышать им, замечать каждый взгляд — ловить его, предугадывать каждое слово — знать, что она скажет, даже если не сказала, знать что хочет, даже если ещё не пожелала.

Так быстро стало это его жизнью, как быстро он привык к этому.

Потерять это…

Потерять её…

Уже больно…

Стоять как на краю, как последний шаг. Стоять… Сделать его… Упасть…

— Ян… Ян! — вырывая его донёсся её голос. — Что с тобой? — она чуть скривилась от боли и приложила руку к груди.

— Прости… Прости, любимая, — он нежно поцеловал её в место укуса. — Прости…

Так быстро привык быть безумно счастливым с ней, может, и, не показывая этого внешне. Она как искра зажигала его и сама горела под его руками и губами.

И сейчас горела… Он чувствовал, видел её нетерпение и сам сдерживался с трудом.

— Что с тобой? — громче, чем шёпот не получилось, голос уже не поддавался. — Я не узнаю тебя… Ты будто не здесь… Не со мной.

Он ласкал её с отчаянием, странной напористостью, иногда грубо, даже больно укусил. Стало не по себе, и она позвала его, окликнула, а потом успокоилась, глянув в любимые глаза. Луна заливала комнату белым сиянием, и его было достаточно, чтобы разглядеть выражение его лица. Чуть отстранённое, но такое родное…

— Ничего… — он провёл рукой по мягкой округлости груди, наслаждаясь ей, как того хотел. Она уже стала как один сплошной оголённый нерв, она ещё в душе стала такой, а сейчас всё прикосновения были нестерпимыми, острыми, но желанными, потому что тело истосковалось по нему, испытав недельную ломку.

Она сосредоточилась на его прикосновениях, на нем. Только тихий шорох простыней, собственные всхлипы-стоны и сбивчивое дыхание обоих нарушало их любовную игру. Нарушало, придавая особый интим, возбуждая обоих, заставляя отслеживать каждое движение. Двигаясь к определённой точке, к точке их соединения, к точки их любовного соития.

Она притянула его к себе, обняв за плечи, а потом зарылась пальцами в ещё влажные волосы. Притянула для поцелуя. И он поцеловал её медленно, дразня языком, как ей нравилось, как она любила. Поцелуи её всегда возбуждали больше чем другие ласки. Он знал это, пользовался этим, а ей это нравилось. Нравилось, что он умел этим воспользоваться.

Она погладила его, провела руками по широким плечам, с удовольствием ощущая его целиком, тяжесть его тела на себе, и с нетерпением ёрзая, потому что внутри всё горело, нуждалось в нем, в том, что он мог ей дать, в том, что он ей обещал.

Но он всё медлил…

Сжал её грудь, потом прикоснулся губами, легко как пёрышко, нежно. Видимо боялся сделать ей больно, как в прошлый раз. Захватил ртом сосок, увлажнил языком, приласкал, лизнул и накрыл рукой, ощутив под ладонью твёрдую горошину. Спустился к животу, попробовал нежную бархатистую кожу.

— Пожалуйста, — умоляюще прошептала она, ломая установившуюся тишину. — Пожалуйста…

Одно только это слово вывело его из себя. Он резко подтянул её ноги, согнув в коленях, накрыл её своим тёплым телом, кожа была чуть влажной, но не от воды, а от испарины, от страсти и вожделения. Она провела ладонью по рёбрам, скользнула вниз, погладила влажную головку и обхватила рукой его возбуждённый член, чуть сжала.

— Эва… — он стиснул зубы, прижимая её к кровати. Оперся на локти, и она обняла его за спину. Он вошёл резко, она вскрикнула, и он застыл, замер на мгновение.

— Больно?

— Нет… Нет…

— Мы доиграемся, Эви, — прошептал он, говоря о незащищённом сексе.

— Нет… Точно нет, — проговорила она, — А если… Если доиграемся? — спросила она и посмотрела ему в глаза.

— Пусть так… — прошептал он и она вздохнула, собираясь что-то сказать, но потом передумала. Не сказала ни слова.

— Что?

— Нет, ничего… — она покачала головой.

— Скажи, — настаивал он.

— Нет, говорю. Ничего, — она прикрыла глаза, коротко вздохнув.

Вскрикнула не от боли, а от наслаждения, граничащего с ней, от яркого ощущения, удвоенного разлукой, утроенного ссорой, от того, что внутри всё скрутило от неудовлетворённого ещё желания.

Она закрыла глаза, но не расслабилась. Состояние расслабленности и удовольствия её уже покинуло, осталась нехватка чего-то, осталось желание продолжение и ожидание развязки. Осталось только голое сексуальное желание полнейшего удовлетворения.

Он не двигался медленно, а продолжил, так же как и вошёл — резко, необузданно, подстёгиваемый её стонами, чувствуя её реакцию, ощущая мелкие сокращения в её горячих глубинах. Сначала мелкие, плавно переросшие в судорогу, когда мышцы её сократились, обхватив её, когда он переживаемой остроты ощущений она впилась зубами в его плечо, поскуливая. Он чувствовал её, переживал с ней её оргазм и свой, переживая собственное удовольствие, пропуская через себя всё, что случилось, впитывая её эмоции.

Она постепенно расслабилась, глаза были закрыты, но на лице играла улыбка.

— Что это было, Эви? — спросил он позже, когда удобно устроил её, прижав спиной к груди.

— Что? — сонно спросила она, выходя из состояния полудрёмы. Совершенно было лень шевелиться и разговаривать тоже.

— Твоя истерика? Я никогда за тобой такого не замечал.

— Сама не знаю, — еле слышно прошептала она.

— Я даже подумал, что ещё минута, и ты выхватишь из ящика нож и прирежешь меня на месте. Поэтому дал тебе тарелку. Лучше перебей всю посуду, но обойдёмся без кровопролития.

Она ничего не ответила, улыбнулась и затихла. Дыхание было ровное, какое и должно быть у крепко спящего человека. Он погладил её по щеке, убрал волосы от лица, тихо позвал, поцеловал в висок, но она даже не пошевелилась.

Не пошевелилась она, и когда он крепче стиснул её, не дрогнула и тогда, когда прошептал ей на ухо «Я люблю тебя… Боже, как я люблю тебя…»

Lineage 21.03.2011 15:27» Отчаянье неистовых глубин… Lineage

Ксю, как я и ожидала, твоя 29 глава вдохновила меня на стихотворение

В нем не совсем те слова, но эмоции схожи. То что я чувствую) Хочу поделиться с тобой

Отчаянье неистовых глубин…

Люби, рискуй — эмоции предела.

Причины позабыв весенних зим,

И то, как снов мечта от страсти пела.

Я не хочу потом, что завтра. Не хочу!

Останься, навсегда, останься, умоляю.

Я замолчу! Любую цену заплачу.

Я изменю себя, и роль, что исполняю.

Предам, убью в себе все, что люблю,

Лишь потому, что без тебя все дико.

И в одиночестве все с горя утоплю,

И воздух содрогнется в силе крика.

Не покидай, что б не случилось, я твоя!

Пусть не любовь, но чувство нерушимо!

Я верю, что сейчас для нас заря,

Я верю, покоренная вершина.

А что потом — не важно, не хочу

И знать, и слышать, думать, что там, завтра.

Сейчас я забываю, я молчу,

Закрыв глаза, убив всех знаний правду.

Сейчас все хорошо, а как придет закат,

Так будет жизни этой окончание.

Сомкнутся ледяных объятья врат.

Оправдан риск — неистово отчаянье…

И снова я, убитая собой,

И снова по крупицам душу собираю.

Не важно! Пусть лишь миг, но ты был мой.

И это в памяти я нежно охраняю.

Отчаянье неистовых глубин…

Люби, рискуй — эмоции предела.