— Оно не цель путешествия, и хватит об этом, — категорично заявил я, — займитесь кораблём капитан, нас ждёт ещё один шторм.

Он, покачивая головой, отправился к своему месту.

Такого мнения кстати придерживался не он один, среди команды тоже назревало что-то близкое к бунту. Просто пока корабль был в опасности, было не до этого, но я замечал и главное запоминал взгляды, которые ловил на себе.

— Вперёд трусы! Где ваш характер?! — кричал я, стараясь перекричать ветер, но почти все отводили взгляд, стараясь не играть со мной в гляделки. Презрительно плюнув в океан, я пошёл помогать рулевому, на это моих сил хватало.

Едва я вцепился в штурвал, как симбионт выдал мне поправку курса, показывая, что видимо судьба наконец сжалилась над нами и волны с ветром впервые понесли нас в нужном направлении. И правда, не прошло и четырёх часов, как на хмуром небосклоне далеко впереди у горизонта блеснул первый луч солнца. Увидев его, я закинул голову и захохотал словно безумный, радуясь, что похоже мы прорвались и весьма вероятно не утонем сегодня здесь. Многие, не понимая и думая, что я сошёл с ума, стали креститься, с испугом посматривая, чтобы я не кинулся с оружием на них.

— Сухопутные крысы! Что? Обдристали свои портки? А ещё называли себя опытными моряками! — веселился я, — ха-ха, следующий раз лучше ваших жён найму, они точно получше вас будут.

Сначала никто не понимал причину моего смеха, но вскоре на горизонте появился ещё один солнечный луч, потом ещё, и когда ветер стал стихать, а впереди показалось яркое солнце, вся команда стала с воплями кричать и радоваться, что в этот раз им не суждено утонуть.

— Ну что сеньоры, мы нашли его, первыми из всех живущих на земле, — я повернулся к офицерам, которые во все глаза смотрели то на солнце, то на меня, — есть морской проход в Индийский океан!

Они вытаращили на меня глаза, не веря в это, но уже через пару дней, после изменившейся погоды и климата, всё стало понятно. Они старались не встречаться со мной взглядами, я же веселился вовсю, вскоре возобновив купание и тренировки стрельбы из лука.

11 июля 1195 года от Р.Х., Мадагаскар

Я привёл потрёпанный, уставший корабль и команду к Мадагаскару, решив, что здесь, под сенью деревьев мы лучше отдохнём и приготовимся к следующей точке нашего пути. Поэтому когда матросы, радостно гомоня, смотрели на необычных птиц и животных, которые виднелись в джунглях лагуны, где мы бросили якорь, я объявил всем.

— Две недели на отдых, починку корабля и сбор припасов. Готовьтесь сеньоры, впереди нас ждёт ещё более сложное плавание.

Две эти фразы, про отдых и последующее сложное плавание так резко между собой контрастировали, что команда не знала радоваться им или огорчаться, слава богу в этом веке все жили сегодняшним днём, так что вскоре большая часть резвилась и купалась в море, смывая с себя грязь и пот, налипшие за недели бурь и штормов.

Когда на корабле никого кроме дежурной вахты из матросов не осталось, ко мне подошли офицеры.

— Сеньор штурман, — вежливо обратился ко мне старпом.

— Слушаю вас сеньор Джакопо, — повернулся я к ним, отворачивая взгляд от веселящихся матросов.

— А позволите узнать хотя бы нам, следующую точку маршрута? — поинтересовался он, и остальные его поддержали.

— Мы ищем то, сеньор Джакопо, что потеряла Европа после распада Римской империи, — улыбнулся я ему.

Они переглянулись между собой.

— И что же это? — поинтересовался уже Марко.

— Конечно Индию, страну специй.

Услышав знакомое название они загалдели, теперь понимая, куда я веду корабль.

— Эм, а позвольте спросить синьор Витале, откуда у вас такая уверенность в этом? — поинтересовался Бертуччи, — что она должна быть где-то в этих местах?

— Нужно больше читать старые книги сеньоры, — я пожал плечами, — многие мореплаватели античности неоднократно пытались попасть туда морем, поскольку наземный путь пролегал через земли арабов, а дальше они садились на корабли и шли в им одним известную сторону, возвращаясь оттуда с драгоценными камнями, тончайшей выделки хлопковыми тканями и конечно же специями.

— Всё что оставалось мне, это составить примерный путь, который каждый из них описывал и попытаться его пройти, — я постучал пальцем по своей голове, — пока все мои предположения сбылись, как видите.

— Никто из нас давно не сомневается в ваших способностях навигатора сеньор Витале, — ответил старпом и его поддержали все, кроме почему-то капитана. Он при этих словах был задумчивым и отстранённым, — так куда же мы направимся теперь? В какую сторону?

Я снова пожал плечами.

— Куда-то туда, — махнул я примерно, в направлении Индии.

— Куда-то туда, — эхом отозвались они, переглядываясь.

— Да, и я абсолютно не знаю с чем мы столкнёмся в пути, поэтому отдыхайте сеньоры, нас ждёт наверняка сложный путь, поскольку если бы он был лёгким, его бы давно кто-то открыл до нас.

С этим, никто из них не мог поспорить.

30 августа 1195 года от Р.Х., Индийский океан

Шла вторая неделя полного штиля. Обвисшие паруса, без малейшего намёка на ветер и дуреющая от безделья команда. Никакие тренировки и учебные тревоги не могли скрыть того факта, что на поверхность стала опять всплывать подозрительность и злоба простых матросов, подогреваемая некоторыми из них, которые предлагали убить всех офицеров, оставив в живых только меня, и повернуть домой, поскольку того золота, что имелось сейчас на корабле всем хватит до конца жизни.

Мичманы и квартирмейстер не раз предупреждали нас, что ситуация становится взрывоопасной, и если после штормов, у мыса Доброй Надежды, эта злость как-то поутихла, поскольку были недели отдыха, то теперь, когда корабль замер на одном месте и не двигался ни на метр, бунтарские настроения снова показали себя во всю силу.

На советах офицеров прекрасно сознавали опасность, но никто не мог предложить хороший вариант, как можно было разрешить проблему. Пытаться выбить дурь плетьми? Это может стать той искрой, которая и полыхнёт пламенем, а не зная сколько матросов за нас, а сколько против, это и правда было чревато.

На очередном совещании, устав от их разговоров, я встал и приказал позвать к нам верных мичманов и канониров. Не понимая, что я задумал, все притихли. Когда все собрались в небольшой палатке, а я убедился, что нас не подслушивает, то склонил головы слушающих. По мере моего рассказа, лица взрослых разглаживались и они стали добавлять и корректировать план. Даже капитан не стал возражать, против него, поскольку ситуация и правда накалилась до предела.

***

Ранним утром, двадцать вооружённых и в полном защитном вооружении людей, стали хватать спящих матросов из тех, чьи ненавидящие взгляды я особенно запомнил. Обыскивая их при всех, офицеры находили золотые самородки и несмотря на крики схваченных, что они невиновны, а золото им подкинули, всех вытащили на палубу, для разборок. Как я и рассчитывал, когда настала пора зачитать приговор, те из команды, которые были за нас, старались держаться ближе к вооружённым солдатам, те же, кто сомневался или был в рядах заговорщиках, стояли ближе к коленопреклонённым со связанными сзади за локти матросам.

Капитан, выйдя вперёд, зачитал приговор, согласно которому все, у кого была найдено ворованное золото, подлежали смертной казни. Смешки и остроты в той части корабля, где стояли несогласные, мгновенно прекратились, поскольку они поняли, что дело принимает серьёзный оборот. Произошло шевеление, и в руках многих появилось оружие, которое по идее должно было лежать сейчас в трюме, по семи замками. Бертуччи оглянулся на меня.