— Варвары.

Лицо того не дрогнуло, но в прищуренных и без того узких глазах я заметил веселье.

Высоченные каменные стены, кругом только гладкий обтёсанный камень и рейки бамбука с натянутыми на них шёлковыми тканями-флагами, в качестве декоративных украшений, доконали моих офицеров. С выпученными глазами смотрели они на окружающий порядок и богатство, снова привлекая к себе множественное внимание.

Нас поселили в одном из отдельно стоящих зданий, но рядом с дворцом, затем слуги предложили нам баню и сменить одежды. Едва я узнал, что эти бани образуются из геотермальных источников, как тут же согласился и погнал своих офицеров на водные процедуры. Они отнекивались и в сами купальни не отважились залезть, позволив лишь слугам, которые вытаращенными глазами смотрели на белую кожу моряков, обтирать себя влажными полотенцами. Я же, в полном одиночестве, оторвался вовсю, залезая во все подряд водоёмы, начиная от самых горячих, от которых моя кожа тут же краснела, и заканчивая холодными, которые наполнялись из родников. Пожалуй, что я даже увлёкся, так как за мной послали Ин Чжао, который вежливо проинформировал меня, что уже вечером молодой император готов нас принять. Настолько сильно мы его заинтересовали. Поинтересовавшись, сколько ему лет, я выяснил, что тот действительно молод по местным меркам, Чжао Ко в ноябре исполнилось двадцать восемь лет.

Я вылез из купален и завернувшись в поданное мне большое полотенце, одел местный халат, преподнесённый мне слугами, отправившись в предоставленное нам жилище, где меня ждал собственный костюм. В Каликуте я подобрал к нему два новых украшения, безумной дороговизны: золотой пояс, с таким количеством драгоценных камней, что смотря на него на солнце, можно было ослепнуть и огромный, просто гигантский бирманский рубин, качества «голубиная кровь», неизвестно как попавший на рынок в Индии. За него просили такую высокую цену, что я с удовольствием расплатился с купцами частью своих запасов золотого песка, который было не совсем удобно хранить и складировать в трюме. Зато теперь, когда я заменил на простой кольцевой подвеске изумруд, ранее висевший там до этого гиганта, любой, кто бы ни посмотрел на меня, мог безошибочно сказать, что вот, перед ним безумного богатый человек. Я носил такие статусные вещи не для себя, поскольку был наверно всё же чужд моде запредельной роскоши, делал это только по причине, что в это время, твоя одежда и оружие издалека показывали всем твой статус и положение в обществе. Чем дороже и богаче ты был одет, тем с большей вероятностью с тобой заговорят и будут иметь дела, признав равным. Простые правила жизни Средневековья, и я им конечно же придерживался, возведя их в Абсолют.

Офицеры, не видевшие ранее камня, выпучили глаза, когда заметили его у меня на груди. Старпом даже облизал сухие губы, тщетно пытаясь представить его стоимость.

— Ведите себя прилично и не тыкайте во всё подряд пальцами, — пригрозил я им, показав кулак, — позорите меня перед местными.

— Но сеньор Витале! — они возмутились все как один, — такого никто и никогда ещё не видел! Мы даже думаем, что нам вероятно никто не поверит, когда будем рассказывать о путешествии!

— Поверят и ещё как, — с сожалением произнёс я, — поэтому будьте чуть спокойнее.

Они пообещали, но хватило этого ненадолго. Ровно до того момента, как мы попали в сам императорский дворец. А точнее ту его часть, где находился тронный зал. Кругом всё было в золоте, парче и шелках, причём настолько богато и искусно украшено, что я понял, что потерял своих спутников, которые вертели головами по сторонам.

Довольно скоро рядом со мной оказался Ин Чжао, который тоже переоделся в приличную с виду местную длиннополую одежду. Его лицо правда тоже перекосило, когда он увидел камень у меня на шее, но спросить ему у меня ничего не дали, так как загудели трубы, забили барабаны и перед нами распахнулись высокие и широкие двери.

Сотни придворных замерли по бокам прохода, а от императорской стражи рябило в глазах. Сам он находился на высоченной пирамиде посередине зала, куда нам ещё предстояло дойти. Спутник сразу начал кланяться, и я не отставал от него, если только делал это не так низко, всё же я не подданный этой империи. Так мы дошли почти до самой пирамиды, остановившись только за пять шагов до начала её ступеней.

— Мой император, — Ин Чжао упал на колени, и я последовал за ним, только опустившись на одно, что и приказал сделать своим остальным спутникам.

— Дядя Ин Чжао, — раздался мягкий, приятный голос, — мы рады вас видеть снова и конечно же, приказ об отмене ссылки издали тот час, когда узнали, что вы ступили на землю своей родины.

— Благодарю вас, мой император, — тот снова низко поклонился и показав рукой на меня, представил практически так же, как и до этого Ху Бэю.

— Рад приветствовать сына правителя далёкой страны, — сказал он в ответ, уже обращаясь ко мне, — нам сказали, что вы за столь короткое время неплохо изучили наш язык? Это верно?

— Не берусь судить об этом, ваше императорское величество, — на западный манер обратился я к нему, — да и моих заслуг в этом крайне мало, только труд и усердие моего учителя, благородного и щедрого господина Ин Чжао, который приютил меня в своём доме и предложил побывать при дворе великого императора Китая.

Мои слова понравились обоим, я ещё от своего первого учителя знал, что ни в коем случае нельзя было хвастаться и превозносить свои заслуги в этой части мира — такое считалось тут крайне дурным тоном. Только учитель и почитание старших было в почёте, вот я и следовал этим наставлениям, которые меня пока не подводили. Вон как радостно заблестели глазки у Ин Чжао при моих словах. Да и император выглядел польщённым.

— Также говорят, вы прибыли очень издалека, пересекли два океана и множество морей.

— Истинная правда ваше императорское величество, — склонил я голову, — слава богу наш путь был хоть труден и полон опасностей, но его волей мы всё же оказались в таком величественном городе, от видов которого захватывает дух. Эти впечатления останутся со мной навсегда, где бы ни оказался потом.

Это ещё больше понравилось молодому мужчине, так что я стал развивать успех.

— Позвольте скромному путешественнику, ваше императорское величество, преподнести вам дары, от имени правителя моей страны Энрико Дандоло, — снова поклонился я.

Тот пошевелил рукой и я зашёл сразу с козырей. Достав шкатулку и на глазах императора освободив зеркало от защиты, аккуратно показав его и затем поставив на пол. По приказу Чжао Ко, рослый воин из гвардии приблизился к нам и аккуратно подняв зеркало, бережно смотря под ноги, отнёс его наверх императору. Я прямо почувствовал, как дрожит воин, видимо вести о примерной стоимости предмета, достигли и его ушей.

Молчание, в то время когда правитель рассматривал сам себя, затянулось на пять минут, наконец он с трудом смог оторваться и с величайшей осторожностью положил предмет рядом с собой, переводя взгляд на нас.

— Также, хотел бы преподнести более скромные дары вашей семье, — я поставил целых три шкатулки с маленькими зеркалами, и достал последний подарок, который имелся у меня в единственном экземпляре, как раз для встречи с кем-то очень могущественным. Сегодня случай представился, так как я считал, что вряд ли ещё кого-то встречу его уровня.

— И последний, самый дорогой дар, чтобы подчеркнуть вашу исключительность, — я попросил Ин Чжао подняться на ноги, который сначала посмотрел на императора, и тот, заинтересованный моими действами, разрешил подняться нам обоим.

Я аккуратно достал из последнего сундучка шёлковую одежду, похожую на арабские одежды, которые видел на Салах ад-Дине, вот только их изюминкой было то, что она сплошь была украшена искусно пришитыми к ней маленькими кусочками зеркал, находящимися в соответствующим им по размерам золотых оправах. Едва я вытащил и раскатал одежду, попросив соседа её поднять на высоту его роста, как кругом ахнули все, когда даже не при свете солнца, а свечей и масляных ламп, отсветы огоньков, тысячами заиграли в отражениях.