Тут я набрался наглости, так как до этого молчал, и высказался:

— До того, великий князь я слышал, что тесть твой Мстислав Удатный идет литву воевать, он побьет литву, а ты, князь, иди на Полоцк, да прими той град под руку свою, да после смерти Брячислава дщерь осталась князя того, ее за сына своего сосватай — Александра, так и Заходнюю Двину держать станешь и грады богатые под руку примешь, да и ослабишь тестя своего, також и литву на отходе ад Смоленска Святослав Всеволодович побьет.

— Ха, ха, зело мудро баешь, токмо и мы не юродивыя, також умыслили. Святослав и пойдет на Полоцк, а Мстислав сравится, — сказал с яхидцей князь. Потом резко посерьезнел и продолжил. — То тайна великая и молчать треба всем, а то не други вы мне, а вороги.

Все присутствующие закивали, кто подобострастно, но частью и с некоторой горделивостью, как на слова смышленого ученика могут реагировать знающие себе цену наставники.

— То та великий князь, токмо треба обсказать люду полотескому, что ты, великий князь, мстишь за родича своего, мученика князя Брячислава от рук поганцев, в Христа не верующих, что берешь семью его себе и боронить станешь их, яко и веру православную от литовских поганцев и княжий наряд у городе будет по чести. Токмо треба сие сладить до Мстислава и его победы, — выдал я план информационной войны.

Князь задумался, а потом разразился опять смехом.

— Лис ты хлустливы, воевода. Так измыслить. Может и не идти тебе на данов, а подле меня быть, да порады давать? — задорно сказал князь, посматривая то на Нечая, то еще на одного мужчину в богатых одеждах с длинной полностью седой бородой.

Дальше были детали, которые переросли уже в такие вещи, как количество ячменя в поход, кони, телеги, нужно ли брать с собой скотину. Недостаток информации в этом времени делает людей падкими до таких деталей, что в будущем даже никогда бы и не всплывали. Вот зачем говорить под одобрительные кивки количество сена, ячменя, овса помещающихся в отдельной телеге, а после слушать, сколько каждый может впихнуть данного ресурса, если бы именно он комплектовал телегу? Все, кто хоть раз сталкивался с формированием обоза, прекрасно это знают, но нет же — поучают, даже умудряются и в этом «меряться харизмами».

Когда большинство собравшихся уже изрядно захмелели, а я заметил, что князю чаще в кубок подливают квас, нежели хмельное, решил все же подарить свои подарки Ярославу. И, если даже зеркало для его жены не стало таким уж впечатляющим для князя подарком, то бахтерец, выполненный специально для великого князя — вызвал шквал споров и удивлений. Это на сегодняшний день самый продвинутый в мире доспех. При том, что ратник защищен, бахтерец из всех доспехов минимально сковывает движения, а в сравнении с кольчугой, или даже пластинчатым доспехом, золотая середина в защищенности при маневренности дает потрясающий результат. Так я думал, так сразу оценило большинство военачальников.

Бумага же заинтересовала только после того, как я написал на ней имя великого князя, рядом с оттиском на листе, а после сказал, что могу производить пятьдесят листов бумаги в день, если будет потребность, а цена за лист будет в пять раз дешевле, чем пергамент. Могу и больше, но искусственный дефицит на первых порах нового продукта — неплохая заявка на высокую цену и престижность товара.

Для чего я это делал, все подарки, такой приступ невиданной щедрости? Чтобы подольститься князю и встать в очередь придворных лизунчиков? Не совсем так! Объяснение простое — что есть у князя, то уникально и хочется иметь боярам. У меня уже семь человек получили похожие на княжьи бахтерцы, с оплатой себестоимости его производства и клятвой, что не назовут истинную стоимость доспеха. Продажа в сам двадцать-тридцать для такого единичного товара, над которым корпели шесть дней семь человек с двумя еще на подхвате, вполне реальна. А сейчас ценник можно еще повысить, в связи с созданием бренда «княжьи брони». Вот название бахтерец не подойдет — нет еще монгольского влияния на русский язык.

А еще, себе то нужно признаваться и в слабостях, иначе и психолог не поможет, я реально опасался быть оттесненным великим князем и стать, по сути, никем в великокняжеском масштабе, когда можно способствовать цели. А если есть эта цель и она не вызывает противоречий у Ярослава, который в другой истории был ну очень спорным персонажем, то нужно двигаться вперед. Я просто стану беспомощным, если в какой-то момент Ярослав просто прикажет сдать оружие и проследовать в поруб. Что, поднимать восстание? Или снайперская пуля? И кто дальше? Нет, придется идти в поруб покорно, после заверений защиты семьи.

— Проси в чем нужда у тебя, воевода Корней Владимирович? — сказал князь, рассматривая и простукивая броню. Я, погруженный в свои не самые радостные мысли аж вздрогнул, но быстро пришел в себя.

— Великий князь, бронники мои работают денно и ночно, токмо да похода не поспеют они сладить шесть десятков броней, да збруи, ка бы берендеи удаль свою по воле твоей показали. Токмо не треба в дар, я серебро за то дам, али данскими бронями плату, кои возьму с боя, — попросил я решить последнюю свою головную боль перед походом.

Я очень хотел снарядить берендеев — опытных воинов и тяжелых конников, которых мне не хватает. Пусть они уже не были в боях и походах пять-шесть лет, но, думается, быстрее придут в тонус, чем новик-первогодка.

У меня в войске намечался сильный перекос в сторону стрелков, которых было с генуэзцами больше тысячи арбалетчиков и лучников. Вот только мои еще, кроме арбалетов, были вооружены бердышами и палашами и представляли пехоту. Были две сотни легкой и быстрой кавалерии, в большинстве на туркменских конях, которые были вооружены луком и длинной кавалерийской саблей. А вот тяжелой конницы, в хороших бронях, с укрытыми от стрел и копий конями, было только четыре сотни, а требовалось больше, так как рыцарская сшибка — все еще остается важным аргументом, даже при использовании артиллерии. Так, атака тяжелой конницы заставляет скучиваться противника, делая его более доступной целью для пушечных зарядов, если стрелы не достают.

— Ну, коли на данския конные брони обменяешь, то дам тебе три десятка, болей нету, самому потребно, да и дозволяю бронникам сторговать за серебро — у них есть, токмо по воле моей до похода не торгуют, — выказал свою волю Ярослав, чем порадовал.

На следующий день пришли вести из суздальского поместья и к нашему войску присоединились еще полторы сотни конных, из которых сто были берендеями. Все в поместье нормально, власть сменилась без эксцессов, Божана решает скользкие вопросы подчинения, а Макарий уже развел бурную деятельность, причем, вовсю привлекает, некогда своего начальника, Симеона. Божана и думает его поставить руководить поместьем. И еще жена прислала маленькую иконку, чтобы та хранила меня в походе. Умилился, смахнул слезу и направился делать последние приготовления к дальнему переходу.

Через еще сутки огромный обоз, растянувшийся сразу же на четыре версты начал движение в сопровождении конных ратников. Позади, на арьергарде ехали стрелки так же на повозках, или конях, чтобы держать более-менее динамичный ритм движения.

Мы уже были три дня в пути, и все было однообразно. Лесные массивы с высокими соснами сменялись полями с еще только набирающей силу травой. За полями показывались березняки, реже дубравы. Деревушки в сто дворов постепенно, по мере удаления от крупных городов сменялись тридцатью дворовыми, а бывали и по три-четыре двора. Какова одинакова и одновременно разнообразна Русь! Это было понятно, обозревая красоты вокруг, это я понял с описания поместья, которое успела переслать мне на трех листах бумаги Божана.

Любимая жена, вместе с Макарием сразу же начали бурную деятельность. И все у них ладится, так как местный тиун и старосты четырех деревушек, которые расположены на моей земле, стараются всемерно угодить новым хозяевам. Наша помощь в посевном фонде оказалось весьма кстати, что, даже пришлось посылать весточку в Унжу, чтобы еще прислали семян кукурузы и картофеля, так как не получится все земли засеять зерновыми. Я понимал, что произошло банальное хищение посевного зерна в условиях отсутствия бояр, которые находились во Владимире. Сейчас же приезд боярыни с многими работниками всколыхнуло это болото и вдруг все стали работящими и угодливыми. Особенно старался Симеон.