Ипатий же думал, как освободить этих молодых военачальников Иване и Шалву Торели, которых упоминал в хорошем ключе Корней. Воинской школе так же будет полезно узнать опыт воинов из другого региона, если, конечно получится все то, что задумано. Оставалось более подробно разведать направление движения людей Иване Мхаргрдзели (вот же фамилия, как только выговаривают) и отбить пленных братьев. В конце концов, их можно будет использовать и как мягкую силу для распространения влияния Руси на грузинские земли.

А пока пусть волки грызут друг друга, а мы будем усиливаться.

Разгром крестоносцев был столь ошеломительным, что практически всех удалось либо убить, либо взять в плен. Только отряд из трех рыцарей с телохранителями смог пробиться и выйти из боя, спешно отрываясь от погони. Впоследствии стало известно, что этому отряду удалось ценой жизни двух десятков воинов-крестоносцев, уйти от преследования. Это так убегал великий магистр Генрих фон Зальца. А вот остальную тевтонскую камарилью мы приняли в «почетные» пленники.

Всеобщее ликование меня не побудило даже улыбнуться. Потери были большие, а еще больше было раненых, которым не успевали оказывать первую помощь, а некоторых, но не из числа ратников школы, просто милосердно добивали. К нашим воинам боялись подходить, получая знатный отлуп только за попытку посмотреть на ранение. Все ратники своими глазами видели исцеление Ермолая, который уже был списан, но сейчас идет на поправку. Ну и играл свою роль страх. Многие считали, что я либо колдун, либо любимчик Бога, так как воскресил уже умершего друга, был во многих схватках и выжил, а еще у меня есть пистолет, весьма странная приспособа для понимания местных людей. А все, что не понятно — либо божественное, либо от колдовства, либо от антагониста Бога.

— Боярин-воевода, тебя, великий князь владимирский Ярослав Всеволодович кличет на пир, — сообщил запыхавшийся от бега Нечай. Видимо, давно искал.

Интересно, нет никого моложе, чтобы этот человек, работающий умом и смекалкой, но не ногами, бегал по всему городу и его окрестностям.

— Добро, приду, по здорову ли? — сказал я, проявляя таки вежество.

— То добре, спяшались мы до вас, да прознали, что мазовецкий князь подошел до Риги и ждали ентого татя, да тот стал вяртаться у Мазовию, почув, что сам великий князь пришел с войском, — рассказывал Нечай важную информацию.

Умнейший Нечай быстрым и сбивчивым рассказом, вероятно, хотел четко дать понять, что великий князь не «свадебный генерал», а действенно помог общему делу. Действительно, если бы мазовецкий князь подоспел на помощь крестоносцам, то нам не выстоять. Нам бы еще сложнее пришлось, если бы не великий князь, битва-то переходила в патовое состояние.

Поразмыслив о мотивах именно сейчас Нечаю сообщать мне то, что не так уж и важно, потому что не имеет актуальности, да и Ярослав мог сам поведать, я стал так же рассказывать про все «если». Поведал и про морские баталии, которые способствовали уничтожению трети войска крестоносцев и ночную вылазку и про сечу на стенах и кавалерийский маневр Вячко и Филиппа. Так что, и мы не лыком шиты, но безмерно будем преданы умному и прозорливому великому князю, который подоспел в самый сложный момент битвы. Последним замечанием я дал понять, что мог Ярослав и раньше подойти, пока многие русские конные еще были живы, а погибали в неравной сече с профессиональными воинами.

Взойдя на стену, где возились с пушками, пытаясь их снять, я осмотрел поле битвы. Сражение было действительно великим и грандиозным. Следует обязательно описать его в летописях. Множество тел, бывшее поле с сочной, пусть и покошенной травой было сплошь красно-багряное, кровь хлюпала под ногами, ржали еще не добитые, но раненные лошади, стонали люди, в основном наши воины, так как раненых врагов добивали сразу же, как только выдался случай. Это же шанс найти что-нибудь не большое и ценное на телах. Интересно было бы почитать в летописи типа такого «В лето 6733 пришел Ярослав под град Ригу и разбил там войска латинянского без счета…». Вот как-то даже мое тщеславие заиграло.

Вот и еще одна зарубка. Кто пишет летописи, где те монахи, которые дают характеристику действиям войск и людей, и буду ли я упомянут в, чаще всего, скромном, повествовании о событиях? Пора уже заняться формированием идеологической составляющей всех моих действий. Думается, что великий князь должен приблизить меня после всех событий и тогда удастся реализовать часть своих проектов.

Трофеи собирались всеми воинами как княжьими, так и эстами, и ратными из поместья. Сразу было принято решение, что дележ произойдет позже по степени участия в битве и целесообразности. Однако, мои ветераны умудрились первыми «почистить» многих рыцарей, принимая активное участие в умерщвлении раненных на поле боя, после того, как оставшееся войско, лишившись командования, начало сдаваться.

Вооружение, брони и снаряжение все шло в общую казну, однако, перстни, кошели — это уже в казну десятков или сотни. И я не был против такой мародерки, можно будет впоследствии не давать много премиальных. По сведениям того же Тимофея, уже всем воинам досталось не менее, чем по полгривны серебром и все довольны. Казну же взяли княжьи дружинники, и она сейчас у Ярослава и ждет дележа. Знаю только, что там не менее трех тысяч серебряных марок. А Филипп еще и взял серебра и даже золотой подсвечник в их походной церкви в ходе ночной вылазки. В любом случае, поход должен принести только мне, без учета ратных, прибыли около восьми тысяч гривен серебром, да и воины не останутся в накладе.

Кажется сказочной подробная арифметика. Можно почивать на лаврах, есть с золота, но богатые люди только до тех пор и богаты, пока неусыпно работают над увеличением капитала. Если же перестать искать возможности заработать, будь у тебя хоть и сто тысяч гривен, сразу же покатишься вниз и не заметишь, как через год-другой будешь радоваться и одной гривне.

Пир у великого князя был славный. Сперва на нем присутствовали только двенадцать человек, которых Ярослав посчитал своими ближними. По правую руку от великого князя сидел Вячко, а по левую Мейлис. Уже этот факт говорил о политике владимирского князя — он собирался возвеличить и окончательно утвердить княжество Рижское, а так же желал союза с эстами, с возможностью включения их в свою сферу влияния.

Такой небольшой состав пира объяснялся требованием великого князя выпить братину и уже после позвать остальных для массового застолья в количестве не менее семидесяти человек. Братина, что характерно, была все та же, что и на пиру во Владимире, повидавшая виды потертая и с трещиной. Пиво было уже готово, но все присутствующие ритуально ссыпали горсти зерна в поднесенный слугами кувшин. У кого не было с собой жмени ржи, ячменя или пшеницы, как бы украдкой давали сами слуги. А уже после братины начался честной пир.

Были приглашены и трое наиболее знатных датчан, включая, конечно, младшего короля Вольдемара. Были, что меня порадовало, и с десяток наиболее отличившихся в битве ратников. Вот и Бер сидел как скромная девица. Гигант так смущался, что ничего не ел, ни пил, только глазел по сторонам, спешно опуская голову, если его взгляд встречался с чужим.

Оказывается, уже по всем войскам ходит байка, как великан Бер растолкал на стене сотню рыцарей и два десятка одним взмахом своего меча порубил. Смотря на своего верного друга и телохранителя, немного возмущался, что на его действительно героические поступки в бою, он не может предъявить никакого доказательства удали. Нужно как-то предложить князьям ввести знаки отличия — ордена или медали. Думается, что мотивации лишней не бывает, а заполучить награду захотят многие.

— Я поражен и восхищен вашим сражением, великий принц, — начал вещать Вольдемар, провозглашая свой тост.

Его посадили за стол следующим после Вячко по правую руку, но король, казалось, и не обиделся на попрание своего статуса. Вот только с Мейлисом заранее поговорил Вячко, как того просил понимающий Ярослав. Эст никак не хотел садиться за один стол со своим врагом, но все же рижский князь нашел слова.