Пальцы онемели. Подняв руку, я коснулась гладких перьев, заметив, как напряглась спина мужчины. Осторожно подставив нить под левое крыло со следами, я сглотнула. Хватит силы? Должно. Но воли…

Зажмурившись так крепко, что перед глазами замелькали блики, я резко опустила нить. Она прошла легко, как по маслу, но при этом кость отвратительно хрустнула. Крыло с тихим стуком упало на пол.

Из глаз полились слёзы. Я отступила, смотря на запачканные кровью руки, на то, как согнулся от боли Ориас, пытаясь отдышаться. Слёзы лились из глаз не переставая, и я с трудом давила всхлипы.

Растерев чужую кровь и слёзы по лицу, я на негнущихся ногах подошла к Ориасу. Он тяжело дышал, уже выпрямившись и жмуря глаза. Осталось одно крыло. Его нельзя было оставить, но сил, чтобы отрубить его, было и то меньше.

Подставив нить под второе крыло, я сглотнула, и со всхлипом отрубила и его. Ориас не сдержал сдавленного крика, и откинув нить, я подалась к нему, обняв за шею и прижавшись грудью к окровавленной спине. Слёзы стекали с щёк, пачкая чужое плечо. Я слышала громкий и частый стук сердца – как своего, так и чужого. Слышала тяжёлое дыхание, и как Ориас борется со стоном боли.

– Зачем?.. – всхлипнула я, зарывшись лицом в его волосы. – Ориас, зачем?..

Он молчал, сжав тёплые пальцы на моей руке.

Горячая кровь пропитала рубашку на груди, а пальцы щипало от засохшей.

Выждав, когда слёзы наконец закончатся, и Ориас восстановит дыхание, я вышла из комнаты в лазарет. Набрав в небольшой тазик воду, схватив обезболивающее, обеззараживающее, бинты и прочее, я поспешила обратно. Взгляд то и дело что падал на крылья, валяющиеся на полу в крови. Слёзы вновь подступили к глазам, и, тряхнув головой, я намочила тряпку.

Ориас вздрагивал, когда я касалась новых ран на его спине. Я старалась действовать осторожно, понимая, что раны придётся зашивать. Средства, которым Ориас вылечил меня от ножевого ранения на Тутаме и от дивы Миниты, было мало. Хватило бы только на часть, так что использую в конце.

Когда настало время зашивать, Ориас до крови обкусал себе все костяшки. Я молчала, стирая выступающие на глаза слёзы и кровь на его спине. Время уже не имело значения – я его потеряла, когда увидела мужчину с крыльями. Мне казалось, что я зашивала раны целый день, однако вряд ли даже час прошёл.

Обеззаразив раны и закрепив всё быстро заживляющим средством, я проследила, как кожа на лопатках срастается. Не вся, но большая часть, где при неаккуратном движении швы могли разойтись.

Осторожно проведя пальцами по спине Ориаса, я вновь ощутила на глазах слёзы. Подавшись вперёд, я аккуратно поцеловала его в свежие шрамы, прижавшись щекой к горячей коже и вновь разрыдавшись.

– Ещё никто не плакал, когда я отрубал крылья, – тихо прошептал Ориас.

Лучше бы он этого не говорил.

Я задрожала, пытаясь подавить новый поток слёз и кусая себя за и так обкусанные губы.

Мужчина осторожно обернулся, морщась от боли в спине. Проведя заметно дрожащей рукой по моей голове, он аккуратно усадил меня на свои колени, стирая с щёк слёзы и свою кровь.

– Такое ощущение, что рубили крылья тебе, – заметил он со знакомой усмешкой, пускай и слабой.

А вот мне было не до смеха.

– Мэл…

– Зачем? – хрипло перебила я.

Ориас вздохнул, проведя пальцами по моим волосам и распутывая завитки.

– Мы с матерью жили не на Файи… но всё равно близко к ней. Она подрезала мне крылья, чтобы не вызывать подозрения. Я рос в том месте до десяти лет, но Император всё равно прознал про меня и пришёл забрать. Мать не хотела меня отдать, и Завоеватели избили её до смерти. Шесть лет я провёл во дворце – Император запретил подрезать мне крылья, чтобы все знали, что я там не просто так. Но при этом он приказывал мне прятать хвост.

Этот самый хвост уже обвил мою лодыжку, недовольно покачивая кисточкой из стороны в сторону.

– Когда умер Император, я попросил Дамеса отрезать мне крылья. Я не хотел их иметь, но они вырастали каждый раз. И так почти всю жизнь – то я, то мне их обрезали. Я привык к этому, и мне без них лучше.

– Ты не жалеешь об этом?

– Если бы жалел о каждом своём действии, сидел бы в комнате безвылазно, – заметил Ориас, наклонившись и зарывшись лицом в мои волосы. – Ты молодец, Мэл… правда…

Я вновь всхлипнула, обняв его за шею и чувствуя, как мужчина неуверенно замирает. Видимо, он и вправду не имел опыта успокаивать девушек, особенно тех, кто минуту назад отрубал его крылья.

– Ты и вправду выглядишь ужасно после «прыжка», – заметил Ориас, и я не сдержала хриплого смешка.

– Ты не умеешь делать комплименты.

– Заметь, я старался. Если бы не умел делать комплименты, ты бы была в ужасе от того, как выглядишь.

Я ущипнула его за шею, поднявшись с колен и стараясь не смотреть на пол. Хотя искушение было громадным.

– Мэл, – остановив меня за руку, произнёс Ориас. Он был бледнее меня, с прилипшими к лицу от пота волосами. – Спасибо.

Я повернулась к нему, обхватив его лицо ладонями и поцеловав в лоб. Мужчина так и замер, удивлённо смотря на меня снизу вверх.

Молча выйдя из комнаты, я заспешила в душ, смывая с себя кровь и пытаясь прийти в себя под струями холодной воды. Обмотавшись полотенцем и кинув всю одежду в стирку, я вернулась к себе, расчёсывая мокрые волосы пальцами.

Сверху раздался писк, и бестелесный голос произнёс:

– Внимание, до «прыжка» осталось три секунды.

Я так и замерла, прежде чем рвануть к креслу. Но не успела.

От «прыжка» сердце сжалось в груди с такой силой, что запнувшись об ноги, я рухнула на пол. Пальцы заскребли пол, ломая ногти, а из глаз вновь полились слёзы. На этот раз слёзы боли с хриплым стоном, который я не могла сдержать.

Стон перешёл в отчаянный крик, и я провалилась в беспамятство.

Тусклый свет бил в глаза. Поморщившись, я зажмурилась, прежде чем всё же разлепить веки. В голове неприятно гудело, а пальцы болели. Звёзды, что вообще произошло? Я в обморок рухнула? Похоже, что да…

За дверью послышались шаги, а сама она бесшумно отодвинулась. Поморщившись, я приподнялась на локтях, недоумённо смотря на вошедшего Ориаса с подносом в руке.

– Тебе не кажется, что ещё рановато для завтраков в постель? – хрипло поинтересовалась я, поморщившись от резкой боли в горле. Кажется, я сорвала голос.

– Я решил перепрыгнуть несколько пунктов, – фыркнул в ответ он, сев на кровать и отпустив поднос. Тот так и остался висеть в воздухе над моими коленями. – Как ты?

Я недоумённо нахмурилась. Кажется, этот вопрос должна была задавать я – не мне же крылья отрезали?

– Я услышал крики в твоей комнате, словно тебя резали, – пояснил мужчина, откинув завязанные в чёрный хвост волосы назад. – Корабль совершил второй «прыжок». Видимо, ты не успела сесть в кресло и… это и вправду жутко.

– Что я сделала? – напряглась я.

Вместо ответа Ориас закатал рукава рубашки, показав ещё свежие царапины на своей коже. Я поражённо уставилась на него, заметив красный след на его шее. Видимо, я отбивалась, и весьма рьяно.

– Как прибудем обратно на Файю, обследуем тебя, – вполне серьёзно произнёс он. – Это ненормально. «Прыжки» специально подстраиваются под тех, кто находится на борту. Но система почему–то не взяла тебя в расчёт.

– Всё было так плохо?

Ориас помедлил с ответом, видимо, оценивая степень моего состояния.

– Ну… ты кричала, царапалась, даже укусила один раз. Я молчу о том, что в какой–то момент с тебя и вовсе полотенце упало… так что пришлось вколоть обезболивающее и снотворное. И это я ещё без подробностей описал.

Я нервно отхлебнула от кружки, чувствуя, как полыхают уши. Звёзды, неужели я так плохо переношу «прыжки»?! Может, это болезнь какая–то?

– Обследоваться так обследоваться, – кивнула я. – Надеюсь, мы уже на месте?

– Почти. Скоро войдём в нейтральную зону, – кивнул мужчина. – Я подготовил одежду, так что как поешь, одевайся и поднимайся наверх. Это пропустить…