Никогда еще мне не было так больно и одиноко. А еще холодно. Очень-очень холодно.

Под собственные мысли и заунывный шум дождя, стучавшего по толстой чешуе, и не заметила, как потяжелевшие веки смежил сон.

Мне снился дом. Большой камин, шкуры и непередаваемый умопомрачительный запах моего дракона. Грошик… Он тоже был здесь, возился рядышком, обнимал лапами и крылом кокон из одеяла, внутри которого как обычно пряталась я, урчал что-то невнятное и грел дыханием. Даже перегрел немного, в одеяле стало слишком жарко, и я завозилась, стараясь выпутаться из куля.

— Василечек? — пророкотал над головой такой любимый голос. Пришлось открыть глаза.

Меня встретил желтый обеспокоенный и до невозможности виноватый взгляд.

Ой, а чего это он?

— Как ты? — теплое дыхание коснулось лица, а нос дракона оказался прямо перед моим. Образно, конечно. Драконий-то носище не сравнится с аккуратным курносым девичьим носиком.

Прислушалась к себе и поняла, что отлично выспалась, о чем и сообщила моему рыжику.

— Я так виноват перед тобой, — чуть слышно прошептал он.

А я и застыла. Ну что опять? Розы, что ли, остальные потоптал?

— Едва не потерял тебя. Снова…

Вот как. Значит, поранил, а я и не заметила? Или он про то, что произошло совсем недавно наяву?

При воспоминании о темнице, сердце больно сжалось, и я с головой нырнула обратно в кокон из одеяла. Не хотелось портить этот замечательный сон, где рядом был мой любимый дракон и по-прежнему заботился обо мне.

В какой-то момент своих душевных терзаний и попыток сдержать слезы, поняла, что обнимают меня уже не лапы, а руки, а порывистый шепот принадлежит человеку.

— Василечек, маленькая моя, хорошая… Я так боялся за тебя, что они что-то сделают, пока я буду совершенно беспомощный торчать в той клетке. А когда увидел в темнице, вообще чуть с ума не сошел. Хотел, чтобы бросила, убежала как можно дальше от этого кошмара. Ты хоть представляешь, какая жизнь тебя могла ждать, если бы они объявили о выборе? Прости меня, прости. Если бы я знал, что ты уже обо всем позаботилась, если бы знал, что отец смог вмешаться… Девочка моя, прости. Я люблю тебя, слышишь? Ты же мое сердце…

— Любишь? — после долгого молчания осторожно пискнула я. — Но ты же говорил, что договор…

— Я же знал, что простые уговоры не помогут. Что ты не уйдешь, не бросишь. Потому намеренно обидел. Сильно обидел. Простишь? — макушки коснулись губы, а Йен застыл напряженной статуей.

— Мне было очень больно, — едва удерживая рвущийся наружу всхлип, ответила я.

— Знаю, хорошая моя, знаю. Я тоже все это чувствовал. Мое сердце плакало вместе с тобой.

Я ничего не ответила, а дракон продолжил.

— Когда вышел из темницы и понял, что происходит, хотел тут же броситься за тобой. Но отец остановил. Нужно было решить вопрос с Гранаром и Хенсом. И браслеты эти… Смог вылететь только на рассвете.

— Если бы ты правда это сказал… А не во сне, — сжалась я в своем убежище. Такое чудесное видение оказалось безнадежно испорченным осознанием того, что придется проснуться, а там…

— Василек… — вдруг растерялся дракон. — Это не сон. Я правда здесь… Мы дома.

Теперь озадачилась я. Даже слезы вдруг остановились.

— Как дома? Я же в лесу засыпала… — осторожно высунула нос из одеяла и удивленно уставилась на Йена.

— Я тебя там и нашел. Чуть с ума не сошел, когда увидел, что ты не просыпаешься. Сильно замерзла, и у меня не получалось тебя согреть. Тогда я помчался сюда, в надежде, что дома тебе станет лучше.

— Значит, ты мне не снишься? — только сейчас начала понимать, что он здесь, реальный, обнимает меня, извиняется. — И ты правда меня…

— Люблю, — осторожный поцелуй в лоб. — Больше жизни, Василек. Ты — мой мир, мой огонь, мои крылья. Без тебя я не выживу, — янтарные глаза с золотистыми искорками смотрели точно в мои, проникали в душу, а слова, такие теплые, желанные лечили сердце, оживляли огонек. Руки, сильные, горячие, делились жаром с кожей, подогревая кровь, заставляя ее быстрее бежать по венам, обращаться огненной рекой.

— Я просила верить мне, — не могла не добавить обиженное.

— Прости. Теперь понимаю, — покаянное и: — Ты у меня просто гениальный вредитель! — воскликнул он и со смехом навалился на окукленную меня, переворачивая на спину и нависая сверху.

Тут даже добавить нечего было. Да, я такая.

— Я люблю тебя. Ты — мое небо, моя жизнь, мое дыхание, — призналась в ответ. И получила самый нежный и самый сказочный на свете поцелуй.

***

— Васька! — прогрохотало над замком. Да так неожиданно, что я чуть не свалилась на пол. — Долго тебя ждать? — в окно просунулась рыжая чешуйчатая морда, улеглась на подоконник, а ее обладатель привычно завис в воздухе.

— Сейча-а-ас, — пыхтела я, пытаясь дотянуться банкой до паутины. Почему банкой, спросите вы? А все просто. Я же этих красноглазых боюсь до жути. Даже несмотря на то, что Масика давно знаю. Помочь один вреднючий дракон наотрез отказался. Поэтому пришлось стиснуть зубы, вооружиться банкой и да… Самой лезть под потолок. Лесенка оказалась маловата, поэтому изобретательная Вася поставила стол, стул, табурет, маленькую подставку для ног и, стараясь не слететь с этой весьма ненадежной конструкции, принялась за поимку паука. Восьминогий ловиться никак не желал. Забился в самый угол, и только гневно сверкал на меня своими глазками. Вот же… недогадливый какой!

Почему я вообще взялась его сживать с насиженного места? Еще проще! В мою бывшую комнату грозился прийти Ремонт. Угу, с большой буквы. Он у нас никогда маленьким не бывает.

А началось все с того, что мы с Йеном решили сбежать ото всех и на ближайшие несколько лет обосноваться в своем замке в Диком Лесу. Хотя, есть у меня опасение, что лес вскоре диким быть перестанет, но это мелочи.

После того как мы с моим драконом немного оправились от потрясений и отдохнули от путешествий, пришлось лететь в Солнечный. Успокоить моих родителей, показать, что жива-здорова, а еще сообщить о собственной свадьбе. Угу. Мы с Йеном, не долго думая, рассудили, что Его Величество Роан Санвер все равно будет против, как ни уговаривай, а до Эрштана добираться долго… Вот и навестили через недельку небезызвестную Мухоморовку. Скрываться от местных не стали. Да и зачем? Ведь скоро или не очень, и до них весть дойдет, что дракон на самом деле может обращаться человеком, а принцесса, что столько лет жила в башне, оказалась драконом. Поэтому рассказали все как на духу. Ох, и пир нам устроили! Эта была самая замечательная и красивая свадьба, о которой я только могла мечтать. Не по-принцесьи, но зато с душой. Нас обрядили в простые льняные одежды, босых водили по деревне, провели обряд стихий, когда нужно коснуться каждой стихии и попросить для своей пары защиты и всех благ. Затем мы плели венки и у костра, призвав в свидетели всех от мала до велика, с клятвами в любви и верности надели друг другу. А староста деревни еще и колечки нам раздобыл. Медные с обережным узором. Мы с Йеном пока не сообразили, как их носить, чтобы не мешались при обороте и не потерялись, но что-нибудь обязательно придумаем.

А потом начались гулянья до самого утра. И кто бы мог подумать, что именно здесь, в Мухоморовке, мне встретится та самая якобы странствующая "ведьма". В этот раз я приняла ее как родную. Ведь если бы не эта женщина, посещавшая меня во снах, кто знает, как долго я искала бы способ добраться до моего дракона. Кстати, эта коварная дама и выдала, что я принцесса. Уж не ведаю, знала ли она в прошлый раз, кто я на самом деле (хотя мне кажется, что она знает все на свете), но в этот встретила поклоном. Прошлось сознаться, что я и есть пропавшая Василисс Санвер. После этого праздник начался по новой и продолжался еще пару дней. Нам с… мужем хватило и одного, поэтому следующим утром мы двинулись в путь, наказав всем повеселиться и за нас двоих.

Папенька… был, мягко говоря, весьма ошарашен новостью. Мало того, что он не обрадовался живому и здоровому Йену, если судить по кислой мине Его Величества, то после моего заявления о том, что мы поженились — весьма громкого заявления, чтобы слуги точно-точно услышали, — вообще потерял дар речи. Выразительно помолчал, минуты три, махнул на нас рукой и удалился. Я приняла это за падение нерушимой крепости. Маменька, напротив, обрадовалась. Правда, выражала она эту радость потоками слез, но и обнимать нас с моим драконом не забывала. Брат вообще пришел в неистовый восторг, но, кажется, больше потому, что у него теперь целых два родственника дракона. Самых настоящих!