— Не понимаю, чего ради я и дальше должен тратить свое время, прозябая в этом ужасном мире Младших! — недовольно заканючил расхаживающий перед огромным камином холеный темноволосый мужчина, одетый в мягко облегающий его тело костюм глубокого бордового цвета. От непрерывного движения его одеяние, буквально усыпанное бесчисленным количеством камней в тон ткани, переливалось так, словно он, как жидкостью, был облит искрящейся драгоценной субстанцией.

— Если наш деспот велел тебе дождаться его появления, гоет Франганн, то так тому и быть, — равнодушно отозвался рыжий детина, нарезая мясо в большой серебряной тарелке перед собой, и указал ножом на приборы напротив. — Присядь, поешь и выпей вина.

— Королевский гоет Франганн, уважаемый Сандалф, — заносчиво поправил рыжего нервный собеседник. — И ты, видно, издеваешься надо мной. Предлагать мне ничтожную примитивную пищу из мира Младших, тогда как меня ждут изысканнейшие и утонченные блюда, подаваемые при королевском дворе!

— Дело твое, гоет, — Сандалф явно нарочно отказался одаривать Франганна титулами, на которых тот настаивал, и гримаса неудовольствия исказила красивое лицо волшебника. — Но ты можешь хоть заморить себя голодом, но не покинешь этих стен, пока архонт лично тебе этого не позволит.

— А когда же это, наконец, произойдет? — прозрачно-голубые глаза колдуна сверкнули плохо скрываемой ненавистью. — Ваш деспот дурно воспитан, раз вынуждает занятого и высокопоставленного гостя столько ждать себя. С другой стороны, чего же взять с дини-ши. Откуда у полуживотного манеры?!

Рыжий поднялся из-за стола медленно, но в этом движении было достаточно угрозы, чтобы заставить Франганна поменяться в лице и попятиться.

— Если ты посмеешь еще раз оскорбить моего деспота в его же доме, то лишишься как минимум языка, гоет! — Сандалф каждым словом, словно камнем, швырял в собеседника, заставляя его вздрагивать. — И ты тут не в качестве гостя! Ты наемный работник, призванный им ответить, почему от твоей ворожбы нет результата!

— Не может такого быть! Я лучший в своем мастерстве! — самодовольно выкрикнул мужчина и взмахнул руками. — Каждый это знает!

Не обращая внимания на хвастовство волшебника, рыжий уселся и вернулся к еде.

— Если бы архонт получил необходимое, разве мы торчали бы все еще здесь? — ответил он, даже не глядя на него больше. — Или думаешь, если мы воины, то не ценим великолепные вина и роскошную пищу нашего родного мира? Так что я все же склонен нанести тебе некий ущерб, хотя бы в компенсацию за прозябание в мире Младших. — Сандалф поднял руку с ножом и демонстративно полюбовался блеском стали.

— Мой язык очень ценен для твоего архонта! — нервно огрызнулся Франганн.

— Разве? Ведь ты не пробурчал уже все свои новые заклинания принуждения или как их там? И если ты ручаешься за свою работу, то голем сама должна примчаться к нам в ближайшее время. Ведь так? О, кстати, «ручаешься» это ведь что-то про руки. Может, деспот заставит тебя их отращивать вместо языка, если снова облажаешься?

Волшебник передернулся от жестокой шутки рыжего.

— Мое заклинание совершенно. Можете уже готовиться к обратному переходу, потому как голем будет здесь с минуты на минуту, — хвастливо заявил Франганн, а потом быстро поменялся в лице, его глаза хитро заблестели, и он таки подсел к столу и вкрадчиво продолжил: — Я вот поражаюсь тебе и остальным. Вы, высокородные асраи, прислуживаете, словно верные собачонки, этому дини-ши! Разве вас не унижает такое положение вещей? Разве не в ваших силах лишить его власти и владений?

— Да-а-а, я всегда знал, что вы, равнинные, недалекие, и самомнение заменяет вам мозги, — приподняв брови, покачал головой рыжий. — Но чтобы настолько! Как только наш любимый Богиней сиятельный король терпит вокруг себя подобный склочный и тупой сброд?

— Как ты смеешь в моем лице оскорблять всех тех, кого королевская чета в мудрости своей приблизила к себе? — практически взвизгнул Франганн, снова вскакивая и глядя на Сандалфа с пренебрежением.

— Но что же делать нашим благословенным Богиней монархам от недостатка достойного выбора? Если все заслуживающие уважения асраи и великие дини-ши, которых остались единицы, заняты настоящей заботой о нуждах нашего королевства, а у трона вьются с протянутой рукой заносчивые и никчемные бездельники и лентяи!

— Не тебе об этом судить!

— Не мне, конечно. Но, может, моему столь мало тобой почитаемому деспоту стоило бы разок пропустить сквозь свои пределы, скажем, очередную орду багги, дабы они сильно сократили численность таких бесполезных созданий, как ты и тебе подобные? — В ответном взгляде рыжего было не меньше презрения, чем плескалось в глазах его оппонента.

— Это его обязанность — беречь границы нашего государства!

— И он как никто прекрасно справляется с этим. При этом самовлюбленные бездельники вроде тебя не считают его за это достойным благодарности!

— Дини-ши дикие, слишком неуправляемые, совершенно нецивилизованные! — обвиняюще заявил Франганн.

— Однако же они любимые творения нашей Богини, которых она считала равными себе!

— Это асраи ее любимые дети, и для меня странно, что ты сам, будучи асраи, не хочешь этого признавать!

— Почему же, я признаю. Мы и есть ее любимые дети. И как любые дети эгоистичны, наглы, самодовольны, капризны и несамостоятельны. А дини-ши гораздо древнее, сильнее и мудрее нас, и это неспроста. Они были ее помощниками, защитниками, ее руками и беззаветными хранителями секретов и ошибок.

— Они были ее орудиями. А значит, это и есть их место, — заупрямился колдун. — Они должны служить нам, исполнять свою роль сторожевых псов и направлять свою дикую силу туда, куда мы, совершенные асраи, прикажем, а не куда им вздумается!

Молниеносный всполох летящей стали распорол воздух, и широкий короткий меч вошел в правое подреберье волшебника. Бросок был такой силы, что несчастного отбросило к стене, пришпиливая там, словно бабочку. Франганн зашелся оглушительным визгом, который однако с легкостью перекрыл низкий голос Грегордиана, от которого, казалось, завибрировали каменные стены.

— Когда я захочу узнать, где мое место и место других моих соплеменников, я спрошу об этом у нашей Богини, гоет! А пока я не получу обещанного тобой, твое место будет у моего камина в качестве настенного украшения!

Раненный кричал и кричал не замолкая, проклиная Грегордиана на разных языках и тщетно пытаясь извлечь меч из стены и своего тела. Рыжий вскочил и почтительно склонился при появлении деспота, с ног до головы покрытого еще не окончательно подсохшей кровью.

— Надеюсь, Богиня благоволила тебе, мой деспот, и дала тебе легкую победу? — произнес он, изучая внешний вид своего господина.

— К сожалению, не могу сказать, что убивать прекраснейших женщин было легко для меня. Тем более, каждая успела уже понести, — хмуро проворчал архонт. — Даже понимание того, что это гианы, и они подчистую сожрали мужское население двух моих окраинных деревень, и их проклятое потомство будет заниматься тем же, плодясь, как саранча, не слишком помогало.

— Да уж, внешне эти отверженные творения Богини необычайно обворожительные и соблазняющие. В том их сила, — согласился Сандалф.

— Ты прав, Сандалф, — мужчина отодвинул тяжеленный стул во главе длинного широкого стола, намереваясь сесть. — Как у нас тут дела без меня? Франганн оказался хоть чем-то полезен?

Вроде начавший замолкать колдун, услышав свое имя, снова завопил, извиваясь и дергая сталь, пронзающую тело.

— Какой-то этот гоет шумный, — цинично ухмыльнулся Грегордиан, безразлично глядя на усилия своей жертвы.

— Ну, так королевский же, — фыркнул презрительно в ответ Сандалф.

— А я и забыл, — деспот, видимо, передумал и подошел ближе к колдуну. — Твои трепыхания ни к чему не приведут. Физических сил недостаточно, а твоя магия бессильна против моего железа. Так что уймись, наконец, и скажи, почему я не должен тебя обезглавить прямо сейчас. Потому как я смертельно устал и хотел бы покончить со всеми делами разом.