— Приветствую тебя дома, мой архонт! — звонко произнесло создание, расстилая ковром по земле свои синие крылья и поднимая к Грегордиану довольно миловидное вполне человеческое лицо с очень тонкими чертами. — Сделала ли Богиня легким твой путь, а дни вдали полными удачи?

И удивляя меня еще больше деспот тепло улыбнулся и, протянув руку, ласково погладил существо по темно-синим растрепанным волосам.

— Богиня всегда ко мне благосклонна, Ерин, — ответил Грегордиан, и я, наверное, впервые слышала, как его голос звучит почти ласково и доброжелательно. — Все ли у вас хорошо было в мое отсутствие?

— Ничего такого, за что ты мог бы гневаться на нас, не случилось, — охотно ответило создание, поднимаясь, оказываясь едва ли по грудь мужчине и нетерпеливо поглядывая в сторону Алево. И я абсолютно точно расслышала тонкий оттенок лукавства в его тоне.

— Что-то я в этом сомневаюсь, — покачал головой деспот, но опять же даже без тени раздражения, и кивнул на блондина. — Иди уже!

Стремительно обогнув Грегордиана, хрупкое создание буквально понеслось к Алево, раскрывшему навстречу свои объятья. Взмахнув крыльями, ослепившими всеми оттенками синевы, Ерин подпрыгнул и словно маленькая обезьянка повис на блондине, обвивая его руками и ногами и оборачивая крыльями. Алево же крепко прижал его к себе, прикрывая глаза и блаженно улыбаясь и раскачиваясь.

— Мабон мой, — прошептал мужчина, целуя это странное создание в макушку. — Как же я скучал.

Грегордиан явно не собирался ждать, пока Алево и синий парнишка закончат с обнимашками, и просто двинулся внутрь скалы, и, само собой разумеется, я последовала за ним без напоминаний. Я же чертова дрессированная собачка, пристегнутая к нему невидимым поводком! Навстречу нам по серпантинной дороге спускались какие-то существа, но едва они увидели деспота, тут же развернулись и быстро стали возвращаться. К тому моменту как мы достигли начала этого странного пути, он был абсолютно пуст, и только много выше виднелись стремительно удаляющиеся фигуры. Никаких источников света не наблюдалось, но и темно не было.

Создавалось впечатление, что солнечный свет проникал прямо сквозь толщу оранжевого камня, позволяя все видеть достаточно отчетливо, как через янтарную призму, но без особых деталей. Когда мы подошли непосредственно к лестнице, где-то в сумраке под ней зашевелилось и поднялось нечто бесформенное и огромное, испугав меня до икоты. Словно сама темнота выбросила жуткое щупальце, пытаясь дотянуться именно до меня, и я совершенно ничего не могла поделать с оцепенением, охватившим тело и сознание в этот момент. Только отстраненно наблюдать за этим однозначно несущим гибель приближением. Но это концентрированное устрашающее нечто наткнулось на ауру, окружающую Грегордиана. И тут же, словно обжегшись, втянулось назад. Послышалось какое-то невнятное шелестение, от которого по коже промчались ледяные мурашки, в нем смутно угадывались слова приветствия деспоту, услышанные мною сегодня уже неоднократно. Я только что на спину Грегордиану не запрыгнула, когда он двинулся вперед, настолько меня пугало это жуткое черте что, притаившееся во тьме.

— Что это такое? — едва страх чуть отхлынул, пробормотала я, продолжая оглядываться, силясь что-то разглядеть в том месте, откуда появилось чудище.

— Мой слуга. Страж пути, — как всегда невозмутимо отозвался Грегордиан.

— Еще один на другом конце! — как всегда влез Сандалф.

Рыжего ублюдка наверняка позабавил мой страх, и он не преминул добавить в него топлива. Еще бы — такое удовольствие для него понимать, что всю дорогу наверх я буду трястись, ожидая нового появления подобной твари.

— С архонтом тебе ничего не угрожает, — неожиданно подал голос Хоуг, бывший совершенно безмолвным почти на протяжении всего пути, и рыжий недовольно зыркнул на него, будто тот ему испортил все веселье.

— А как же все остальные, что тут передвигаются… мой архонт? — мне понадобилось усилие над собой, чтобы обратиться к Грегордиану именно так, как и остальные. Это озвучивание его титула, будто проводящее непересекаемую черту между нами, почему-то прямо царапало мне горло. Собственно, глупость несусветная, если учесть, какая между нами пропасть на самом-то деле.

— Они платят дань за проход, — коротко глянув на меня, ответил деспот. — Или имеют мое личное позволение. Другого способа попасть в Приграничные пределы для ходящих по земле нет.

— Должно быть, хлебное тут местечко, — пробормотала себе под нос. — Прямо таможня во всей красе в единоличном пользовании.

— Переживаешь за мое благосостояние? — хмыкнул деспот. — Не стоит, Эдна. Поверь, я могу себе позволить все, что пожелаю. В том числе удовлетворять и твои нужды, и даже любые прихоти. Но только до тех пор, пока ты удовлетворяешь мои!

Говоря это, деспот, естественно, даже не потрудился понизить голос, намекая хоть на какую-то интимность сказанного. Я сжала зубы, не решив, должен ли меня оскорбить такой ответ или это знак особого ко мне отношения, поэтому эту тему предпочла не развивать. Бог его знает, как все обстоит по местным устоям. Я выясню, как мне реагировать на все со временем, а от молчания никому еще не было во вред. По крайней мере язвительных комментариев от рыжего не последовало, и то приятно.

Я и так уже безумно устала, а начавшийся крутой подъем заставил мои бедные ноги отозваться болезненными спазмами. Жаловаться мне не позволяла гордость, но и совсем хранить безмолвие было невыносимо, иначе все мои мысли концентрировались на физическом истощении.

— Этот… Ерин, он что, дружок Алево? — спрашивать такое подобное бестактно, я это осознаю, но не похоже, чтобы эти двое особо шифровались, а вопросы хоть немного отвлекали меня от невыносимой усталости и жажды.

Идущие позади Хоуг и Сандалф насмешливо зафыркали, как возбужденные жеребцы.

— Дружок?! Надо же, какое испорченное у тебя воображение, — естественно, не смолчал рыжий, и я гневно на него глянула, пока Грегордиан не видел, и сжала в руке рукоять ножа, который отобрать у меня не удосужились.

— Мабон значит сын, Эдна, — наконец снизошел до ответа деспот, и я почувствовала, как жар стыда прилил к щекам. Я действительно становлюсь подвинутой в этом мире. Раньше мне бы и в голову не пришло первым делом счесть людей любовниками, а не родней. Или пришло бы?

— Ну, они как бы совершенно не похожи, — даже не знаю, почему оправдываюсь вслух. — К тому же у мальчика крылья!

— Это верно. Ерин рожден от женщины фойете. А такие дети обычно наследуют больше материнских черт. — Странно, но, похоже, Грегордиан по-прежнему настроен дружелюбно и вполне охотно отвечает на мои вопросы, будто мы два самых нормальных человека, ведущих обычную беседу, чтобы скоротать путь. Если столь успокоительный эффект на вечно рычащего деспота оказал сын Алево, то я бы хотела, чтобы нам на пути постоянно попадались синие крылатые мальчики.

— Так значит, Алево женат?

— С чего такой вывод, Эдна? — в тон Грегордиана вернулась прежняя заносчивость, и меня посетило ощущение, что деспоту почему-то не понравился мой интерес к личной жизни Алево. — Разве в мире Младших мужчине, чтобы иметь ребенка, нужно связывать себя узами с матерью, которая его вынашивала?

Даже не знаю, откуда взялся мгновенный приступ злости, дернувший меня за язык. То ли от его пренебрежительного тона, то ли от напоминания о прежней жизни и о мире, о котором у меня теперь отнято даже право называть своим. Ну не от факта же осознания, что Грегордиана могут ждать семеро по лавкам со своими матерями в придачу, в самом деле! Черт его знает, но я ляпнула быстрее, чем смогла себя остановить.

— Нет, естественно! А тебя тоже ждет с десяток таких мабонов? — едва договорив, я поняла, что совершила ошибку. Грегордиан мгновенно остановился, буквально обращаясь в каменную статую — воплощение сдерживаемого гнева, и в окружающее пространство стали источаться совершенно осязаемые волны смертельно опасной ярости. Мужчина развернулся и наклонился ко мне так, чтобы наши лица оказались прямо напротив. Серые глаза — словно центр ледяного урагана, готового выморозить каждую каплю жизни из любого, кто попадет в зону его досягаемости. И именно я сейчас была той, кто стоял у него на пути.