— Оно черное, — сказала я, когда Грегордиан вручил мне трусики и лифчик, предварительно осмотрев их весьма придирчиво.

— И? — уставился на меня деспот.

— Платье — белое, белье — черное! — указала я на очевидное. — Ничего не смущает?

— О, Богиня, — снова раздраженно выдохнул Грегордиан. Может, я уже перегибаю?

— Исправь это, — однако отдал он приказ Алево.

Причесывать меня явился еще один брауни, причем снова мужчина. Говорить, что я и сама не без рук и в состоянии позаботиться о своих волосах, не стала. Дожидаясь, пока закончат с моей головой, Алево и Грегордиан вышли в соседнюю гостиную и о чем-то там тихо говорили.

Когда брауни наконец закончил, то поднес большое зеркало и позволил мне поглядеть на себя.

— Ты довольна… — заминка в конце явно указывала, что он не совсем понимает, как ко мне стоит обращаться.

Я посмотрела на отражение и удивилась. Моя всегда бледноватая кожа стала на вид гораздо здоровее и приобрела легчайший золотистый оттенок и даже нечто вроде какого-то идущего изнутри сияния, а белоснежное платье это особенно подчеркивало. И, видимо, поэтому и цвет моих глаз, всегда казавшихся мне вполне прозаичными бледно-голубыми, сейчас выглядел гораздо более насыщенным, почти васильковым. Моргнула потрясенно, даже невольно залюбовавшись своими немного обострившимися скулами и тем, как удачно подчеркнута высокой прической линия шеи. Из зеркала на меня смотрела какая-то не совсем я. Почему я раньше не носила волосы именно так? Хотя, может, это просто какой-то приукрашивающий магический фокус, призванный льстить каждому смотрящему на себя в это серебристое стекло. Я бы даже не удивилась этому.

— Я довольна. Очень. И можешь звать меня Эдной, — постаралась улыбнуться максимально дружелюбно, в конце концов нужно постараться расположить к себе местный персонал.

Но вместо ответной хотя бы формальной улыбки лицо темнокожего мужчины стало испуганным, и, покосившись в сторону открытых дверей гостиной, он стал быстро собирать свои инструменты.

— Не мог бы ты оставить мне расческу? — аккуратно дотронулась я до его руки.

— Эдна! — я подпрыгнула на стуле от этого гневного вопля Грегордиана, а бедный брауни исчез со скоростью звука, едва не снеся собой массивные двери. — Все, что тебе нужно, ты просишь у меня!

— Черт, прости! — судя по выплясывающим ноздрям деспота и удушливым волнам гнева, наполнившим комнату, безопасней было извиниться. Но только подумать, я же попросила расческу, а не чертов план дворца с возможными подземными ходами! Ну не перебор ли это?!

— Это же всего лишь расческа, стоит ли мне озадачивать тебя такими мелочами? — сделала робкую попытку оправдаться.

— Все именно и означает все! — уже гораздо тише сказал Грегордиан. Может, мне удалось достоверно изобразить раскаяние?

Из-за плеча деспота Алево состроил мне укоризненную рожу, но я его проигнорировала. Хватит мне и одного мужика, изводящего меня упреками на пустом месте.

— Идем, — деспот протянул мне руку и повел прочь из покоев.

Оказавшись в уже знакомом коридоре, я при свете дня разглядела, что ковровая дорожка меняла цвет от одного конца к другому. У покоев Грегордиана она была черной, но ближе к лестнице постепенно становилась насыщенно бордовой. Крутая и очень узкая лестница вела вниз, и по ней пришлось спускаться друг за другом.

— Разве ты не главная вип-персона тут? — пробормотала я в спину Грегордиану. — Почему нельзя было построить все нормальной ширины?

— Все именно так, как нужно, — не то чтобы охотно, но без обычного рыка ответил деспот. — Здесь в одиночку можно сдерживать хоть целую армию.

Ну, в принципе, да, логично.

Еще один коридор, гораздо более длинный, широкий и главное — многолюдный. То и дело разнообразные существа попадались нам навстречу, кланяясь Грегордиану и Алево и с любопытством пялясь на меня.

Следующие высокие резные двери привели нас в приличных размеров зал, несколько напоминающий тронный, только не слишком пафосный. На полуметровой высоты подиуме стояло массивное кресло, на спинке которого над головой сидящего был вырезан уже хорошо знакомый мне зверь. Выглядело это посадочное место жестким и крайне неудобным, но что самое неприятное — никаких стульев рядом не наблюдалось. Я уже ожидала, что мне придется стоять у деспота за спиной или вообще будет указано сидеть у ног, словно собачке, но тут брауни принес невысокую, но мягкую широкую табуретку, и Грегордиан указал ему на место по левую руку от себя.

— Садись, Эдна, — велел он, усаживаясь в кресло.

Ну что же, если и собачка, то о ее удобстве заботятся. Деспот же выглядел почему-то крайне недовольным, и я бы могла сказать подавленным, если было хоть что-то, способное подавлять этого мужчину.

— Начинай! — небрежно махнул он рукой Алево, и тот пошел в другой конец этого зала, где были еще одни двери.

А дальше все происходящее больше всего стало напоминать какой-то прием просителей у высокопоставленного чиновника. Входили всякие существа: рогатые, крылатые, вполне человекообразные, но с голубой или охристо-желтой кожей. Одни подобострастно кланялись, другие стояли словно палку проглотили и сверкали заносчивыми взглядами, но все о чем-то просили и просили. О возможности провезти туда или обратно какие-то, очевидно, не слишком разрешенные товары, о праве поохотиться на зверей со странными названиями в Приграничных землях, об отмене прежних решений деспота в связи со вновь открывшимися обстоятельствами, о возможности поселиться в Тахейн Глиффе и открыть свое дело. Алево впускал их по одному или сразу небольшими группами. И с каждым новым просителем Грегордиан становился все мрачнее и мрачнее. Желваки на его челюстях вздувались отчетливее, и ответы все чаще были простыми «нет» или «отказано». Я же просто обратилась в слух и тщательно вылавливала из всего сказанного названия мест и рас и любую информацию о том, каким путем кто сюда прибыл или куда хотел бы отправиться. Естественно, пока для меня все это было совершеннейшей пестрой кашей, потому что, скажем, понятия не имела «бирема» это корабль или некий ездовой зверь. Но ведь всему свое время. Но тут деспот решил усложнить мне задачу. Положив ладонь на основание моей шеи, он стал гладить кожу, выводя одному ему знакомые символы. И это чертовски отвлекало от моих попыток отфильтровать нечто нужное. К тому же взгляды, которые все бросали на руку Грегордиана, ласкающую меня, ничуть не скрываясь, чрезвычайно смущали меня, как и необходимость подавлять собственную неизбежную реакцию на это чувственное поглаживание. Но непохоже, что чужое внимание или моя неловкость хоть сколько-то волновали архонта. Ну еще бы, к чему переживать о таких мелочах!

Шел третий, а может, уже четвертый час приема нескончаемого потока просителей, когда Алево впустил очередную группку существ. Гибкие, удивительно хрупкие создания с просто неестественно огромными глазами и зеленой кожей, разных, но отнюдь не отталкивающих оттенков и тонкими филигранными чертами едва ли доставали бы мне до груди. А рядом с высоким Алево и вовсе казались крохами. На первый взгляд казалось, что в их волосах обильно запутались листья, но, присмотревшись, я поняла, что эта растительность имеет там абсолютно естественное происхождение.

Существа завели уже изрядно поднадоевшую песню с приветствиями Грегордиану и пожеланиями ему удачи и вечного благословения Богини, но уже весьма настойчиво к тому времени поглаживающая меня рука деспота вдруг исчезла, оставляя после себя иррациональное ощущение потери.

— Из какого вы поселения и что у вас случилось, анханы? — властно прервал поток церемониальной вежливости Грегордиан, чуть подаваясь вперед в своем кресле и цепко рассматривая визитеров.

Теперь и я уставилась на пришельцев внимательней и поняла, что обеспокоило Грегордиана. Крошечные зеленые создания выглядели измученными, потрепанными и даже более того. Некоторые явно были ранены. А еще все они сильно подслеповато щурились, как будто даже не слишком яркий свет в этом зале приемов был для них мучителен.